Красная туфелька

— Каждый раз, когда я отправлялся в клуб, я надеялся найти там что-то…

Она опустила глаза:

— Женщину?

Он усмехнулся:

— Нет. Я не тот человек, которому нужны серьезные отношения.

— О-о-о…

— Я не хочу отвлекаться. Мне нужно заниматься делом. — Тогда почему он все время смотрит на ее губы и думает, как ее обнять?

— Мне кажется, даже генеральный директор заслуживает, чтобы у него была личная жизнь. Судя по тому, что я узнала за эту неделю, вы проводите на работе очень много времени. Гораздо больше, чем я думала.

— То есть теперь вы знаете, что моя жизнь состоит не только из вечеринок и мартини?

— Верно.

В комнате повисло молчание. Калеб чувствовал на себе ее взгляд. Кого она видела? Плейбоя со странички сплетен? Некомпетентного генерального директора?

— Могу ли я задать вам один вопрос? — спросила Сара. — Вопрос от меня, а не от журнала.

Все так же глядя в окно, он проговорил:

— Я доверяю вам, Сара.

— Я столько времени проработала в этом таблоиде, что порой мне казалось, что я продала свою душу. А теперь вы мне напомнили, что я все еще там и что до той Сары Гриффин, которой я хотела бы стать, еще нужно дотянуться.

— Почему же вы столько лет занимаетесь этой работой?

Она взяла со столика бокал с вином и долго смотрела, как переливается свет в его янтарной глубине.

— Мне пришлось. Кому-то ведь нужно оплачивать счета. Это была единственная работа, которая позволяла мне работать ночью, а днем ходить в колледж и присматривать за младшей сестрой и отцом. Один год перешел в два, потом в три, и прежде чем я смогла это осознать, я уже увязла в этой газете. Всегда легче ничего не менять, чем двинуться дальше.

— А теперь?

— Теперь я думаю о новых путях. Но это… — Сара вздохнула, — это так страшно…

— Мне знаком этот страх. С тех пор как занял кресло моей матери и возглавил компанию, я все время боюсь. Я боялся, что все развалится. Теперь, с новой линией обуви и весенней коллекцией, я тоже боюсь — ведь это может привести как к успеху, так и к краху.

— Я уверена, что у вас все получится!

— Хорошо, что хоть кто-то уверен. — Вздохнув, он сделал глоток вина и снова пересел на кушетку. — Моя мать тоже так держалась. Даже если ей и было страшно, она никогда этого не показывала.

— Она начала заниматься модой еще со школы, верно?

Он кивнул:

— Все, что она шила, она носила. Ее подруги то и дело просили сшить что-нибудь и для них. Но только после того, как мама получила целый список заказов для школьного бала, она поняла, что это могло бы стать делом ее жизни. Она пошла в колледж, чтобы получить образование в этой области, одновременно не забывая и свой маленький бизнес. А закончив его, основала «ЛЛ Дизайн».

— А ваш отец? Он тоже этим занимался?

— Мой отец был… журналистом. У него уже была семья.

— О…

— Да. Моя мать узнала об этом в тот день, когда поняла, что беременна. Он не хотел никаких детей, поэтому с этого дня нас осталось только двое — я и она.

— Наверное, это было очень тяжело…

— Пускай у меня и была одна мать, но зато какая! Я считаю, что мне очень повезло.

— Как она сейчас?

Он молчал. Вот она — возможность сказать правду. Если бы кто его и понял, то, скорее всего, Сара. Но поняла бы?..

— Я думаю, она счастлива, — наконец сказал он.

— А вы?

— Я? — Он вздохнул. — У меня нет времени об этом думать.

— Тогда почему бы вам просто не продать компанию Фредерику и не избавиться от этой ноши?

— Я не хочу, чтобы дело моей матери попало в другие руки, особенно этому идиоту.

Улыбка скользнула по ее лицу. Сара встала и начала перебирать стоящие рядом на полке диски. Открыв коробку с диском Норы Джонс, она поставила его в проигрыватель. Мягкие звуки блюза наполнили комнату.

Он встал и остановился за ее спиной. Его рукам так и хотелось дотронуться до ее мягких каштановых волос…

Сара повернулась к нему, и опять эта странная полуулыбка появилась на ее лице.

Его палец скользнул по ее нижней губе. Их взгляды встретились.

Почему до сих пор ее не сцапал какой-нибудь умник? Почему она одна, так же как и он?

Где-то на заднем фоне Нора Джонс пела о любви.

Калеб наклонился ближе к ее лицу, пока их губы не оказались лишь в миллиметре друг от друга, пока дыхание их не слилось…

— Возможно, стоит это сделать снова… Для полной уверенности…

— Возможно, — выдохнула Сара, и не успела пройти и секунда этой агонии, как…

Он поцеловал ее.

Желание пронзило его в то же миг, как их губы встретились, и вместо простого нежного объятия его руки начали жадно двигаться по ее телу. Она неловко поставила бокал на полку — он едва не опрокинулся, брызнув на них сладкими каплями. Ее пальцы вплелись в его волосы, он прижимал ее к себе все сильнее, пока никто из них уже не мог сказать, где начиналась она, а где кончался он.

Их поцелуй был жарок. Языки, словно огненное пламя, сплетались и танцевали между жадными губами. Он прижал ее к себе, чувствуя искушающее давление ее груди, а потом отстранился ровно на столько, чтобы просунуть между ними руку, провести по кремовой округлости ее живота, а затем обхватить ее грудь. Она застонала и выгнулась, прижимаясь бедрами к его животу.

— Калеб, — прошептала она. — О, Калеб, мы не должны…

— М-м-м… — Он наклонил голову и скользнул губами по нежной шее, а его пальцы продолжали играть с ее заострившимся соском.

— Нет, Калеб… нам нужно остановиться.

Что-то в ее тоне заставило его поднять голову. Их глаза встретились.

— Почему?

— Потому что мы работаем вместе… я не хочу, чтобы на то, что я напишу, повлияли наши… отношения.

Он улыбнулся:

— Ты хочешь сказать, есть какое-то противоречие?

Она отстранилась от него:

— Давай смотреть правде в глаза. Даже если не считать эту статью… Я ведь совсем не твоего типа женщина.

— Откуда ты знаешь, какой он — мой тип?