Краснокожий пророк

— Стреляли из винтовок, — поправил Лафайет.

— Да, конечно, эти американцы предпочитают винтовки, — согласился Фредерик.

— Но из них же не дашь нормального залпа, их очень долго перезаряжать, — удивился Бонапарт.

— А они вообще их не перезаряжают, если только численностью не превосходят, — пожал плечами Лафайет.

— Так вот, — продолжал Фредерик, — добравшись наконец до Франклина, Корнуоллис вдруг понял, что половина его армии мертва, ранена или охраняет обозы. Бенедикт Арнольд, генерал с Аппалачей, возвел вокруг города укрепления — нарыл вокруг канав, рвов и так далее. Лорд Корнуоллис попытался было взять город в осаду, но черрики двигались так бесшумно, что дозоры роялистов даже не слышали, как они пробирались внутрь войск. Эти повстанцы разработали дьявольский план — они подружились с краснокожими и сделали их полноправными гражданами, да, да, представьте себе. Вот где окупилась их доброта. Войска Аппалачей также совершали налеты на обозы Корнуоллиса — в общем, и месяца не прошло, как стало совершенно ясно, что Корнуоллис превратился из осаждающего в осажденного. Закончился его поход тем, что он сдался вместе со всей армией в плен, и английскому королю пришлось пожаловать Аппалачам независимость.

Бонапарт мрачно кивнул.

— Но основная хитрость заключалась не в способе ведения войны, — заговорил Лафайет. — После того как Корнуоллис сдался, его привезли во Франклин, где он обнаружил, что все семьи поселенцев выехали из города задолго до того, как к нему подступила английская армия. Вот в чем главное преимущество живущих в глуши американцев. Они способны быстро собраться и уехать куда глаза глядят. Они не привязаны к какому-то одному месту.

— Да, но их можно убить, — отметил Бонапарт.

— Только прежде поймайте, — ответил Лафайет.

— Но ведь у них есть поля, есть фермы, — возразил Бонапарт.

— Правильно, вы можете пуститься на поиски ферм, — согласился Лафайет. — Но, захватив одно из подобных хозяйств, вы вдруг обнаружите, что живет там обычная фермерская семья — при условии, если в доме вообще кто-то будет. И солдат среди них нет. Армии нет. А когда будете уезжать, кто-то пальнет вам в спину из леса. Может, тот самый смиренный фермер, может, нет.

— Интересная проблема, — задумался Бонапарт. — Врага как бы не существует. Он не концентрирует свои силы.

— Поэтому мы вынуждены якшаться с краснокожими, — подтвердил Фредерик. — Мы же не можем собственными руками убивать невинных фермеров и их семьи.

— Так что вы платите краснокожим, которые убивают их за вас.

— Да. И вроде бы неплохо получается, — кивнул Фредерик. — Во всяком случае иных шагов мы предпринимать не собираемся.

— Неплохо? Неплохо получается? — презрительно переспросил Бонапарт. — Десять лет назад к востоку от Аппалачей насчитывалось не более пяти сотен американских хозяйств. На нынешний момент между Аппалачами и Май-Амми живет десять тысяч поселенцев, которые продолжают продвигаться дальше на запад.

Лафайет подмигнул Фредерику. Фредерик лютой ненавистью ненавидел Лафайета, когда он вот так ему подмигивал.

— Наполеон читал наши отчеты, — весело констатировал Лафайет. — И запомнил наши оценки численности американских поселений в Резервации Краснокожих.

— Король желает, чтобы вторжение американцев на французскую территорию было остановлено, остановлено раз и навсегда, — заявил Бонапарт.

— Правда? — удивился Лафайет. — Странный же способ он избрал, чтобы продемонстрировать нам свое желание.

— Странный? Он послал меня, — напыщенно сказал Бонапарт. — Это значит, что ему нужна только победа.

— Но вы всего лишь генерал, — напомнил Лафайет. — У нас уже имеются генералы.

— Кроме того, — вмешался Фредерик, — вы ни за что не отвечаете. Здесь командую я.

— Вообще-то, высшую власть здесь представляет маркиз, — заметил Бонапарт.

Фредерик сразу уловил намек. Стало быть, Лафайет обладает властью поставить Бонапарта над Фредериком, если пожелает того. Он бросил беспокойный взгляд на Лафайета, который с увлечением намазывал гусиный паштет на кусок хлеба.

— Генерал Бонапарт находится под вашим командованием, Фредерик. Это изменению не подлежит. Никогда. Надеюсь, я ясно выразился, мой дорогой Наполеон?

— Разумеется, — ответил Наполеон. — Я вовсе не желал менять существующие здесь порядки. Но вы должны знать, король посылает в Канаду не только генералов. Весной сюда прибудет тысяча солдат.

— Что ж, я немало потрясен известием, что он в очередной раз пообещал прислать сюда побольше солдат, — по-моему, Фредерик, мы слышали подобные обещания дюжину раз, не меньше, вы не помните точно? Я всегда рад услышать очередное обещание от короля. — Лафайет допил остатки вина в бокале. — Но все дело в том, мой дорогой Наполеон, что у нас уже имеются солдаты, которые ровным счетом ничего не делают. Сидят себе в Детройте и Чикаго, расплачиваясь за скальпы бурбоном. Только спиртное зря переводим. Краснокожие хлещут его, как воду, после чего падают замертво.

— Но если у нас уже есть генералы, есть солдаты, — снисходительно спросил Бонапарт, — чего, по вашему мнению, нам не хватает, чтобы выиграть эту войну?

Фредерик никак не мог решить, то ли ненавидеть Бонапарта, который смел грубить аристократу, то ли влюбиться в него за то, что он нахамил премерзейшему маркизу де Лафайету.

— Чего не хватает? Десяти тысяч французских поселенцев, — ответил Лафайет. — В ответ на американца мы должны выставлять француза, на женщину — женщину, на ребенка — ребенка. Надо сделать так, чтобы в этой части страны говорили по-французски, и только. Надо подавить их числом.

— Никто не согласится жить в подобной дикости, — объявил Фредерик, уже в который раз выражая свое мнение по этому поводу.

— Посулите дармовую землю, и сюда ринутся толпы, — сказал Лафайет.

— Всякие подонки и отбросы, — фыркнул Фредерик. — По-моему, мы по горло ими сыты.

Бонапарт молча изучал лицо Лафайета.

— Эти земли весьма ценны своими мехами и пушниной, — наконец тихо произнес Бонапарт. — Король недвусмысленно высказался на этот счет. Он не желает, чтобы европейцы селились вне фортов.

— Тогда король проиграет войну, — радостно заявил Лафайет, — сколько бы генералов он сюда ни послал. И на этом, господа, я думаю, нам следует закончить наш ужин.

С этими словами Лафайет поднялся и покинул каюту.

Бонапарт повернулся к Фредерику, который тоже встал, собираясь уйти. Генерал протянул руку и коснулся запястья Фредерика.

— Останьтесь, пожалуйста, — промолвил он.

Нет, на самом деле он сказал одно лишь «останьтесь», но Фредерику показалось, что вместе с тем он произнес «пожалуйста», что он действительно жаждет, чтобы Фредерик остался с ним, что он любит и почитает Фредерика.

Но он не мог остаться, нет, не мог, ведь Бонапарт простолюдин, и Фредерику не о чем с ним говорить…

— Милорд де Морепа, — прошептал корсиканский капрал.

Или он сказал просто «Морепа», а Фредерик домыслил все остальное? Какие бы слова он ни произнес, в голосе его прозвучало уважение, проникнутое доверием, надеждой…

И Фредерик остался.

Бонапарт ничего особенного не сказал. Обычные любезности. «Нам надо действовать вместе». «Мы должным образом послужим нашему королю». «Я помогу вам, чем смогу».