Крах Мишки Мухоркина
Шрифт:
— Ну, что ж,— сказал Герцог,— если так, проходите. Сейчас я Пирата на цепь посажу.
Он посадил на цепь собаку и отворил калитку. Киношники вошли во двор.
— Так с чего ж мы начнём? — сказал Герцог.
— Ну, начнём, как всегда, с рассказов. Вы расскажите о себе: кто вы, что вы... А я запишу. Давно ли вы сад посадили, давно ли дом построили?
— Ну, что ж,— сказал Герцог,—записывайте. Я — пенсионер. Бывший военнослужащий... Этот дом я не строил. Этот дом я приобрёл у одной женщины сразу после войны. Дом старый, как видите. Я его отремонтировал. Всё своими руками. И садик я, между прочим,
Они поговорили так некоторое время, а потом пошли в глубину двора, и Герцог стал позировать на фоне яблонь и вишен.
А киношники наводили на него камеры и командовали:
— Правее! Левее! Сюда станьте! Снимите шляпу! Наденьте шляпу! Скажите что-нибудь!
Герцог позировал с удовольствием. Не каждый раз такое случается, чтобы тебя в кино снимали. И когда всё было закончено, он спросил:
— Ну, а когда же я себя увижу? И в какой программе?
— Увидите,— сказал длинный.— Всему своё время. Как номер выпустим, так и увидите.
Потом киношники попрощались и ушли, и Герцог долго смотрел им вслед.
Глава восемнадцатая
МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ ПОСЛЕДНЕЙ НАДЕЖДЫ
После того как киношники из «Научпопа» засняли на плёнку Анжуйского, он заметно переменился. Забросил все развлечения: телевизор, преферанс — и все силы бросил на сад.
— Скоро опять приедут,— важно говорил он соседям. — Так что всюду надо ажур навести, чтобы всё было чин-чинарём. Я уже и навоз выписал — четыре тонны. А здесь,— и он показывал на участок у колючей проволоки, — я вторую лесозащитную полосу подыму.
Понятно, что 5-й «Б» эти грандиозные планы покорения природы мало радовали. Ребята совсем скисли. Как сказал Генка: «С Герцогом воевать — это тебе не фокусы показывать!»
Один только Мишка хранил бодрость духа.
— Придётся это дело бросить,— весело сказал он.— Чего на рожон лезть? Герцог теперь сила!
— Не паникуй,— вскипел Санька.
— Я не паникую,— сразу струхнул Мишка.— Я рассуждаю. И взвешиваю.
Ребята «рассуждали и взвешивали» целых два дня, а на третий день Витька решительно заявил:
— Так и свихнуться недолго. Надо идти в милицию.
— Куда, куда? — опешил Мишка. Он испугался и подумал: а может, рассказать им всё, но тут же отогнал эту мысль — страшно, да и поздно, пожалуй!
А Вовка Сидоров ехидно сказал Витьке:
— Тебе что, ночевать дома надоело?
Витька разволновался и стал кричать, что у него там друг работает, что этот друг за него в огонь и в воду, и что стоит ему только обо всём рассказать, как он тут же наведёт полный порядок.
— Ну, раз у тебя там друг,— порешили все,— иди и сам говори.
И Витька пошёл. А чтобы он не свернул в другую сторону, 5-й «Б» сопровождал его до самых дверей милиции. Ребята облепили окна, а Витька несмело постучался к дежурному.
— Войдите!
Как и в тот раз, когда Ерошкин «забрал» Витьку, в отделении дежурил старшина Симаков. Он недовольно поглядел на Витьку и спрятал в стол книгу «Петровка, 38».
— Ну, чего тебе? — спросил Симаков.
— Мне нужен товарищ Ерошкин.
— Хватился. Ушёл от
нас твой товарищ Ерошкин. Он в этом году образование закончил,— не без зависти сказал Симаков.— Школой-интернатом заведовать будет.— Тогда до свидания,— погрустнел Витька.
— Иди, иди,— согласился Симаков, а потом вдруг спросил: — Чего это вы всю улицу распахали?
И Витька всё ему и выложил: как, что и почему.
— Всё это ерунда,— сказал Симаков.— Лучше бы сады сажали. Вот ты кой на кого жалуешься, а к нему, я слышал, твой Ерошкин корреспондентов из кино направил. В кино не всякого снимают!
Витька медленно вышел на улицу, и все сразу поняли, что ничего не вышло. И ребята уныло поплелись на речку. И молчали, потому что уж очень расстроились.
Даже Мишка, который заварил всю эту кашу и должен был бы радоваться, что ему не придется её расхлебывать, тоже расстроился — никогда-никогда синий автобус не пойдёт по их улице. Он уже постепенно начинал верить в свою выдумку.
Глава девятнадцатая
ЧУДЕСА КИНО
С некоторых пор Герцог Анжуйский зачастил в кино. Он всё ждал, когда его покажут, и однажды это случилось...
Как всегда, Анжуйский пришёл в «Спартак» на последний сеанс — это было удобно, потому что на последних сеансах показывали большую кинопрограмму: тут тебе и картина, и «Новости дня», и мультяшка, и сатирический киносборник «Репей», и главное — научно-популярные фильмы.
Сначала пустили новый выпуск «Репья». Глядя на проворовавшихся торговых работников, Герцог громко хохотал, толкал соседей локтями и восклицал:
— Правильно! Так их! Будут знать!
Затем на экране возникло название следующего сюжета: «Садов таинственная сень».
— Ну, сейчас они кому-то врежут! — радостно сказал Герцог соседям и в предвкушении нового занимательного зрелища подался вперёд.
Под звуки джаза в небе закружил вертолёт, с которого кинооператоры дали панораму какого-то неимоверно большущего фруктового сада, а диктор многозначительно сообщил:
— Не правда ли, красиво? Какой порядок! Какая аккуратность! Вы скажете — сверху всё прекрасно. Но уверяем вас, что и вблизи это выглядит не менее великолепно!
Во весь экран появилась колючая проволока. Яростно залаяла собака...
И тут Герцог, к своему ужасу, увидел на экране самого себя.
Вот он идёт по саду, вот он становится в позу. Вот он что- то говорит.
А голос диктора вещал:
— Вот человек, который огородил пол-улицы колючей проволокой. Вот его владения. Вот он сам. Вот он рассказывает...
Дальше Герцог ничего не слышал. Спотыкаясь, чуть не падая, он выскочил из кинотеатра и побежал домой. Он весь дрожал.
Так обмануть! Снимали его как хорошего человека, а показали...
Он прибежал домой и разбудил Генку.
— Ну, Генка, расскажи, чего там обо мне болтают.
— Ничего,— зевая, ответил Г енка.— А что о вас болтать-то могут?
— Ну, вот... последние новости...
— А какие последние новости? — сказал Генка.— Я ничего не знаю...
— Брось хитрить, малый,— сказал Герцог.— Небось знаешь чего-нибудь. Про «Репей», наверно, слыхал?