Красная площадь
Шрифт:
– Разговаривала с Аркадием, – ответила Ирина.
Макс спросил:
– Кончили?
– Нет, – Ирина с беззаботным видом взяла у Аркадия сигарету и закурила. – Макс, если торопишься, поезжай в Берлин. Я знаю, что у тебя дела.
– У нас обоих там дела.
– Мое дело может подождать, – возразила Ирина.
Макс на мгновение окаменел, оценивающе глядя на Ирину и Аркадия, потом стряхнул с себя бесцеремонно-грубоватую манеру с такой же легкостью, как до этого стряхнул со шляпы капли дождя. Аркадию припомнилось слышанное от Стаса сравнение. Он сравнивал Макса с жидкостью, говоря
Пододвинув третий стул, Макс улыбнулся, сел и доброжелательно кивнул Аркадию.
– Ренко, поражен, что вы еще здесь.
В разговор вступила Ирина:
– Аркадий рассказывал мне, что он делал в последние годы. Совсем не то, что мне говорили.
Макс отпарировал:
– Это он, возможно, из скромности. Говорят, что он любимец партии. Уверен, определение вполне заслуженное. Кто знает, чему верить?
– Я знаю, – сказала Ирина, выдохнув дым в сторону Макса.
Он отмахнул его в сторону, посмотрел на руку, словно она была в паутине, и поднял глаза на Аркадия.
– Итак, как движется ваше расследование?
– Неважно.
– Аресты не предвидятся?
– До этого далеко.
– А время, должно быть, истекает.
– Думаю отказаться от всего этого дела.
– И?..
– Остаться.
– Правда? – переспросила Ирина.
– Шутите, – не поверил Макс. – Ехать в такую даль, в Мюнхен, чтобы все бросить. Где же ваш патриотический долг, чувство собственного достоинства, наконец?
– Аркадий не обязан последним покидать Россию, – вмешалась Ирина.
– Знаете ли, некоторые возвращаются и видят для себя перспективы, – с ударением ответил Макс. – Теперь время вносить свой вклад, а не убегать.
Ирина заметила:
– Интересно слышать это от того, кто уже дважды бегал.
– А здесь весело, – раздался голос Стаса. Он закрыл за собой дверь и, весь вымокший, прислонился к стене, изображая изнеможение. – Ирина, когда исчезнешь в следующий раз, оставь адрес, куда пересылать почту. Я не бегал столько с тех пор, как учил Лайку приносить поноску.
Казалось, что его выжали вместе с одеждой, но он твердо держался на ногах и не сводил глаз с Макса.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ирина.
– Может быть, все брошу. Или лучше выпью пивка. Макс, ты тут читал лекцию о политической морали? Жаль, что я пропустил. Короткая была лекция?
Заговорил Макс:
– Стас не прощает мне возвращения домой. Он не признает, что мир изменился. Жалко. Бывает, умные люди цепляются за легкие ответы. Даже сам факт, что вы в Мюнхене, служит доказательством того, как изменились дела. Вы же не претендуете на политическое убежище, не так ли? – он наклонился к Ирине: – Пускай Ренко приезжает и уезжает. Не понимаю, какое отношение это имеет к нам.
Ирина промолчала. Чувствуя, что пропасть между ними растет, он придвинул поближе стул и понизил голос.
– Интересно, какими страшными историями развлекал он тебя? Ни с того ни с сего собрал здесь целую аудиторию.
– Возможно, без нас им было лучше, – заметил Стас.
– Я только хочу напомнить, что Ренко не такой уж безупречный герой. Он остается, когда надо уезжать, и уезжает, когда нужно оставаться. Не
в ладах со временем.– В отличие от тебя, – вставила Ирина.
– Кроме того, хочу обратить внимание, – сказал Макс, – что твой герой явился к тебе, потому что перепугался.
– Чего бы ему пугаться? – спросила Ирина.
– Спроси его, – ответил Макс. – Ренко, не вы ли были с Томми, когда он погиб в аварии? Не вы ли были с ним как раз перед несчастным случаем?
– Это правда? – спросила Ирина Аркадия.
– Правда.
Макс продолжал:
– Ни Стас, ни Ирина, ни я не имеем ни малейшего представления, с какими нечистыми делами вы связаны. Но разве не исключено, что Томми погиб из-за того, что вы втянули и его? Вы действительно думаете, что нужно втягивать в них и Ирину?
– Нет, не думаю, – ответил Аркадий.
– Я только высказываю предположение, – обратился к Аркадию Макс, останавливая рукой протестующего Стаса. – Я лишь предполагаю, что вы явились к Ирине, потому что хотите укрыться.
Стас сказал:
– Макс, а ты действительно дерьмо.
– Я хочу услышать ответ, – настаивал Макс.
С подбородка Стаса капала вода. Макс выглядел невозмутимым. Тишину нарушали только звон посуды на прилавке да тихое шипение пара.
Аркадий сказал:
– Я услышал Ирину по радио в Москве. Поэтому и приехал.
– Вы преданный поклонник. Возьмите автограф, возвращайтесь в Москву и слушайте ее хоть пять раз в день, – издевательски заметил Макс.
– Мы можем взять его с собой в Берлин, – сказала Ирина.
– Что? – переспросил севшим голосом Макс.
Она повторила:
– Если то, что ты сказал, правда, Аркадию нужно уехать из Мюнхена. Никто не связывает нас с ним. С нами он будет в безопасности.
– Нет, – возразил Макс, не веря своим ушам. Аркадий видел, что Макс ожидал совершенно противоположного результата: он тщательно и уверенно выстроил безупречные, логичные доводы, ведущие к единственной перспективе – убрать Аркадия с глаз долой. Ирина все это отмела. – Нет уж, Ренко я в Берлин не возьму.
– Тогда поезжай без меня, – сказала Ирина. – Нам с Аркадием очень даже неплохо и здесь.
– Мы будем жить не в гостинице, а в новой квартире, – напомнил Макс.
– Квартира большая, – заметила она. – Хочешь, оставайся в ней один.
К Максу вернулось самообладание, но Аркадий догадался об одной из причин, ради которой этот человек вернулся из Москвы. Наихудшей из причин.
Часть третья
БЕРЛИН
18-20 августа 1991 года
Макс сидел за рулем «Даймлера», отделанного по кузову мореным дубом. Клаксон звучал как приглушенный звук трубы. Макс был прекрасно настроен, словно они были на веселой прогулке и мысль о поездке втроем принадлежала ему.
Немецкий пейзаж скрывался за серой завесой дождя. От сидевшей впереди Ирины исходило ощутимое тепло. Она оперлась спиной о дверцу, чтобы включить в разговор Аркадия или, похоже, исключить из него Макса.
– Выставка тебе понравится. Работы русских художников. Некоторые из них ни разу не выставлялись в Москве, во всяком случае, для широкой публики.