Красный Барон

«Двадцать четыре фунта, — подумал Андрей. — Стандартное орудие фрегата или даже линейного корабля. Интересно, зачем они их разворачивают? В городе что-то произошло?»

А солдаты уже прочищали стволы банниками, закладывали пыжи и заряд, вот запалили фитили, кастилец в синем кафтане поднял вверх шпагу.

— Нет! — воскликнул кузнец. — Мы не дадим им выстрелить. Слава свободной Каталонии!!!

С этим словами он выскочил из-под эшафота, словно черт из бутылки, и Громов без колебаний последовал за ним. Жауме схватил чье-то копье, Громов — мушкет, оказавшийся не заряженным… Пришлось действовать прикладом — в-в-ух!!!

Ближайшие расчеты тут же разбежались по сторонам, видать, не поняли, что нападавших всего двое!

Что они при этом кричали, Андрей, естественно, не понимал, но догадывался.

— Мятежники! Проклятые каталонцы!

Ругающийся командир в синем кафтане и со шпагой в руке неожиданно оказался перед Громовым, и тому, несомненно, пришлось бы туго, если б не помощь Жауме, метнувшего в «кастильскую сволочь» пику, а затем — и банник.

От пики кастилец увернулся, а вот банник едва на угодил ему в голову, задев плечо и вызвав кучу проклятий, в немалой степени под влиянием которых солдаты пришли в себя и принялись окружать беглецов, щетинясь алебардами и палашами. Кое-кто уже тащил мушкет…

Беглецы встали спина к спине, готовясь подороже продать свои жизни.

— Ты верно сказал, друг Андреас, — сквозь зубы промолвил кузнец. — Лучше принять смерть от пики, пули или палаша, чем от веревки. Нам с тобой терять нечего… А ну подходите, подлые кастильские псы! Кому первому проломить башку?

Жауме угрожающе взмахнул банником… И в этот момент откуда-то снизу послышались торжествующие крики. Кастильцы замялись — видать, этим парням не очень-то хотелось воевать, и командир вновь попытался вразумить их ругательствами и пинками.

— К орудиям, живо к орудиям!

Размахнувшись, Громов швырнул в него мушкет — все равно не заряженный, — угодив в плечо. Кастилец выронил шпагу…

И вдруг весь двор наполнился вооруженными людьми: кто-то был в кафтане, кто-то в рваной безрукавке, а кто-то и вовсе голым по пояс. У некоторых имелись мушкеты, и пистолеты даже — сразу раздались выстрелы — остальные были вооружены алебардами, пиками, палашами и даже абордажными саблями. На шляпах и на одежде у многих виднелись желто-красные каталонские ленты.

С криком «слава Каталонии!!!» толпа с яростью бросилась на солдат, завязалась схватка, в которой приняли посильное участие и беглецы.

— Слава Каталонии! — размахивая чьим-то палашом, орал кузнец. — Слава доброму королю Карлосу!

Андрей невольно улыбнулся — так вот чего ждал его рыжебородый друг! Вот на что надеялся. Восстание! Мятеж!

Ворвавшиеся во двор мятежники быстро покончили с кастильцами — кого-то убили, кто-то сдался в плен, а кто-то просто предпочел убежать. Командир в синем кафтане валялся у лафета двадцатичетырехфунтовой пушки с пробитой головой.

— Слава Каталонии! Королю Карлосу — слава!

— Храбрецы! — вскочил на эшафот высокий, похожий на цыгана мужчина в рваном — но явно недешевом — кафтане с золотистыми позументами. Как видно, сей человек и был предводителем… ну не всех мятежников, а скорее — именно этого отряда.

В правой руке его сверкала шпага, в левой — пистолет с колесцовым замком. Спусковым крючком освобождалась пружина, зубчатое колесико начинало крутиться, высекая искры, падавшие на полку с затравочным порохом. Непросто и не всегда надежно, но все же лучше, чем фитиль, который всегда приходилось держать тлеющим — иначе как выстрелить-то?

— Друзья мои, вы нынче — надежда Каталонии! — зычно выкрикнул главарь, и кузнец Жауме Бальос благоговейно перевел его слова своему новому другу.

— Но ждать нечего, — нам нужно взять башни, иначе флот лорда Питерборо не сможет войти в гавань… и тогда наше восстание обречено! Помните, пушки не должны сделать ни одного выстрела, в крайнем случае — один. Эти орудия, — предводитель показал шпагой на огромные пушки, — уже не выстрелят, но те… — он кивнул на башни. — Думаю, найдутся средь вас храбрецы. Эти башни мы просто сейчас обстреляем, а вот дальние…

— Я здесь знаю все пути! — волнуясь, выступил вперед кузнец. — Я, Жауме Бальос… я пройду… проведу… А это мой друг, русский.

— Русский? — вожак удивленно вскинул глаза, темно-серые, словно холодное северное море. — Что ж — рад! Я — команданте Ансельмо Каррадос.

— Андреас, — кивнув, молодой человек невольно усмехнулся. Команданте, надо же. Почти Че Гевара!

— Так вы сможете…

— Мы сделаем все! — твердо уверил Жауме.

Команданте махнул пистолетом:

— Тогда да поможет вам Бог и святая монтсерратская дева! Вперед, друзья мои. Помните — от вас сейчас зависит многое. Постойте! Возьмите с собой людей.

Со всех сторон, по всей крепости, уже давно слышались выстрелы, звон сабель и палашей, крики. Все вокруг бегали, вопили, ругались — торжествующие повстанцы, разбегающиеся солдаты гарнизона, освобожденные узники.

— Сеньор Андреас! — услыхал Громов за спиною.

Молодой человек обернулся:

— Жоакин! Ты жив еще?

— Жив, да, — обрадованно закивал парень. — Не успели-таки повесить, ага.

Темные глаза его сияли радостью и счастьем.

— Я с вами, сеньор Андреас.

— С нами может быть опасно.

— Где сейчас не опасно?

— В этом ты прав, парень. Пошли.

— Это кто еще? — уже на галерее обернулся Жауме Бальос.

Громов невольно рассмеялся:

— Один мой старый знакомец. С которым нам с тобой суждено было вместе висеть.

— Что ж, из него выйдет славный воин… ежели не убьют!

Пройдя по крепостной галерее, небольшой отряд повстанцев во главе с кузнецом оказался у дальней башни… и тут же лишился сразу троих — с башни выстрелили из мушкетов.

— Метко палят, сволочи, — укрывшись за крепостным зубцом, выругался Жауме. — Нам надо вышибить вот эту дверь, — он кивнул на небольшие воротца, ведущие в башню. — Вышибить — да. Правда, пока ума не приложу, как это сделать.

— Они будут стрелять, — предупредил Андрей. — И швырять сверху камни.