Красная шапочка

— Придётся уйти, — Этьен грустно кивает на Жана, распростёртого у двери — Эммануэль оттащила его туда, чтобы не мешался: — Они прилетят за ними.

— Давай воспользуемся вертолётом, — Девушка поднимается с дивана. На улице тихо, солнечные пятна бегут по комнате — это ветер качает листву. Комната напоминает калейдоскоп в мелькании цветных пятен. Напряжение, которое держало Эммануэль последние часы, отпускает понемногу. Она сладко потягивается, вращая шеей.

Затенённый Этьен, сложив пальцы в замысловатую «мудру», держит на них подбородок. Лоб его сморщен, а взгляд обращён вовнутрь.

«Выглядел ли мой отец так, когда думал о чём-нибудь?»

Биоморф поднимает глаза: — В вертолёте бомба.

— Обычное дело, — меланхолично произносит девушка, упирая кулаки в бёдра: — Всё, что тебе нужно, обычно либо заперто, либо сломано, либо заминировано, либо завалено сверху дерьмом… Что за бомба?

— Радиофугас, — уточняет Этьен: — На случай захвата вертолёта. Если он летит не туда, куда говорит диспетчер…

— Дай угадаю, — обрывает его Эммануэль и изображает голосом взрыв: — Бабах!

Биоморф отводит взгляд, поворачиваясь точёным профилем. Эммануэль невольно любуется его носом с лёгкой горбинкой, мягкими глазами, Нижней губой с треугольником волос под ней. «Мой отец был красивым мужчиной…» Девушка демонстративно прочищает горло. От неё не скрывается душевная борьба, тенью опустившаяся на лицо Этьена.

Тот, качнувшись, поднимается с дивана и на прямых ногах подходит к ней. «Ну же», — чуть ли не вслух выдыхает девушка.

Повинуясь взаимному порыву, они соприкасаются телами. Губы ищут губы, словно слепые кутята в поисках соска тыкаются в мягкое подбрюшье.

Рука Этьена проникает за ремень её штанов вдоль поясницы.

— Нет, — выдыхает она: — Только не под видом моего отца.

— Почему?

— Я не смогу сопротивляться, — честно признаётся Эммануэль: — Если мы должны уйти, то лучше сделать это сейчас.

Этьен неохотно кивает и, направляясь к двери, хватает её за задницу.

— Дурак! — гогочет девушка, оглядывается и, повесив на плечо рюкзак с винтовкой, выходит на свежий воздух.

— Скромненько, но со вкусом.

Пятнадцатиметровое иссиня-чёрное тюленье тело, ощерившееся усами приборов и пулемётных стволов, мягко покоится на усиленном шасси, утопающем в луговых травах.

Эммануэль осоловело пялится на вертолёт охотников, небрежно оставленный на прогалине возле дома. Винты лениво поворачиваются на ветру, словно лопасти детской игрушки. Даже издали стальное чудовище пахнет отработанным топливом и горячей резиной.

— Офигеть… — только и выговаривает Эммануэль, сгорбившись от тяжестей. — Ты что-то сказал?

— Скромненько, говорю, — Этьен отгоняет шмеля, деловито изучающего его голову.

— Что это за штука?

— Пэйв Хок. Самая крутая модификация «Чёрного ястреба». Куча электроники, сенсоров и сканеров… Мой последний обед не сильно разбирался в таких вещах, — пожав плечами, Этьен смело направляется к кабинке, чтобы забрать оттуда несколько одному ему знакомых вещей.

«Удобно, наверное», — с завистью думает Эммануэль: «Сожрёшь кого-нибудь, и сразу всё знаешь. Где что лежит, как что называется…»

Подойдя к заднему колесу, она пытливо пинает шину носком.

Этьен вылезает из кабины с лётной курткой под мышкой и картонной коробкой, гружёной трофеями.

— Он быстро взлетает? — сверкая из-под чёлки глазами, Эммануэль вытаскивает фосфорную гранату.

— Метра два в секунду… — биоморф натягивает куртку на плечи. Она ему почти как раз — серо-стальной нейлон сидит как влитой. «Ему идёт», — по ходу замечает девушка, выкапывая под колесом ямку. Через пол минуты под шасси оказывается М-15 с вынутой чекой. Трава заботливо возвращена на место.

— Я вдруг вспомнила, — задумчиво улыбаясь, говорит девушка: — Это, конечно, не моё воспоминание…

Этьен заинтересованно кивает: — Продолжай.

— У нас в группе был парень, — Эммануэль осматривает шасси с разных углов: — Нас учили взрывному делу. В Швеции. И этот чудак заминировал зажигательной гранатой снеговика, слепленного детишками на холме у дороги. Он-то думал, что весной снеговик подтает, и — бабах!

Эммануэль выдерживает паузу: — Десантники с нашей базы патрулировали местность на «Хаммере». И капралу взбрело в голову переехать снеговика джипом… Пятеро отличных парней сгорели заживо.

Этьен вздыхает: — Того горе-минёра наказали?

— Никто не знал, что это сделал он.

— Тогда ты откуда знаешь?

— Это я заминировала снеговика… — признаётся девушка.

— Это не ты, — мотает головой биоморф: — Это тот, кого ты съела. Мне должно быть стыдно за множество вещей, которые сделали те люди, чьи личности я получил. Но это не мои грехи. И не твои.

— Я понимаю… — Эммануэль рассматривает свои руки: — Он позволил поглотить себя добровольно. Он считал, что это станет искуплением его вины.

— Как звали… твоего вояку?

— Ксавьер Безье. Ему было двадцать три, — девушка закрывает глаза, чтобы вспомнить — широкое смуглое лицо, вечный ёжик непослушных волос, привычка разглядывать собственные руки, словно в этом был какой-то тайный смысл. «Отец съел сына, сын съел девочку. Кого съест она?» — руки сжимаются в кулаки. Спасительное заклинание вырывается из глотки: — Я человек. Моя форма есть истинная форма меня!

— За один день такое не вылечишь… — биоморф поудобнее перехватывает свою коробку: — Пошли, Эмми. Дорога неблизкая.

— Пойдём ко мне, — Эммануэль равняется с Этьеном на тропинке: — Места у меня хватит.

— Они пустят по нашему следу гончую.

— Собаку? — удивляется девушка.

— Собаку с радиомаяком. Они полетят за ней на вертолёте. У твоего дома, они будут ровно через два часа, как гончая встанет на след.

— Предложения? — девушка начинает понимать, куда клонит биоморф.

— В зоне радиации у меня есть хорошее логово, — с гордостью заявляет Этьен: — Помнишь, в детстве я рассказывал тебе про хоббитов, которые роют дома в холмах?