Красная Тапочка
Шрифт:
Тапочка проснулась от смс-сообщения, которое прислала Мамина. Спросонок она рассматривает следующую картинку.
Вроде бы девочка собирается пить чай, но в руке у неё ножик немалой величины. А сама поза и вовсе странная – она кладет голову на стул, вроде как на эшафот. И всё это вместе складывается в весьма тревожную картину. Маленькая пророчица словно высвистывает всех наверх, завидя очередную опасность.
Известно только, что Тапочка балансирует на краешке, и чем быстрее подойдёт помощь, тем лучше.
Мамина её стращала:
– Ну, что, Тапочка, теперь боишься? На твоем месте я бы села в машину и больше в Колшево и носа не казала.
На что Тапочка заверила, что маньяк в Колшево не сунется, тамошние парни ему враз накостыляют.
Она открывает дверь в лофт, и что же она видит? В открытые окна задувает ветер, и всюду горит яркий свет: дети включили прожекторы, а сами уснули. Они бесились всю ночь и даже умудрились не простудиться.
На ковре лежала учительница, которую невозможно добудиться. Она храпела, и золотая цепочка, висевшая на груди, подпрыгивала и сверкала. Она выпила столько таблеток снотворного, что только чудом осталась жива.
Вот только у Тапочки нет времени рассиживаться, у неё следующее сообщение от курьерской службы на заказ цветов. Скорей за руль смарта.
На пункте охраны её машинку-смарт останавливает шлагбаум.
– Досматривать будешь? – сегодня дежурит не Валера, а его сменщик из Колшево.
– Нет, проезжай.
– А вдруг я ограбила кого?
– Мы тебя знаем, ты курьер доставки, если надо, мы тебя найдем, из-под земли достанем.
– А чего искать, вот она я. А где Валера?
– Занят он, его до завтра не будет. Сказано проезжай. – Видно, не выспался.
В цветочном магазине Тапочке передали букет, выглядевший соблазнительно. Она вдыхала персиковый аромат желтоватых роз, её губы ласкали гладкие лепестки гвоздик.
К букету придавалась карточка.
– А по какому адресу доставка?
– Где-то в районе Колшево. Номер дома не указан. Мы пробовали связаться с клиентом, но он не отвечает.
– Без адреса невозможна доставка.
– Всё в карточке?
Курьер развернула открытку. Там было написано: «Милая Тапочка, обожаю, как ты целуешься. Позвони мне. Я буду ждать. Твой парень Паша Голиков».
Девушка от души расхохоталась, но потом задумалась. Чем больше она размышляла, тем запутаннее ей делалось. Если предположить, что Павлика спрятали в Колшево, заказав цветы, он засветил свою кредитную карточку, и не пройдет и пяти минут, как о его нахождении станет известно. А с какой стати его засунули в эту дыру, как не с целью спрятать.
…Павлик был счастлив, это сразу бросалось в глаза. Объяснений не требовалось. Он встал раньше остальных детей и рвал ручку двери, так и бился, пока Тапочка его не впускала.
– Мне тебе нужно кое-что сказать.
– Твои цветы!
– Я хочу, чтобы ты отыскала отца. Он где-то здесь.
– Самому слабо?
– Лариса не оставляет меня одного. К тому же ребята всегда рядом. Мне не удается уйти.
– Успокойся. Тебе всё кажется.
– Водитель меня предупредит.
Все равно Тапочка приготовилась ждать худшего. Она так и сказала Павлику: «Слушай, когда скажу бежать, беги и не спрашивай».
От цветочного букета у неё появилась аллергия, и она чихала и сопливила до тех пор, пока не догадалась выставить натюрморт в коридор. Как только она избавилась от подарка незадачливого поклонника, её организм успокоился и самочувствие улучшилось. Она вспомнила про этот случай немного позже, когда дорога вела её к пионерлагерю. По обочине росли травянистые кустарнички с мелкими соцветиями желтого цвета, то был донник, от которого Тапочка расчихалась.
Организм опять противился, выражал свое несогласие с тем, что она затеяла. А план у нее был таков. Чтобы добраться до заброшенного пионерлагеря.Утро начиналось скучно. Одиннадцать маленьких человечков бродили в саду и ждали, когда их позовут к завтраку. На кухне учительница пила чай. Так она и проснулась: на диванчике в кухне за чашкой чая. Она минуту раздумывала, окинув Тапочку по-детски наивным взглядом, полным искреннего интереса:
– Простите, я уснула. Это было бестактно.
Учительница нашла себе роль в этом обществе с культурой потребления: серая мышка.
– Помните женщину, которая вчера приезжала на праздник? Сегодня она опять заходила.
– Менеджер из агентства? – уточнила Тапочка. – Но ведь она приехала вместе с вами.
Серая мышка странно на неё посмотрела.
– Та женщина действительно обращалась ко мне с предложением, но я ей отказала. С ней не заключали договора, она агент, который работает от себя. Так что здесь она не из-за нас.
Тапочка насторожилась. Вот это новость.
– Значит, ей так понравилось у нас, что она решила не уезжать, – попробовала она пошутить, но у самой на душе кошки скребли.
От училки этой, Ларисы Вадимовны, толку мало. Вчера Тапочка расспрашивала, отчего сюда дети приехали. Она мялась, не хотела говорить. А сегодня немного расслабилась, снизошла до откровенности. Как оказалось, по делу:
– Мне просто нужно поговорить с тобой, тапочка. Ту брильянтовую серёжку, что Павлик тебе подарил, я должна передать его матери. Они с его отцом в разводе, и она мальчику опекун.
Тапочке серьга не нужна. Неужели она похожа на охотницу за брильянтами?
– Слушай… Ты слушаешь? – Лариса потянулась за сигаретой и, только щелкнув зажигалкой, спросила, не возражает ли Тапочка, если она закурит. С сигаретой в зубах она чувствовала себя спокойнее.
Итак, Лариса жаждала поделиться. Происшедшее её тяготило, но доверить свою тайну она никому не могла. Тапочка не торопит собеседницу. Ей нужно время, чтобы справиться с тяжелыми переживаниями.
– У Павлика папа за границей. Говорили сначала, что на лечении вроде в психушке где-то здесь. Мы все больницы обзвонили, нигде нет. Остается какая-нибудь частная больница. Павлику сказали, что за пионерлагерем база отдыха, там есть дежурный врач, вот туда он и хочет идти.
Тапочка не вмешивается, даёт собеседнице время собраться с силами.
Собственно, рассказывать не о чем. Когда Лариса вышла в сад, собирая детей к завтраку, она наткнулась на Александра Еремеевича, который её напугал. Тот явился в спортивных штанах, на обнаженной груди пучками росла шерсть. Однако он отнюдь не оскорблял её взора наготой, напротив, на нём было больше одежды, чем на ком другом. Потому что из-под полы розового дождевика у него выпархивали пёстрые шелка халата, ворот которого не сходился на груди, а из-под него появлялось белое полотно рубашки или ночной сорочки, слишком тесной, чтобы он мог дышать, а потому разорванной на груди.
Всем своим видом он выражал нетерпение.
– Что он вам сказал? – допытывалась Тапочка, но учительница сделала вдруг печальное лицо и сказала, что дальше ей тяжело вспоминать. И её приятное лицо пошло морщинами, на которые было больно глядеть. Просто сердце её не могло выносить такой ужас.
– Завтра мы уедем. Лучше бы сегодня, но мне не удалось заставить их собраться. Никто не хотел меня слушать. Я хотела связаться с матерью Павлика, объяснить, что место опасное для детей, но с ней меня не соединили. На меня даже рассердились, что я беспокою по такому пустяку. Эта отвлекает её от важных дел, так объяснил мне помощник. Бывают такие люди, они постоянно заняты, им ни до чего, вот и она такая же.