Красная кокарда

Я продолжал бежать, не обращая внимания ни на что. Вдруг шагах в двухстах от себя я увидел сквозь дым и облако пыли ряд солдат, которые, повернувшись ко мне спинами, медленно отступали перед наседавшей на них густой толпой. На моих глазах их ряды поредели и стали рассеиваться. С победным криком толпа хлынула на то место, где только что были солдаты.

Сообразив, что я не в состоянии пробиться сквозь толпу, я бросился в узкий проход, почти скрытый от глаз широкими низкими крышами, меж которыми виднелся лишь маленький кусочек бледного неба.

Из этого прохода я попал в переулок, переполненный прислушивающимися к шуму женщинами с испуганными лицами. Я кое-как протолкался меж ними и, отойдя настолько, что, по моему расчету, мог уже выйти сзади толпы, двинулся по переулку, ведущему к дому, где жил отец Бенедикт. К счастью, толпа валила по главным улицам, а переулки были сравнительно безлюдны, и я безо всяких приключений добрался до самой площади у ворот.

Нападение на солдат началось, очевидно, здесь, ибо на мостовой валялся сломанный на две части мушкет. Когда я проходил по улице, изо всех окон смотрели бледные лица, провожавшие меня недоброжелательным молчанием. Не видно было ни одного мужчины, и я беспрепятственно дошел до подъезда отца Бенедикта и проник в вестибюль.

На улице было еще довольно светло, но здесь уже царил мрак. Не успел я сделать и двух шагов, как вдруг споткнулся обо что-то, лежавшее на моей дороге, и упал. Я с трудом поднялся по лестнице, постанывая от боли. Но стон замер у меня на губах, когда, оглянувшись назад, я увидел в полоске света, пробивавшегося через входную дверь, обо что я споткнулся: то был труп мужчины, видимо, монаха, одетый в белое с черным одеяние своего ордена.

Не без труда мне удалось подавить чувство ужаса. Успокоившись, я сообразил, как попал сюда этот труп. Монах был, очевидно, убит на улице в самом начале беспорядков. Может быть, он одним из первых напал на солдат. Потом тело его отнесли сюда, пока его приверженцы расправлялись за него с солдатами.

Я спустился вниз и, наклонившись над монахом, поправил ему клобук, который я сбил с него во время своего падения. Предаваться размышлениям было некогда, и я опять взбежал наверх. Комната отца Бенедикта была пуста.

Не зная, что мне делать дальше, я постоял в полутьме немного, потом безо всякой цели вошел в комнату и выглянул из окна во двор, окруженный скучными, однообразными стенами. В них было всего одно окно, несколько сбоку от меня, но как раз на одном со мной уровне. Пока я тупо созерцал стены, в этом окне вдруг появился яркий свет. В комнате, очевидно, зажгли лампу, и на этом светлом фоне ясно обрисовался женский профиль.

Я едва не вскрикнул: то была Дениза!

Она подошла к окну, задернула штору, и видение исчезло.

С минуту я стоял неподвижно. Сердце у меня билось, словно хотело выскочить из груди, а мысль работала с необыкновенной быстротой.

Она была рядом, тут же, в противоположном доме! Это казалось невозможным, невероятным! Я сообразил, что фасад этого дома выходит на улицу недалеко от виденных мною старинных ворот. А ведь кто-то и сказал мне, что Фроман живет у Австрийских ворот!

Очевидно, это так и было. Ясно, что Дениза находится в его власти и живет в смежном с ним доме. Жадно всматриваясь в здание, я пытался определить его фасад и мысленно провести прямую линию, соответствующую лестнице. Потом я продолжил ее еще, и она уперлась в паперть, на которой стояла статуя… В ту самую паперть, на которой я недавно заметил двух мужчин!

В городе продолжалась схватка. Доносились глухие звуки отдаленных залпов, гул колоколов, иногда волны криков. В вечернем воздухе слышались стоны и проклятия. Стараясь не обращать ни на что внимания, я, не отрывая глаз, смотрел на паперть внизу.

Вдруг мне пришла в голову одна мысль. Я вновь провел воображаемую линию и запомнил местоположение окна, в котором мелькнул профиль Денизы. Обдумав все хорошенько, я вышел из комнаты и спустился вниз.

Огня со мной не было, и спускаться приходилось осторожно, держась одной рукой за грязную стенку. Я знал теперь, где лежит труп монаха, и перешагнул через него. Растворив затем дверь, я огляделся.

Пока я занимался своими наблюдениями, через двор торопливо прошли два человека. Не доходя до ворот, они нырнули в проход направо и скрылись. Под самой крышей огромного мрачного дома, высившегося передо мной, замелькал слабый красноватый огонек.

Я услышал голоса, которые, как мне показалось, неслись с башни над воротами. Мне показалось даже, что на фоне вечернего неба мелькнула какая-то фигура. Впрочем, кругом было спокойно, и я опять вошел в подъезд.

Нет надобности рассказывать о том, что я делал в темноте под лестницей. Мне самому противно теперь вспоминать об этом.

Через две минуты я был уже в монашеском одеянии. Потом я тоже свернул в боковой проход, упомянутый выше, и очутился во дворе. Передо мной была паперть. Обломком мушкета, который я подобрал походя, я дважды стукнул по мостовой.

Не успел я подумать о том, что будет дальше, как дверь открылась, и я должен был войти. Словно по волшебству, створки ее моментально и бесшумно закрылись за мной.

Я очутился в длинном пустом коридоре безо всякой мебели. Вероятно, здесь прежде был монастырь. На стене висела зажженная лампа, а против меня на каменной скамейке сидели, мирно беседуя, два каких-то человека. Трое или четверо других прохаживались по коридору. При моем появлении все сразу смолкли и посмотрели на меня с любопытством.

— Откуда ты, брат? — спросил один из них, приближаясь ко мне.

— Из «Таверны Св. Девы», — наобум отвечал я.

Свет бил мне прямо в глаза, и, чтобы защититься от него, я поднял руку к глазам и надвинул на лоб капюшон.

— К начальнику?

— Да.

— В таком случае иди скорее. Он на крыше. Все идет хорошо? — продолжал он, с улыбкой поглядывая на мое оружие.

— Идет, как следует, — отвечал я, стараясь опустить голову как можно ниже и скрыть свое лицо под капюшоном.

— Я слышал, что начали уже жечь?

— Да.

Он взял маленький фонарь и, открыв дверь в боковой коридор, повел меня к узкой винтовой лестнице, сделанной в толще стены.

По дороге нам пришлось пройти мимо какой-то открытой двери, и я отметил ее на всякий случай. Дверь эта вела в комнаты первого этажа. Поднявшись по лестнице ступеней на пятнадцать, мы встретили другую дверь, на этот раз запертую. Через еще шагов пятнадцать я увидал третью дверь, которая приковала к себе все мое внимание. Я с отчаянием осматривался кругом, придумывая, как бы ускользнуть от моего провожатого и проникнуть за нее. Но мой спутник продолжал продвигаться вперед, и передо мной опять была гладкая стена.

Пройдя с полдюжины ступеней, я остановился.

— Что с тобой? — спросил он, оглядываясь на меня.

— Я уронил записку, — сказал я и принялся шарить по ступеням.

— К начальнику?

— Да.

— Возьми фонарь, — нетерпеливо сказал он. — Только поскорее. Хорошую новость надо передавать быстро. Послушай, что ты там делаешь?

Я погасил лампу и бросил ее на лестницу. Мы очутились в полной темноте. Прежде, чем мой спутник оправился от изумления, наверху, над нами послышались голоса и шаги по крыше. На меня пахнуло свежим воздухом.