Красная роза

В голове промелькнула огромная надпись, которая не могла меня покинуть с начала нашего знакомства. ОН ВСЕХ ИСПОЛЬЗУЕТ, ЕМУ НЕ НУЖНЫ ОТНОШЕНИЯ. Она так и билась, проскальзывала в мою голову, чтобы я, наконец, проснулась. Я ее видела во мраке своего сознания, чувствовала, что передается от нее и тут все изменилось… Сердце екнуло, задребезжало с волнением, а уже острые ощущения казались мне чем-то отдаляющим и отталкивающим. Глотнула больше воздуха и распахнула глаза, осознавая, что же я делаю.

Это катастрофа! Я сдалась же по собственной воле в лапы льва!

Трепыхая под тяжестью давления на груди, кое-как запротестовала про себя и замотала головою. Все не должно быть именно так. Все это однозначно какая-то ошибка.

Нашла остатки разумной силы и, положив руки на грудь Эрика, оттолкнула его. Поднялась с его колен, постыдно прикрываясь руками. Позор! Позор! Позор! Совсем потеряла голову от глупых чувств. Эрик недоуменно посмотрел на меня, дыша как паровоз. В его взгляде промелькнуло некое разочарование вперемешку с кайфом, который еще витал в этой комнате, все никак не решаясь раствориться и исчезнуть, чтобы не мозолил глаза.

На стуле, стоящий около рабочего стола, заметила свои вещи. Второпях подбежала к стулу, наделала толстовку и джинсы и, прихватив свою сумку, побежала прочь отсюда. Не могла я больше здесь оставаться! Это настоящая пытка, когда наручниками тебя приковывают к кровати, а потом берут насильно. Он желал меня в качестве своей игрушки, как и всех других… и ничего больше. А мне этого не надо…

Спустилась на первых этаж, при этом спотыкаясь об свои ноги. Обула обувь, а на плечи накинула куртку, подбегая к злосчастной двери, через которую на выходных мне пришлось пройти. Она поддалась свободно и, наплевав на то, что там остался мой бюстгальтер, который с легкостью заменю на другой, выбежала с квартиры.

Как и всех других… Как и всех других…

Эти слова вертелись в голове. Не давали мне думать. Они забирали во мне всю свою уверенность и храбрость в том, что будет хорошо. Но это не так…

Перед глазами стоял полный туман неразборчивости, а ноги подгибались. Мне было катастрофически плохо, но мне удалось спуститься на лифте, выйти на улицу и добраться до дома, где я сразу же упала в объятья родного человека…

22 глава

— Доченька, что случилось? Почему ты плачешь? — прижимая еще ближе к себе и гладя по голове, обеспокоенно спрашивает мама после пятиминутной тишины.

Поверить не могла, что отдала себя в порыв чувств, хотя слышала звуки разума. Он твердил мне, что все девушки Эрика Росса неотъемлемая часть его безумных игр на одну ночь. Дура! Идиотка! Поддалась на его чары, утонула в его глазах, ища там погибель для себя… И самое безумное, я этого желала, хотела всем нутром.

И сейчас, пребывая в смешанных чувствах, на глаза наворачивались все больше слез, все больше утыкалась носом в мамину домашнюю футболку. Мне было все равно на то, что там остались мокрые следы и разводы от туши. Я хотела быть рядом с мамой в этот ужасный момент, почувствовать рядом с собой твердую стену, об которую можно опереться.

Но я все равно боялась.

— Почему я так сделала?.. Какая я дура! Дура! — завопила еще сильнее, от чего голос перешел на писк. Головная боль снова давала о себе знать. Каждая секунда превращалась в сильную боль.

— Милая, успокойся! — Теплые руки коснулись моего лица, отстраняя от груди. Пальцы стерли новые слезы, и сквозь пелену расплывчатости увидела родные мне глаза, которые искрились теплом и любовью. — Сделай вдох, вытри слезы и объясни, что случилось…

Вдохнула настолько глубоко, насколько мне хотелось поймать воздух, что я чуть не подавилась.

— Мам, я боюсь своих чувств к этому человеку… — от отчаяния прохрипела, вдыхая ртом воздух. — Он…он ужасный человек. Ты не представляешь, какой он бабник, использующий девушек ради развлечения. Я говорила себе не быть доступной для его лап, но все пошло не так…

— Почему ты думаешь, что он ужасный человек? — аккуратно спросила мама, будто старалась найти другой подход узнать о нем.

— Потому что весь университет его боготворит.

Мама прижала меня еще сильнее к себе, обезопасивши от всех сдвигающихся вокруг меня стен.

— Милая, понимаю, что парень не подарок, да в принципе они никогда ими не были. — Я вяло улыбнулась. — Но не стоит о нем так судить, если не знаешь человека достаточно.

— Поверь мама, ни к чему хорошему все это не приведет.

Ее руки замерли на моей спине, стоило только услышать двусмысленную связь в этих словах. Она как почувствовала, что прошлое, казавшееся для меня настоящей сказкой, — отнюдь не рай для мечтаний.

И мое откровение, пускай не открытое, дела между мной и парнем, который управляет людьми, подтолкнула внутри груди болезненный ком. Я не делилась с ней своими школьными проблемами, сталкивающимися со мной ежедневно и нанося больше морального ущерба. Не секретничала с ней о парнях, так как никто не нравился, не спрашивала совета насчет отношений. Всю свою жизнь была замкнута в себе, ища проблемы, на которые обращали мои сверстники…

Только вот…мне нужно было хоть что-то устойчивое в этом запутавшимся клубке. Надо схватиться и не падать вновь, и, кажется, если я начала новую жизнь, то стоит начать с этой большой проблемой в нашей маленькой семье.

— Мама, — выдохнула, прикрывая глаза от приятного касания к моей щеке. Это успокаивало. Знакомый запах ее любимых духов вдыхался как отрезвляющий и возбуждающий до костей. Любила эти духи, они были такими вкусными и ароматными для мужчин, как мне представлялась мама в молодости.

— Ответь немедленно, тебя кто-то обидел до поступления в университет?

— Я тебе никогда не рассказывала…о своей жизни за пределами дома, но… — запнулась, так как не могла говорить четко и уверенно об этом. Даже Ким боялась поднимать эту проблему. — Но счастье учиться в той школе мне не приносила позитива. И вот сейчас это повторяется снова, а все из-за одного парня в университете…

— Что ты мне не рассказывала? — Мама еще больше насторожилась.

Я почувствовала волну напряжения, то, как она напряглась от моих слов.

— Я…

Господи! Мне не хочется этого говорить, ведь врала все три года об этом маме. Чертовы подростковые годы, чертовы одноклассники, чертово клеймо на всю мою жизнь.

— Скажи! Пожалуйста, скажи! Мне становится плохо от твоих слов…

Отодвинулась чуть дальше, убирая тем самым со своего лица руки мамы. Виновато опустила голову, теребя края своей толстовки. Трудно собраться с мыслями, а уж тем более не терзаться всеми этими ощущениями.

Я все еще помню вкус его губ. Приторный вперемешку с ягодным. От этого губы онемевшие, слегка покалывает кожу, будто туда вонзили острые иголки. Прикосновения еще гуляют по моему телу, а живот тянет от воспоминаний его похабных движений…