Красная армия в Гражданской войне
Шрифт:
С другой стороны, в только что сформированные полки и дивизии проникали и махровые контрреволюционеры с целью разложения регулярных частей Красной Армии. Они подогревали своевольное поведение анархически настроенных командиров и бойцов, сеяли пораженческие слухи, призывали к восстанию. Так, в результате вражеской работы скрытых контрреволюционеров и анархического поведения отдельных командиров взбунтовалась Волжская дивизия, созданная из партизанских отрядов рабочих и служащих Волжского пароходства. Дивизия самовольно снялась с фронта и ушла в Дубовку.
Узнав об этом, Сталин и Ворошилов лично выехали в Дубовку и приняли
Не успели Сталин и Ворошилов вернуться из Дубовки в Царицын, как аналогичный бунт произошел в полку грузолесов. Этот полк, созданный из грузчиков порта и главным образом из рабочих лесосплава, так же как и Волжская дивизия, отказался идти на фронт. Пришлось прибегнуть к силе, чтобы обезоружить бунтовщиков и арестовать предателей.
Много было трудностей при обороне Царицына. Бывшие чиновники, контрреволюционные элементы из рядов свергнутых классов, замаскированные меньшевики и эсеры сеяли панику, нарушали нормальную жизнь города, саботировали работу на предприятиях, срывали снабжение рабочих и армии продовольствием и особенно отправку хлеба в Москву и другие промышленные центры Советской республики.
И все эти колоссальные трудности были преодолены большевиками Царицына под руководством Сталина и Ворошилова, в которых все мы видели посланцев Центрального Комитета нашей партии.
Летом 1919 года армии Деникина, быстро продвигавшиеся с юга к центральным областям страны, были для молодой Советской республики самым опасным врагом.
9 июля в своем письме к организациям партии «Все на борьбу с Деникиным» Ленин указывал, что наступил самый критический момент в социалистической революции, и призывал всех коммунистов, сочувствующих, рабочих, крестьян напрячь все силы на отражение нашествия Деникина. Для организации отпора врагу партия направляла на Южный фронт лучших своих работников. На Южный фронт срочно перебрасывались части Красной Армии с Восточного фронта, вооружение и снаряжение.
ЦК партии во главе с Лениным готовил силы, которые должны были не только остановить врага, но и, перейдя в наступление, разгромить его. Но пока 10-я и другие армии Южного фронта вынуждены были, сдерживая врага, повсеместно отходить на север.
Положение осложнилось в связи с изменой в сентябре 1919 года Миронова, который командовал 23-й стрелковой дивизией, а потом Донским корпусом. Не закончив полностью формирование корпуса, Миронов увел казаков из Саранска, будто бы для оказания помощи Южному фронту, а на самом деле для того, чтобы перейти на сторону белых. Объявляя Миронова вне закона, Советское правительство предписывало всем командирам частей и соединений Красной Армии в случае появления изменника в их районе принять меры к аресту его и отправке в вышестоящие инстанции.
Мною тогда была получена директива штаба Особой группы войск Южного фронта. Конному корпусу, которым я командовал, приказывалось сосредоточиться в районе Арчеды и Гуляевки, имея дальнейшей задачей форсированным маршем выйти в район Новохоперска, найти и разгромить корпус Мамонтова. В связи с этой задачей наш корпус выводился из состава 10-й армии и подчинялся непосредственно командующему Особой группой войск Южного фронта.
Директива командующего
Особой группой войск о выдвижении корпуса в район Новохоперска не позволила осуществить намеченный мною план рейда на Миллерово. Но изменника Миронова упускать не хотелось. Располагая данными о Миронове, мы разработали маршрут движения корпуса к Новохоперску так, чтобы в полосе движения встретить его корпус.Утром 11 сентября дивизии корпуса, выслав вперед и на фланги разведку, выступили по маршруту: Кепинский, Арчединская, Бочаровский, Старо-Анненская.
13 сентября, когда мы уже приближались к Старо-Анненской, я ехал в голове колонны 4-й дивизии, смотрел на свою потрепанную карту и ломал голову над тем, где же все-таки Мамонтов. В директиве командующего Особой группой говорилось: «Найти и разгромить Мамонтова», а где действует Мамонтов, не указывалось. Похоже на то, что ищи ветра в поле. В конце концов я махнул рукой, решив, что в дальнейшем обстановка прояснится.
Не доезжая хутора Верхне-Лесного, фланговые разъезды натолкнулись на разъезды Миронова. Корпус его выдвигался из хутора Сатаровского к хутору Верхне-Лесному. Получив донесение об этом, я вызвал начальников дивизий и поставил им задачи: 4-й дивизии окружить корпус Миронова и предложить ему сдаться, а 6-й дивизии приготовиться к бою на случай прорыва мироновцев.
Картина встречи наших частей с корпусом Миронова хорошо наблюдалась с высоты, на которой мы остановились. При подходе 4-й дивизии к хутору Сатаровскому Миронов начал строить своих казаков.
– Никак не пойму, для чего ему понадобилось это построение? – удивился комиссар корпуса Кивгела.
– Сейчас увидим. Может, он так рад встрече, что хочет устроить в честь нас парад, – пошутил я.
Выстроив казаков, Миронов со своими помощниками встал перед строем. 4-я дивизия к этому времени полностью окружила хутор и подступила к казакам вплотную. Подтягивалась к хутору и 6-я дивизия. Я хотел ехать к Миронову, чтобы арестовать его, но Городовиков подскочил к Миронову, взял его под конвой и привел ко мне.
Миронов страшно возмущался.
– Что это за произвол, товарищ Буденный? – кричал он. – Какой-то калмык, как бандит, хватает меня, командира красного корпуса, тянет к вам и даже не хочет разговаривать. Я построил свой корпус, – продолжал Миронов, – чтобы совместно с вашим корпусом провести митинг и призвать бойцов к усилиям для спасения демократии.
– Какую это вы собрались спасать демократию? Буржуазную! Нет, господин Миронов, поздно, опоздали!
– Что это значит?
– Бросьте притворяться, Миронов… Вы прекрасно понимаете, что обезоружены как изменник, объявленный вне закона.
– Вот какой ты, незаконный живешь, а еще ругаешься! – вставил Городовиков, укоризненно покачав головой.
Казаки Миронова в недоумении перешептывались и со страхом поглядывали на наши многочисленные станковые пулеметы на тачанках, направленные на них.
Я приказал командному составу корпуса Миронова включительно до командира сотни выйти из строя и сложить оружие. Когда приказание было исполнено, я выступил перед казаками и объяснил им, что Миронов объявлен вне закона за измену: он использовал доверие Советского правительства с целью собрать казаков и увести их к белогвардейцам. Поднялся шум – казаки кричали, что они ничего не знали об измене Миронова. С трудом восстановив тишину, я сказал: