Красавчик

Боже, парень выглядел таким испуганным. И чертовски упрямым. Финн умеет решать проблемы. Он полагается на интуицию, тогда как я предпочитаю тщательно всё обдумывать.

— Чёрт. — Кладу голову на кухонный стол, позволяя прохладному камню остудить горячую щеку.

Надо было просто изложить ему суть и двигаться дальше, веселиться с Финном, не беспокоясь о призрачном будущем. И все же я так не могу. Я совершенно без ума от него. Как это назвал Джеймс?

Одурманена. Абсолютно точно. Если позволю себе увязнуть еще сильней, и мы не продержимся долго, то это разрушит меня. Мне необходимо, чтобы мы оба понимали во что ввязываемся, иначе я буду переживать постоянно.

Как и следовало ожидать, после сброшенной мной «никаких детей» бомбе, Финн отдалился. Ох, он все еще тянулся ко мне, когда мы легли в постель, и скользнул рукой вниз по моим трусикам, утверждая, что мне будет удобнее спать без одежды. Он трахал меня до беспамятства с тихой интенсивностью, которая ощущалась почти как отчаяние, словно я собираюсь исчезнуть. Я чувствовала то же самое, обернувшись вокруг него с потребностью, граничащей с болью.

Но сейчас кажется, что между нами пролегла пропасть. И её проложила я.

Финн сегодня рано ушел на домашнюю игру. Думала, он предложит мне билет, чтобы я могла прийти посмотреть. Но он не сказал ни слова, только легонько поцеловал в губы и сказал, что мы увидимся вечером.

Было так больно, что я не стала наблюдать игру по телевизору, а вместо этого занялась работой.

Теперь, когда я знаю, каково это – ужинать с Финном, мне одиноко за кухонным столом. Я поела, но все еще одна в слишком тихой квартире.

— Дерьмо. — Заставляю себя выпрямиться и открываю ноутбук. Не знаю, как отключить свой разум или перестать беспокоиться. Поэтому сосредотачиваюсь на работе. Это безопасно. Понятно. И я могу это контролировать.

Я ретуширую фотографию Джейка для календаря, когда Финн возвращается домой. Поднимаю взгляд со своего насиженного местечка за кухонным столом и вижу, что он хромает, его лицо застывшее и напряженное.

Знаю, боль — это часть его жизни. Но меня до сих пор выворачивает наизнанку каждый раз, когда ему делают больно.

— Привет, — говорю я, привлекая внимание.

— Детка. — Финн двигается ко мне черепашьим шагом.

Господи, он плох.

Спрыгиваю со стула.

— В спальню.

Парень улыбается усталой, но довольной улыбкой.

— Мне нравится, ход твоих мыслей, Честер, но сегодня тебе придется самой проделать большую часть работы.

— Мой мужчина – большой оптимист, — борюсь с улыбкой. — Но я говорю о том, чтобы уложить тебя в горизонтальное положение для отдыха.

Он наклоняет голову и нежно целует.

— Мой план нравится мне больше. Но продолжай называть меня своим мужчиной. Это как бальзам на душу.

Закатываю глаза и обнимаю его за талию.

— Давай, красавчик, обсудим условия в постели.

Финн обнимает за плечи и слегка сжимает, пока мы медленно идем в его спальню, теперь уже нашу.

— Люблю возвращаться домой к тебе, — говорит парень с довольным вздохом. — С самого первого дня. Но теперь… — он смотрит на меня сверху вниз. — Это того стоит.

В горле встает ком, прижимаюсь губами к его груди и на мгновение просто вдыхаю его аромат. От него пахнет мылом, чистым хлопком рубашки и теплом его тела.

— Я рада, что ты дома.

Оказавшись в спальне, хватаю пульт от камина и включаю его. Вспыхивает огонь, и вскоре излучаемое тепло наполняет прохладную комнату. Свет прикроватных ламп придает спальне мягкий золотистый оттенок. И я внезапно понимаю, почему дизайнер декорировал эту комнату в приглушенных теплых тонах с текстилем сочных цветов. Это место — рай после тяжелого дня.

— Хочешь поужинать? — спрашиваю я.

— Я съел чизбургер и немного картошки по дороге домой. — Он направляется прямиком к кровати.

— Не будешь отмокать в ванной?

— Я уже принял ледяную ванну, а потом горячий душ после игры. — Финн скидывает кроссовки. – Достаточно насиделся в воде.

Затем осторожно стягивает рубашку, и я помогаю. Мы поднимаем ткань до рёбер, и у меня перехватывает дыхание.

— Господи, Финн.

Его бока и спина покраснели и покрыты множеством ужасных синяков.

— Отвратительная игра, — говорит парень ровным голосом. — Меня завалили несколько раз.

Едва касаясь, кладу ладонь ему на поясницу, и он вздрагивает. Но когда пытаюсь отдернуть руку, он останавливает, накрывая мою ладонь своей.

— Нет, — говорит он. — Мне приятно, когда ты прикасаешься.

— Финн… — сердце сжимается, когда я прижимаюсь губами к лопатке, скользя другой рукой по его груди, чтобы погладить живот. Мы стоим в тишине, Финн дышит медленно и глубоко, прислонившись ко мне, а я покрываю нежными поцелуями его плечи.

Я держу его в объятиях, словно он невероятно хрупкий.

В этот момент так и есть. И я возмущена каждым ударом, который он получил.

Парень снова вздрагивает, очень медленно отстраняется, поворачивается и садится на край кровати.

— Иди сюда, — шепчет он, взяв меня за руку.

— Разве ты не хочешь прилечь? — спрашиваю я, когда Финн сажает меня к себе на колени.

— Надо делать это поэтапно, — говорит он с ворчанием и устраивает меня как ему нравится.

— Малыш… — обнимаю его за шею и прижимаюсь своим лбом к его. — Ты меня убиваешь.

Финн касается щеки, изучая меня голубыми глазами.

— Беспокоишься за меня, Честер?

Провожу пальцем по его подбородку.

— Мне больно за тебя, Финнеган.

Он скользит рукой в мои волосы и притягивает ближе. Наш поцелуй сладкий, неторопливый и глубокий. В нём невысказанные слова: моя, твой, навсегда. Он прижимает рот к моему, мягко посасывая нижнюю губу, прежде чем отстраниться и встретиться взглядом.

— Мне не нравится, что тебе больно. Особенно из-за меня.

— Не говори так, — отвечаю я, целуя его в висок.

Он издает звук, наполовину смешок, наполовину протест, и его рука путешествует вниз от моей щеки к ключице.

Мы молчим. Я играю с короткими прядями волос, целую щеку, подбородок — везде, где могу дотянуться. Финн ласкает мою шею, наблюдая, как его пальцы скользят по коже, словно это зрелище его успокаивает. Я уже привыкла видеть, как он приползает домой после игры. Но сейчас все иначе. Парень кажется морально измученным.