Красный Император. «Когда нас в бой пошлет товарищ Царь…»

– Да. Двадцать тяжелых фрегатов с мощными паровыми машинами и нарезными пушками. Вы все-таки не смогли заблокировать их продажу?

– Мы поднесли более ста тысяч фунтов стерлингов ради установления запрета на продажу этих кораблей Бразилии. – Эндрю выразительно посмотрел на Гладстона.

– Их продали французам? – Вскинул брови Уильям.

– Именно. На кораблях САСШ в Филадельфию, где стоял этот флот, переправились французские команды и, приняв суда, вышли на наши коммуникации. Это очень серьезная проблема. Кроме того, мы сами виноваты в этой ситуации. В конце концов, компании, строившей эти корабли, нужно было как-то возвращать деньги, выданные ей под приличный процент банком Моргана. Нужно было их попросту перекупать. Так что, – печально покачал головой Эндрю, – мы обхитрили сами себя.

– Это ужасно! Что говорит сэр Чилдерс?

– Разводит руками. Он считает, что эти фрегаты смогут очень серьезно затруднить перевозки в Индию. Да и потопить их будет не просто. У нас после тех страшных сражений ведь остался в строю всего один броненосец, да и тот побитый так, что едва на плаву держится. Так что, в сущности, нам приходится с французами драться старыми парусными флотами. А в этом аспекте мы не сильно их превосходили даже до прибытия этих двадцати тяжелых фрегатов.

– Это же означает прекращение поставок в Индию, – сокрушенно покачал головой Гладстон.

– Да. В перспективе года, если не случится какого-то чуда, французы смогут перерезать нам североатлантические коммуникации практически полностью. Или причинить чрезвычайно большой урон. Вы понимаете, о чем я говорю? Сэр, если в ближайшее время Париж не капитулирует, то ситуация в Индии выйдет из-под нашего контроля.

– И как вы предполагаете это делать? Довериться русским?

– Не только, сэр. Безусловно, главную скрипку должен сыграть Александр. Однако чтобы максимально нейтрализовать успех в политическом плане, я считаю, что нужно поступить точно так, как мы поступали с Бонапартом, – собрать крупную антифранцузскую коалицию. За счет чего роль России будет максимально смазана из-за большого количества участников.

– Вы считаете?

– Вполне. По крайней мере, формально. Я думаю, можно рассчитывать на Ганновер, Баварию, Бельгию, Австрию, Испанию и даже, чем черт не шутит, Швейцарию. Всех нужно звать к этому ужину.

– А как быть с обиженными аппендиксами? – улыбнулся Гладстон.

– Пригласим и их. В конце концов, Дания и Греция хоть и не представляют ничего серьезного в военном плане, но в качестве дополнительного политического противовеса России окажутся нелишними. Думаю, можно будет задействовать даже Богемию с Венгрией. Попробовать, по крайней мере.

– С таким подходом вы и Ирландии предложите поучаствовать?

– Почему нет?

– Потому что это ирландцы!

– В сложившейся ситуации я бы даже Адское пекло привлек к этой кампании, дабы нивелировать на фоне всей этой огромной орды роль России.

– Вы считаете, что все настолько плохо?

– Да. Я совершенно убежден, что Морган советовался с Александром перед тем, как продать французам эти тяжелые фрегаты. И сам русский Император совершенно не горит желанием влезать в эту войну. Чем дольше она идет, тем ему выгоднее. Для нас каждый день промедления – сильный удар по бюджету. И не только для нас. Хотя, конечно, первой падет Пруссия, которая и без того мобилизовала все, что только смогла. Ее экономика трещит по швам, и уже сейчас мы поддерживаем ее льготными кредитами и отсрочками платежей. Проиграв, Пруссия окажется банкротом, потеряв какое-либо серьезное уважение других германских государств. И провалится наш проект противовеса Франции в Европе.

– Пруссия падет, и все. На этом все и закончится. В принципе мы можем на это пойти.

– После выхода из войны Пруссии Франция переведет свои войска с северного фронта на юг и довольно быстро разгромит Италию, добившись от нее серьезных территориальных уступок. И вполне возможно, что новая граница очень сильно отодвинется на юг. А потом мы.

– Вы имеете в виду Индию?

– Да. Разгромив всех своих врагов на суше, Франция развернет мощную судостроительную программу парусно-винтовых фрегатов и корветов, что окончательно парализует наше судоходство в Атлантике. Уже сейчас наш парусный и парусно-винтовой флот не справляется с задачами охранения. Да, мы сможем строить и быстрее, и лучше, но у нас и так сейчас дела в Индии идут очень плохо. А это противостояние совершенно изолирует наши войска перед лицом сильного противника. Вы же в курсе, что эта самопровозглашенная Империя Сикхов пока что ведет очень успешные и аккуратные боевые действия. И самое печальное заключается в том, что они весьма недурно вооружены! Вполне на уровне наших колониальных войск.

– Вы уверены в том, что Александр сможет прорвать оборону французов?

– В битве при Адрианополе несколько месяцев назад он смог смять аналогичную оборону турок – возведенную под чутким руководством английских офицеров. По данным наших агентов, оборонительные рубежи под Адрианополем возводились по лучшим французским образцам и отличались разве что тем, что их защищали османы, а не лягушатники. Впрочем, кардинально это не может изменить ситуацию.

– Почему он смог смять оборону турок? Как?

– Мы пока воедино сведения не собрали. Но считаем важным концентрацию тяжелой осадной артиллерии на направлении наступления. По турецкому флангу, который впоследствии опрокинули лихой штыковой атакой, работали мортиры и полковые пушки несколько суток.

– Вы поделились этой информацией с пруссаками?

– Да. У них не получилось реализовать подобную затею. Сказалась мощность новой взрывчатки, делающей огонь русской артиллерии столь действенным. Пруссаки неделю вели бомбардировку предстоящего участка наступления, а когда утром предприняли атаку, были встречены шквальным винтовочным огнем. Оказалось, что французы успели подтянуть туда резервы и, вообще, серьезно подготовиться. Свыше десяти тысяч колбасников убитыми и тяжело раненными они потеряли в той безрезультатной атаке. Французы же заявили, что в ходе артиллерийского обстрела и последующего наступления у них было убито всего триста сорок два человека, да еще полторы тысячи санитарных потерь. Как вы понимаете – все это очень печально.

– Вы смогли получить образцы русских снарядов?

– Да. Отвлекая русскую контрразведку на ловлю банд, пытающихся накопать неразорвавшиеся снаряды по полям сражений, мы смогли подкупить несколько охранников артиллерийских складов.

– Отлично! Вы купили у них, как и планировалось, один снаряд?

– Намного больше. Восемь! Причем пару для тяжелой мортиры. Сейчас наши специалисты изучают их.

– Есть успехи? Как скоро мы сможем запустить их в производство?

– Вы понимаете, там оказалась пикриновая кислота. Очень специфическое взрывчатое вещество. Если оно немного полежит внутри снаряда, то вступает в химическую реакцию и образует очень чувствительные соли, которые легко детонируют.

– Почему тогда они у русских не взрываются?

– Потому что они всю внутреннюю поверхность снаряда тщательно покрывают толстым слоем лака. Фактически порция заряда оказывается в своеобразном коконе.

– Это рискованно?

– Безусловно. Но если русские варвары смогли освоить качественное производство подобных снарядов, то и мы справимся. На текущий момент эксперименты с новыми снарядами начали на заводе Армстронга. Как у них обстоят дела, мне неизвестно, я просто не отслеживаю подобную информацию.

– Хорошо. Но этот успех радует. – Гладстон замолчал на несколько секунд и продолжил. – Начинайте собирать антифранцузскую коалицию и пробуйте получить от русского Императора согласие на как можно более скорое вступление в войну с Францией. Думаю, мы сможем даже пойти на определенные уступки, лишь бы он не затягивал.

– Я думаю, Александр понимает положение и будет торговаться.

– Значит, будем торговаться!

Глава 10