Краснокожая хищница

Эги не спал. Мягких шагов самки было достаточно, чтобы прогнать утренний сон маленького зверька. Другие зверьки тоже проснулись. Они не любили страусовых динозавров — для эгиалодонов те были Ужасом, Приходящим Сверху.

Самка динозавра подняла голову, чтобы оглядеться вокруг — нет ли поблизости хищников. Далеко к югу виднелись несколько акрокантозавров. Достаточно далеко, чтобы не опасаться их.

На западе поднималось пыльное облако, показывая, что там движется семья хищников.

Она принюхалась — в воздухе стоял едва различимый запах гигантских рапторов. Самка невольно вздрогнула.

Но рапторы были слишком далеко, чтобы напрасно волноваться и терять время. Она вновь пригнула голову, насторожила уши и стала слушать.

Очень легкий шорох раздался в шести дюймах под землей. Она присела на длинные лодыжки и оперлась на хвост, разложив его вокруг себя полукругом. Потом она воткнула в землю трехпалые передние лапы.

Длинные прямые когти вонзились вертикально вниз, зондируя почву. Ее когти не были изогнуты, как крючья для мяса, и выглядели не так грозно, как у рапторов. Нет, когти страусового динозавра представляли собой нечто вроде садового инструмента, комбинацию граблей и трехзубой лопаты.

Все три когтя были почти одинаковой длины, уникальное строение лапы для динозавра. Обычно большой палец намного короче остальных — лапы рапторов, например, были устроены именно так. Три одинаковых когтя позволяли страусовому динозавру лучше исследовать почву, потому что все три пальца проникали вниз на одну и ту же глубину.

Сквик. Тоненький голосок выдал своего обладателя. Это была ошибка: если бы пушистый зверек не пискнул, когда длинный коготь скользнул мимо, слегка задев его плечо, он мог бы остаться в живых.

Самка заглянула с одной стороны, потом с другой. Ее веки смахнули с глаз пыль.

Тснк-тснк! Обе лапы погрузились в землю. Шесть прямых когтей окружили то место, откуда послышался писк.

Внизу в своей норе эги почувствовал, как пол его жилища начал крошиться, обваливаться и подниматься дыбом. Стены норы рухнули, и ярким светом залило все вокруг. Солнце заполнило нору вспышкой мучительно белых лучей. Глаза эги не могли вынести атаки ослепительного сияния.

Он зажмурил глаза, отвернулся и попытался зарыться глубже в землю. Слишком поздно — шесть когтей уже подняли его вместе с землей на поверхность. Он попытался проскользнуть между когтями. Но самка сжала лапы, и образовалась страшная непроходимая клетка, заключившая эги в ловушку.

Самка динозавра оглядела свой трофей. Зверек приоткрыл глаза, сощурился, но едва мог различить очертания выпуклого лба самки.

Ам! Самка забросила пушистый шарик себе в пасть и жадно заглотила.

Дальше — к другой норе. Вот уже обнаружен следующий зверек. И выкопан, осмотрен и проглочен.

И еще один.

Глубоко в своей отремонтированной норе сидел эги, победивший скорпиона. Он чувствовал, как к его норе приближаются толчки, сотрясающие землю. Соседняя нора — жилище его брата — подверглась нападению.

Он услышал писк. Победитель скорпиона понял, что Ужас, Приходящий Сверху, получил очередную жертву.

Внезапно солнечный свет резко ударил ему в глаза. Его подняло вверх. Ужас, Приходящий Сверху, поднес его к своей гигантской пасти. Он увидел, как раскрылись огромные челюсти.

Эги вслепую щелкнул зубами, и они проткнули в щеке самки динозавра двадцать крошечных дырочек. Тут же он впился в отвисшую губу врага и повис на ней.

Самка зарычала от отвращения. Ей совсем не понравилось, что ее завтрак кусается. Она затрясла головой. Победитель скорпиона почувствовал, что летит, отброшенный на несколько метров. Он упал и стал лихорадочно продираться в направлении, откуда доносился запах его норы. Он добрался до края отверстия, теперь разрушенного когтями самки.

Та с новой силой загнала под землю все шесть когтей и извлекла извивающуюся добычу на поверхность. На этот раз она была осторожнее. Уже не подносила нос близко к ловушке с жертвой.

Она подбросила маленькое тельце в воздух.

Ам! Ффууу!

Это оказалась лягушка. Самка динозавра ничего не имела против лягушек на завтрак, но в этот раз она ожидала почувствовать вкус пушистого шарика. Ну ладно, одним глотком больше, одним меньше — все равно.

Все же она остановилась на минуту и задумалась. Я поймала пушистый шарик — подбросила его — он превратился в лягушку. Такого я еще не видела.

Если бы она интересовалась метафизикой, она могла бы тут же основать первую религию для динозавров. Но вместо этого она принялась охотиться дальше, копаясь в земле и заглатывая добычу.

Эгиалодон — победитель скорпиона замер в полной неподвижности. Он спасся и теперь доживет до зрелого возраста — одиннадцати месяцев. К тому времени его гены будут переданы целому выводку детей и внуков.

Через сотню миллионов лет из потока генов эгиалодона произойдут удивительные создания — жирафы, слоны, киты, летучие мыши, обезьяны, носороги, демократические сенаторы, руководители республиканского большинства. И сам Чарлз Дарвин. Все они восходят в своем происхождении к маленькому поедателю насекомых, эгиалодону.

Ноябрь Водные фонарики

Рэд не знала, почему маленький детеныш умер. Его тело спокойно лежало на песке недалеко от их нового гнезда на берегу моря; казалось, он просто дремал. Рэд находила этого детеныша очень милым. Он всегда нравился ей больше всех из трех племянников.

Рэд осторожно коснулась груди детеныша верхней губой. Не было ни крови, ни каких-либо видимых ран. Но тело было холодным и окоченелым. Птенец проиграл внутреннюю битву два часа назад, побежденный острой дыхательной инфекцией.

Рэд тысячи раз видела смерть. Видела внутренности жертв, выдранные из еще живого тела. И все же этот мертвый птенец был самым печальным зрелищем за всю ее жизнь.

Ее супруг нервничал — он не хотел, чтобы его обвинили в смерти детеныша, и старался сделаться незаметным. Увидев, что сестра Рэд медленно направляется к нему, он спрятался между двумя небольшими дюнами.

Сестра подошла к Рэд и остановилась, пристально глядя то на нее, то на самца. Потом она увидела детеныша на песке. Жесты Рэд безошибочно показали ей, что стая понесла потерю.

Сестра Рэд приблизилась к мертвому птенцу и печально завопила. Рэд пыталась утешить сестру, воркуя и прижимаясь носом к ее шее, ласково прислоняясь к ее груди. Но лишившаяся детеныша мать принялась выть и трястись, широко раскрыв обезумевшие глаза. Она дрожала с головы до ног.

Второй младший детеныш в испуге отполз от нее — он еще не видел мать в таком состоянии. Старшая дочь присоединилась к Рэд и тоже стала успокаивать мать.

Все было тщетно. Сестра Рэд рухнула на песок, трогая детеныша лапами. Она стала переворачивать маленькое тело снова и снова, пока вся его шкура не покрылась налипшим песком. Рэд боялась оставить сестру одну, но и находиться рядом с ней было страшно. Стоны становились все громче, сестра размахивала судорожно сжатыми лапами.