Красная Шапочка: новые грани истории

Отключив звонок, я вернула телефон на столик. Надо будет обязательно заглянуть в салон сотовой связи, чтобы купить новую сим-карту. Я столько хлопот доставила Владу, а он, как ни в чём не бывало, перебирает фильмы и даже что-то мурлыкает себе под нос.

Мурлыкает?.. О, он что, поёт?

Я прислушалась и с удивлением поняла, что Влад действительно негромко напевает… ту самую песню, которую я орала по дороге в Лапотку. Ну... помните? Про мужиков и лесных серых друзей?

Вот это да!

На лицо невольно наползла глупая улыбка. Он поёт именно эту песню, значит, думает... обо мне?..

Как раз в этот момент мужчина повернулся, и я не успела отвести взгляд.

Щёки сразу же загорелись.

Ох ты ж, блин горелый! Кажется, я попалась на горячем...

– Выбрал что-нибудь? – спросила, стараясь скрыть смущение.

Он показал мне диск, на обложке которого был ужастик, достаточно старый, но всё ещё актуальный.

– Я его уже смотрел, – сказал Влад, направляясь к плееру. – Но это классика, она всегда в моде. Правда, если хочешь, могу включить комедию.

– Нет уж! – отказалась я, покачав головой. – Обожаю этот фильм. В подростковом возрасте просто фанатела от исполнителя главной роли.

Влад уселся в кресло, а я, как королевишна, растянулась на диване.

– Ну что, поехали? – спросил он, нажимая на кнопку.

И мы поехали!

Я обожаю ужастики, потому что в них реально бывают страшные моменты. Но чтобы было смешно до коликов в животе и ни капельки не страшно – такого не было никогда!

Влад настолько весело комментировал каждый момент, что, вместо того, чтобы прятаться под пледом и бояться до зубовной дрожи, я хохотала до слёз.

Если он учился троллить, используя в качестве тренировочной площадки всяческие хорроры, то мне его никогда не победить.

На экране появились титры, и я с трудом восстановила дыхание. Кажется, от смеха у меня теперь будет болеть пресс.

– Пойдем, смешинка, отнесу тебя в постель, – сказал мужчина, вставая с кресла и выключая телевизор. – Завтра рано вставать.

– Ты сломал мою реальность! Я никогда больше не смогу нормально смотреть ужастики, – хихикнула я, обвивая руками его шею и украдкой вдыхая приятный мужской аромат.

Волков только хмыкнул и без лишних слов отнёс меня в ванную.

– Эм?.. – я растерянно огляделась, когда он посадил меня на край ванны.

– Полотенца и халат на двери. Намочишь повязку, ничего страшного. Я потом перевяжу, – спокойно сказал он. – Вернусь через двадцать минут. Управишься?

Я кивнула, наблюдая, как он выходит и закрывает за собой дверь. Возится со мной, как с...

– Не придумывай себе того, чего нет. Так должен поступать любой настоящий мужчина, когда кто-то более слабый оказывается в беде, – сказала я смущённой девушке в зеркале и скорчила грустную рожицу.

Когда Волков вернулся за мной, я уже была полностью готова.

Он отнёс меня в выделенную комнату, положил на кровать, заново перевязал ногу и, накрыв меня одеялом, ласково погладил по голове.

– А теперь отдыхай. Спокойной ночи, маленькая.

19. Гравитация отменяется, или Легко ли быть Машей?

За окном уже забрезжил рассвет, а я всё ворочалась, пытаясь найти удобное положение. Но стоило пристроить ногу поудобнее, как в голове снова начинали крутиться мысли – настырные, прилипчивые, как жвачка в волосах.

В итоге уснула я только под утро.

Кажется, не успела сомкнуть глаза, как меня уже разбудили.

— Машенька, просыпайся, — склонилась надо мной тётя Тамара.

— Уже пора? Так рано? — простонала я, зарываясь лицом в подушку.

— До города путь неблизкий. Пока доедете, пока к врачу попадёте… Давай, помогу тебе собраться.

Я тяжело вздохнула, но всё же оторвала голову от подушки.

Через час мы уже были на низком старте.

Тётя Тамара прижала к груди жалобно скулящего и подвывающего Ждана. Этот любитель приключений был явно недоволен тем, что его оставляют дома.

— Не переживай, детка, я присмотрю за твоим охломоном, — заверила меня соседка. — Будет у меня гусей пасти. Розочку и Беляночку я выпустила, грядки полью. Так что защищай свой диплом и ни о чём не беспокойся. С богом!

А в следующий момент я уже оказалась у Волкова на руках, потому что "перемещать Машу в пространстве" со вчерашнего дня стало для него новым видом спорта.

Пока он нёс меня к машине, я не знала, как себя вести: то ли смущённо уткнуться носом в его плечо, то ли с достоинством смотреть вперёд, то ли просто отключиться, чтобы не думать о том, как убойно он пахнет.

— Тебе удобно? — спросил мужчина, аккуратно усаживая меня на заднее сиденье.

— Всё нормально, — пробормотала я, поправляя подол платья.

Пока ехали, Волков, кажется, ухитрялся объезжать даже те ямы, которых в природе не существовало.

Время от времени он тревожно на меня посматривал и спрашивал:

— Всё в порядке? Нога не болит? Не сильно трясёт? Можем остановиться.

— Всё нормально, — отвечала я, а потом, пока он не видел, нервно закусывала губу.

Потому что, вот блин горелый, какой же он залипательный.

Я никогда не думала, что меня может так накрыть. Но Влад… его улыбка была как солнечные лучики. Он улыбается – и мне тепло. А ещё этот запах — горьковато-сладкий, с нотками миндаля. Непередаваемое сочетание. У меня от него в организме что-то странное происходит — будто бабочки в животе порхают, и мозг отключается.

И самое главное, почему со мной это вообще случилось? Я ведь никогда не была нежной романтичной ромашкой. В старших классах девчонки страдали по парням порой до слёз, до истерик, до "жить без него не могу", а я только плечами пожимала — ну не понимаю я этого!

Конечно, были ребята, которые пытались за мной ухаживать, но они быстро понимали, что им грозит перспектива быть посланным далеко и надолго, и исчезали.

Семён был единственным, кто сумел пройти квест под названием "добейся Машу". Он таскался за мной весь первый семестр, постоянно тусовался рядом в общаге, потом начал "случайно" подкармливать меня и Кристинку — то картошкой ("Да чё такого, я уезжаю, а продукты пропадут"), то пиццей ("Ну акция же, вторую бесплатно дали"). Я бы ничего у него не взяла, но его подарки и на подарки-то похожи не были, скорее так – помощь бедному сородичу-студенту. И я принимала и картошку, и пиццу. Улыбалась, благодарила, но... по-прежнему ничего к нему не чувствовала.