Красноармеец Краснофлотец № 21-22((ноябрь 1937))

— Еще за товарища Ленина! — возбужденно выкрикивал Капустин- Митя, бей гадов!

Меткая картечь скосила третью группу. И только маленькая кучка всадников, оставшаяся от эскадрона, саблями заставив повиноваться одурелых лошадей, в паническом страхе поскакала обратно. Ее не преследовали. У орудия остался один снаряд.

— Митя, родной мой, — радостно бросился к нему на шею Капустин, — как ты их расчехвостил, гадов! А ведь я думал — подведешь.

Отирая пот с побледневшего лица, Митя устало опустился на лафет. Губы его дрожали. На глазах появились слезы. Только теперь можно было понять, чего стоили Мите эти страшные минуты.

Южанин, поддерживаемый бойцами, слез с передка, обнял Митю и расцеловал.

— Спасибо, Митюша. Ты сделал все, что должен был сделать коммунар.

Бойцы наперебой душили Митю в своих объятиях, называли его самыми нежными именами. Капустин, больше всех испытывая прилив величайшей заботы и деятельной любви к Мите, с упреком набросился на товарищей:

— Расчирикались! Митя, может, курить хочет!

Торопливо вывернув карманы, бойцы с особенным усердием принялись извлекать из мусора драгоценные крупинки, осторожно складывая их на ладони Капустина. Капустин бережно свернул скудную папироску, зажег ее и подал Мите.

— На, Митя, кури, дружок! Из чистой махорки состряпана!

И пока Митя курил, бойцы, счастливо улыбаясь, ласково смотрели в его голубые глаза и никто не попросил „разочек затянуться“.

В течение двух часов артиллеристы тревожно ожидали новой атаки, которая была бы роковой для них, но противник не показывался. Южанин скомандовал отбой…»

…Дочитав страницу, Кручинин откинулся на спинку кушетки и закрыл глаза. Перед его мысленным взором оживали картины прошлого…

Мирно спящий сосед внезапно закашлялся и, не просыпаясь, повернулся на бок.

Кручинин взглянул на соседа. В суровых складках еще молодого лица показалось что-то знакомое. «Где я видел его? — мучительно думал Кручинин, напрягая память, — неужели это он… Ну конечно, Южанин! Так вот где встретились!..»

Кручинин долго смотрел на Южанина, с которым вместе был пройден длинный тяжелый путь, потом перевернул страничку тетради и прочел еще несколько строк:

«Часам к шести вечера орудие благополучно догнало свой батальон. Надо было видеть радость Нестерова. Этот суровый командир заплакал, обнимая Южанина и его бойцов.

В тот же вечер Южанин в бессознательном состоянии был отправлен в дивизионный лазарет и больше к своему орудию не возвращался.

Что стало с милым, скромным героем Митей? Где он теперь? Разделяет ли он с нами радость счастливой жизни, за которую так храбро дрался, или беззаветно сложил он свою юную голову, не увидев торжества побеждающего социализма?»

Кручинин взял карандаш, улыбнулся и написал:

«Да, Митя разделяет чудесную радость многомиллионного народа нашей прекрасной родины. Под знаменем великого Сталина, с высоко поднятой головой, он вместе со всеми победно шагает к социализму.

После окончания войны Митя горячо взялся за учебу и ныне командует одним из артиллерийских полков Красной армии. Он часто вспоминает своего бывшего славного командира Южанина. Полковник Дмитрий Кручинин».

С. Потемкин, старший лейтенант

Рис. В. Высоцкого

ПЕСНЯ ДРУГА

В весенний теплый вечер Под тихий ветра лёт Мой молодой товарищ О родине поет. Поет о том, что радость, Как море глубока, Что вольно сердцу биться В груди большевика; Что в молодости славной — Отвага и любовь; Что в дебрях, в сопках, в тундре Идет с природой бой. Поет о дне призыва, Стремлением горя, О дне, который будет В начале октября. Страна в шинель оденет, Посадит в самолет И охранять границы В далекий край пошлет. Пошлет страна родная Его на рубежи, Чтоб с высоты орлиной Беречь большую жизнь… Уверен друг мой в этом, Повестку только ждет. …О родине любимой, Товарищ мой поет. Курсант Андрей Тарасенко.

ПОЛКОВОЕ ЗНАМЯ

Я стою под знаменем крылатым — На шелку печать боев видна… В алых складках вписаны когда-то Воинов погибших имена. Я читаю их простые думы, Думы первых воинов полка, Кости их немые Кара-Кумы Покрывают саваном песка. Басмачи кружились по пустыне, Залегали в чаще камыша. Шли красноармейцы по полыни, Горечью полынною дыша. И в жестоких битвах с басмачами Побеждали… гибли… снова шли. И живут они доныне с нами, В счастье завоеванной земли. Родина! Теперь уж ты другая. Там, где ветер гнал сухой песок, — Зелень разрастается тугая. И хлопчатник шелковист, высок… Прозябал где люд полураздетый, Да бродил измученный верблюд, — Сталинской заботою согреты Знатные колхозники живут. И кругом, от складок Копет-Дага До холодных северных морей, Мужество, бесстрашье и отвага Властвуют над Родиной моей… В грозный час быть мужественным, смелым, С волею бойца-большевика, Жизнь свою отдать за наше дело Я клянусь у знамени полка! Д. Снегин (Среднеазиатский военный округ

ЖЕНЕ

Играют зайчики, Горит стекло окна. Весь город виден — Легок и громаден. Сынишка спит. Сидит жена И что-то пишет В серенькой тетради. И жизнь нас радует Работой и весной, Хорошим ростом Радостного сына, Глядящего всегда В голубизну По-детски просто, Смело и наивно. Умеем мы У жизни много брать, И отдавать ей Нужное умеем. Со мною рядом Женщина и мать, Творящая Большую эпопею. …Вот на глаза Волос упала прядь И, оторвавшись От тетради, С любовью смотрит Молодая мать На сына Улыбающимся взглядом. Б. Макушенко Казак 70-й Терско-Ставропольской дивизии

Бой в Отраде в 1920 г. С карт. красноармейца т. Перевышина.

КАНАЛ

В старину певали у речных потоков: Не заставить солнце изменить пути, Не заставить Волги, мощной и глубокой, В незнакомых землях берега найти. В старину певали бурлаки на Волге, Напрягая силы мускулистых плеч. Были песни скучны, были песни долги, Им хотелось с ними у реки прилечь. Эх, ты, Волга, Волга, мать-река родная, Эх, ты, Волга, Волга, матушка-река, Знала ль ты, что будешь в солнце Первомая Силе рук покорна, сердцу — дорога?… Приходили люди, уходили люди, Начертали планы, сняли чертежи, А потом сказали: «В этом месте будут И Москва и Волга в тесной дружбе жить». Приходили люди, приносили планы, Привезли машины, грозный динамит, И казалось людям в пелене тумана — Над гранитным шлюзом поднят первый щит. Здесь копали землю воры и убийцы, И они любили каждый ком земли, Каждый день работы, каждый луч зарницы — Так они любили, как любить могли. Это ты им, Волга, к жизни путь открыла, Обогрела лаской солнечных лучей, И, отдав работе молодые силы, Не жалели люди для труда ночей. Вечерами пели у бараков песни, Проклинали в песнях старые дела. Были эти песни много интересней Тех, что ты когда-то, Волга, родила. И уже не в мыслях, не в седом тумане, Что мечтою пылкой манит и дарит, А травой весенней свежим утром ранним Зеленел на арках чудный диарит. И уже на место стареньких избенок, На земле стоявших многие года, Из открытых шлюзов хлынула с уклона Чистая, большая волжская вода. На морских заводах, в верфях закипала Славная работа — в сроки передать И помчать по волнам чудного канала В Красную столицу первые суда. А когда свободно льды пошли по рекам, Уронило солнце теплый свет лучей, Появилось чудо — волей человека Разлилось большое море москвичей. Эх, ты, Волга, Волга, мать-река родная. Видишь, наступают славные деньки! Знала-ль ты, что нынче в солнце Первомая Мы изменим ход твой, мы, большевики? Видишь, в поднебесьи шпиль блестит звездою, Брызги над фонтаном взмыли вверх опять, И звезде высокой вечно над водою, Как и звездам неба, радостно сиять. Видишь, ждет спортсменов станция «Динамо» — Это в новых Химках озеро блестит, У воды трибуны, от вокзала прямо Лестницы и арки, башни и гранит. …В старину певали у речных потоков: Не заставить солнце изменить пути, Не заставить Волги, мощной и глубокой, В незнакомых землях берега найти. Но иным напевам суждено родиться, И они сегодня льются через край, И встречают Волгу в дорогой столице Радостные лица, звонкий Первомай. Младший командир Николай Флеров Краснознаменный Балтийский флот

ВЕЛИКИЕ СОВЕТСКИЕ ПАТРИОТЫ

Двадцатилетняя история Великой Октябрьской социалистической революции богата яркими событиями, славными именами. Она дает неисчерпаемый материал для художественной литературы. Особенно же притягательной для советских писателей являлась и является героика гражданской войны. Незабываемые герои вооруженной борьбы за власть Советов, за торжество Великого Октября стали центральными образами лучших литературно-художественных произведений.

В этих образах воплощены прекрасные черты доблестных бойцов героического прошлого: их отвага и мужество, сознание революционно-боевого долга и непреклонная воля к победе, исключительное самопожертвование и безграничная любовь к родине, преданность интересам революции, советской власти, великой партии Ленина — Сталина.

Вот таким благородным героем, в полном соответствии с исторической правдой, показан Василий Иванович Чапаев в широко популярной талантливой повести Д. Фурманова. Писатель, лично знавший Чапаева, бывший комиссаром его прославленной дивизии, не скрывает своего восхищения необычайными подвигами этого бесстрашного народного полководца, увлекавшего за собой крестьянские массы и заставлявшего трепетать белогвардейцев и интервентов. Д. Фурманов явно любуется незаурядной личностью Чапаева, его отвагой, природной смекалкой, умением влиять и вести за собой массы.