Красив и очень опасен

— И он не предупредил, что я здесь?

— Нет. — Как Кэсс ни старалась, в голосе послышалась горечь. А ведь ей ли не знать Шона, который ради красного словца не пожалел бы и отца. Не говоря уж о дочери.

Закрыв холодильник, Тьернан облокотился на него и загадочно посмотрел на Кэссиди.

— Любопытно, — произнес он, — догадываетесь ли вы о настоящей причине своего приезда?

Что-то в его голосе заставило ее поежиться.

— Странный вопрос, — сказала она, пожав плечами. — Я просто приехала навестить собственного отца.

— Просто вот взяли и приехали? — насмешливо спросил Тьернан.

— Нет. Мне позвонила Мабри и попросила приехать. По ее словам, отец прихворнул, но этому я сразу не поверила. Шон за всю жизнь не проболел ни дня. А на что вы намекаете? Вам известна подлинная причина моего приглашения?

— Ни на что я не намекаю. — Тьернан повернулся и направился к двери. — Когда вернется ваш папаша, спросите его сами.

— Уж в этом будьте уверены — мне есть о чем порасспросить его.

Тьернан обернулся и взглянул на нее через плечо. Странно, но его полуулыбка показалась Кэссиди даже немного приятной.

— Представляю, — сказал он.

И вышел.

Оставшись в кухне одна, Кэссиди пришла в себя не сразу. Встреча с Ричардом Тьернаном поразила ее до глубины души. Ей никогда еще не доводилось видеть такого странного мужчину. Впрочем, это была ее первая встреча с настоящим убийцей.

Тьернан скрылся в направлении спальни Колина, ее сводного брата. Понятно — значит, ему отвели эту комнату. Там же находился кабинет самого Шона, куда редко кого допускали.

Перед Кэссиди открывался богатый выбор. Проще всего сейчас обуться, одеться, взять чемодан и уйти. Шон вновь пытался манипулировать ею, а Кэссиди, уже давно привычная к отцовским штучкам, вовсе не была уверена, что сумеет устоять перед совместным натиском Шона и Ричарда Тьернана.

У нее не было ни малейшего сомнения, что именно присутствием в отцовской квартире Тьернана она и была обязана столь необычной форме приглашения. Да, эту схему сконструировал настоящий мастер своего дела, поэтому, если в ее мозгу осталась хоть капля здравомыслия, она должна как можно скорее бежать отсюда.

Правда, в этом случае она так и не узнает истинной причины, побудившей Шона призвать ее, а ахиллесовой пятой Кэссиди было непомерное любопытство. Она абсолютно не переносила неведения, хотя и отдавала себе отчет, насколько пагубна эта черта.

Однако ей вовсе не улыбалось проживать под одной крышей с человеком, хладнокровно зарезавшим жену и двоих детей. Не говоря уж о том, что жена была в это время беременна. При этой мысли Кэссиди бросило в дрожь. Шон получал удовольствие, балансируя на краю смертельного безумства. Но она, Кэсс, предпочитала спокойную и размеренную жизнь.

Что ж, она дождется возвращения Шона и Мабри от врача, переночует, а утром под первым же благовидным предлогом улизнет. Пусть Шон сам разбирается в своих интригах. Если Ричарду Тьернану вновь взбредет в голову поиграть с кухонными ножами, она не сможет ему помешать.

А ведь Тьернан вовсе не похож на убийцу. На кровожадного мясника, совершившего чудовищное злодеяние.

Правда, и на обычного человека он мало похож. Нет, скорее он походил на человека, привыкшего смотреть в лицо смерти и страху. Такой вполне мог заключить сделку с самим дьяволом, а потом убедиться, что заплаченная цена слишком высока.

Кэссиди встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Так дело не пойдет. Будучи дочерью своего отца, вполне способной позволить воображению увлечь себя в неведомые дали, она должна держать ухо востро. Ричард Тьернан — очередное отцовское увлечение — не имеет к ней ни малейшего отношения.

Мабри недавно заново отремонтировала квартиру, но Кэсс не была уверена, что ей по душе новый облик ее спальни. Мабри обставила спальню тяжеловатой мебелью в раннеготическом стиле, а зеленые с золотом обои выглядели так, словно сошли со стен какого-нибудь венецианского палаццо. Бархатные шторы на высоком окне, выходящем на Парк-авеню, были темно-зелеными, отчего обстановка спальни казалась тяжелой, гнетущей и мрачной. Кэссиди оглянулась — шестое чувство подсказало, что она уже не одна.

— Ну как, нравится?

— Что нравится, Шон? — По крайней мере, отец не испугал ее, как незадолго до него Тьернан. Она обернулась и метнула на него испепеляющий взгляд. — Твой гость или кладбищенско-вампирный вкус Мабри?

— Да? — ухмыльнулся Шон, вваливаясь в спальню. — А мне казалось, что твоя комната скорее напоминает викторианский бордель. О вкусах не спорят, сама знаешь. Пусть девочка развлекается.

— Хотела бы я знать, как она обставила комнату Ричарда Тьернана? — язвительно произнесла Кэссиди. — Наверное, окна зарешечены, чтобы он чувствовал себя как дома?

Шон неодобрительно поцокал языком.

— Что-то ты становишься не по годам желчной, доченька. Неужто в тебе нет ни капли сострадания? Совсем его не жалко?

— Если мне кого и жалко, то скорее его жену, — сварливо ответила Кэссиди.

— Он — жертва судейского произвола… — возразил было Шон, но Кэссиди перебила его:

— По-моему, ты и сам в это не веришь.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что тебе, по большому счету, наплевать, виновен он или нет. Главное — состряпать очередной бестселлер.

Шон обезоруживающе улыбнулся — такой улыбкой ему удавалось растапливать и самые ледяные сердца. Впрочем, Кэсс уже давно выработала в себе иммунитет к ней.

— Да, я раб своей музы, — вздохнул Шон. — Я служу только ей. Вот почему ты сейчас здесь.

— Но ведь я, Шон, вовсе не рабыня твоей музы.

— Кэсси, золотко, не смеши меня. Мне нужна твоя помощь, а не порицание.

— Одно другому не противоречит, — возразила Кэссиди.

— Ты умница, — расплылся Шон. Кэсс присела на высоченную кровать.

— Ладно, Шон, выкладывай, что тебе от меня нужно? Только не вешай лапшу на уши насчет своих болячек, я все равно тебе не поверю.

Шон ухмыльнулся.

— Разумеется, крошка. Да, ты права, дело только в моей новой книге.

— Про Ричарда Тьернана?

— А про кого же еще? Правда. Абсолютная, чистая и беспощадная. Голая правда. Мне нужен классный редактор… Господи, вот уж не думал, что когда-нибудь в этом признаюсь. Видишь ли, все эти свидетели, допросы, показания — у меня все в мозгах перемешалось. Видела бы ты мой кабинет! Я хочу, чтобы ты все привела в порядок, систематизировала, по полочкам разложила, — пока мы с Ричардом работаем.