Красные ворота
Шрифт:
– Ну, всё, ребята! Я предупреждал, – выдохнул дед и в упор выстрелил в того, что с сетью.
Бандит упал замертво. Все поняли, что шутки кончились.
– Ах, ты с-сука!
Последний целый бандит сделал было шаг к деду, но замер под дулом пистолета.
– Вяжи их, Настя! Уходить надо быстро! Не дай бог, ещё какие отморозки появятся.
Настя молча, наскоро, но крепко связала бандитов старыми вожжами и пинками согнала их в кучу. Стреножила всех вместе, чтобы дольше не могли освободиться.
Матвей в это время запрягал Гнедка и привязывал к задку телеги корову и нетель.
Настя медленно тащилась за их обозом. Её перегруженная ласточка тоже не могла резвиться на просёлочной дороге. И всё же медленно, но верно их маленький караван двигался вперёд навстречу новой жизни.
Кажется, человечество в очередной раз подложило себе бяку. Многие ли выживут в новой гонке за будущим…
В первые часы Матвей и Настя стремились подальше уйти от пасеки и затеряться на просёлочных дорогах. Они всё равно сходились потом у Крутоярки в одну, а потом опять разветвлялись на несколько, как обычно бывает вокруг деревень и сёл. Кому на пасеку, кому на покос, кому за хворостом или лесом – так постепенно из года в год дорожки и прокладываются, если ими пользуются. А перестанут пользоваться – зарастают.
Вот такими тропами и собирались идти беглецы. Да, медленно. А куда им торопиться? Но всё же в первые часы, опасаясь погони, они торопили и Гнедка, и коров. К вечеру свернули на едва заметную тропку недалеко от села. Недалеко, потому что уже слышали злобный лай собак и мычание скотины. Нехорошее предчувствие охватило Настю, но деду она ничего не сказала. Тот и так уже устал и дышал хрипло с натугой и свистом.
– Посиди, деда, – распорядилась она, выходя из машины. – сейчас я Ночку подою, отпущу их попастись, а мы тем временем ночёвку устроим. – Не тревожься, сама всё сделаю. Сиди, – прикрикнула она на неугомонного деда, который хоть и через силу, а рвался ей на помощь. – Отпустит и будешь потом помогать, а сейчас сиди!
Подоив Ночку и сцедив молоко в большой десятилитровый бидон, она привязала скотину на колышки, чтобы далеко не разбредались и присела рядом с дедом.
– Ну, как оно? Путешествие-то. Всё нормально? – пихнула она деда в бок. – Куда молоко-то девать? – не к месту спросила саму себя.
– Надо заглянуть в Крутоярку-то, – не слушая её и не отвечая на подначки, произнёс дед. – Собаки нехорошо лаяли… Посмотреть надо.
Настя вздохнула, она и сама так думала, но дед плохо себя чувствовал. Куда с ним идти?!
– Схожу сейчас. Ты сиди, я быстро. На рожон не полезу, успокойся. Сначала издалека погляжу. Бинокль давай, – она протянула руку.
– Вместе пойдём, – отвёл её руку Матвей. – Оно надёжнее.
Медленно, но уверенно он поднялся с земли и, отряхнув штаны, не спеша зашагал в сторону деревни. Настя, оглядев их лагерь и не найдя причины для беспокойства, зашагала следом. Вдвоём и впрямь лучше.
Выбрав удобное место, чтобы была видна улица и как можно больше домов, Матвей и Настя залегли,
наблюдая по очереди в бинокль за деревней. И после часа пристального осмотра пришли к выводу, что людей там нет.Нацепив на головы пластиковые щиты и надев резиновые перчатки, всё как учил Вересов, они настороженно вышли на деревенскую улицу. Да, скотина орала. Видимо, коровы не доены давно и вымя болит. Собаки носились по улице и лаяли на скотину, наверное, от непонимания: куда делись хозяева.
«Так же и наши, наверное, куры и кролы бегают неприкаянные,», – вспомнила Настя своих подопечных, которых они перед отъездом выпустили на волю. А куда их?!
Деревушка была небольшая, и они с дедом прошли её насквозь минут за пятнадцать. Никого. И непонятно, то ли тут вирус прошёл (хотя, откуда), то ли просто ушли все.
– Похоже, ушли люди, – вслух выразила Настя свой вывод.
– Тоже так думаю, ответил Матвей.
Делать им тут было нечего и они, уже не таясь, пошли обратно. Если бы тут лошади были, Матвей обязательно бы взял пару Гнедку. Но лошади и местным были нужны. Всех забрали. Они были уже на краю села, как из одного дома послышался несмелый оклик:
– Дяденька, заберите нас с собой!
Матвей и Настя резко обернулись. Возле старого забора небольшого домика стояла молодая девушка и держала за руку пацана лет пяти-шести. С опасением и одновременно надеждой они смотрели на взрослых.
– Ты кто? – требовательно спросила Настя.
– Алёна, то есть, Елена Николаевна Рыжикова – медсестра. А это сын мой Захарка. То есть Захар Васильевич Рыжиков. Пять лет, добавила она.
– Сы-ын?! – недоверчиво протянул Матвей. – А самой-то тебе сколько?
– Двадцать три, – опустила глаза мамаша. – Вы не подумайте, мы обузой не будем. Я всё умею, я же деревенская, – зачастила девица. – Просто, когда тревогу объявили, все из города побежали, и мы тоже. Но машины нет, и я пешком с Захаркой шла. Долго. Пока до родителей добралась сюда, они уже уехали. Все отсюда уехали. Мы здесь одни уже неделю живём.
– Повезло тебе, девка, – покачал головой Матвей. – Как не нарвалась ни на кого? А сама чего ж не пошла? Знаешь ведь куда?
– Знаю, но страшно одной. Сначала-то думала со своими уедем. А пришли – никого. К чужим прибиваться опасно.
– А к нам, значит, не побоялась?
– К вам – нет, вы нормальные: не стреляли, не орали, просто посмотрели и уходите.
– А кто-то стрелял и орал?
– Два раза заходили недобрые люди. Но мы с Захаркой прятались в старой стайке. Там скотины нет. Они глянули, да и ушли.
– Да, уж, – Матвей покачал головой и молча взглянул на Настю.
– Не болеете? – для порядка спросила та.
– Нет, не бойтесь. Я же сама медсестра. Знаю симптомы. Мы здоровы. Пока. – добавила она.
– Давай так, подруга, – не решилась всё же сразу Настя. – Идите сейчас за нами, но в сторонке. У нас за деревней лагерь. На пару дней мы можем задержаться. Если через пару дней, мы все будем в порядке, то забираем вас и дальше идём вместе. Подходит?
– Подходит! И двух дней не надо ждать! По новым сведениям, инкубационный период у него меньше суток! – радостно известила их девица.