Красный корсар

— Конечно, нет. Но все же ты сам знаешь, и в этом все согласны, что английские товары по качеству превосходят…

— Да, да. Колония всегда плавает под ветром своей страны-матери. И все это делает болтовня, друг Гаррис. Слова, слова, слова. Словами человек может самого себя вогнать в жар, может стравить друг с другом матросов одной команды, может превратить вишню в персик и камбалу в кита. Смотрите, вот здесь все наше длинное американское побережье, все наши реки, озера, ручьи, кишащие богатствами, которые могут насытить кого угодно. Но, глядишь, появляются среди нас королевские слуги да начинают говорить о своих палтусах, камбалах и карпах, словно остальных рыб создал не господь, а сам черт без его разрешения устроил так, что они вроде как просочились у него сквозь пальцы.

Уайлдер с удивлением посмотрел на старика. Тот, впрочем, продолжал есть с таким видом, словно высказал только самые обыденные вещи.

— У тебя больше привязанности к родному краю, чем верноподданнических чувств, приятель, — произнес молодой моряк с некоторой строгостью в голосе.

— Ну, уж к рыбам-то у меня таких чувств нет. Надеюсь, о божьих тварях можно говорить без ущерба для ближнего. А что касается правительства, так это веревка, которую человек сам для себя сплетает и…

— И что? — спросил Уайлдер, видя, что тот заколебался.

— Гм! Словом, я думаю, что человек может и расплести то, что сплел, если ему больше нечего делать. Я, кажется, ничего худого не сказал?

— Худо только, что мне приходится напоминать тебе о деле, которое нас с тобой свело. Уж не забыл ли ты так скоро о честно заработанном задатке?

Старый матрос отодвинул от себя блюдо с едой, скрестил руки на груди и, посмотрев собеседнику прямо в глаза, спокойно ответил:

— Когда мое имя внесено в список команды, на меня твердо можно рассчитывать. Ведь вы плывете под таким же флагом, друг Гаррис?

— В противном случае, я был бы бесчестным человеком. Но, прежде чем я сообщу тебе свои планы и пожелания, ты уж прости, я хорошенько обследую вон тот чулан: мне надо убедиться, что мы тут одни.

— Вы там не найдете ничего, кроме тряпок и побрякушек женской половины семейства честного Джо. Дверь не бог весть на каком запоре, так что можете туда заглянуть и убедиться собственными глазами.

Уайлдер и не ждал разрешения. Пока старик говорил, он открыл дверь и, обнаружив, что в чуланчике действительно нет ничего, кроме предметов, названных его собеседником, повернулся к нему с видом человека, несколько даже разочарованного.

— Ты был один, когда я вошел? — спросил он после краткого раздумья.

— Был еще честный Джорам да вы.

— И больше никого?

— Я никого больше не видел, — ответил тот не без некоторого смущения. — А если вы сомневаетесь, давайте все обыщем. Попадись мне только какой-нибудь любопытный, — ему не поздоровится!

— Подожди! Ответь-ка на один вопрос: кто крикнул мне «войдите»?

Боб-Деготь, довольно живо вскочивший с места, теперь, в свою очередь, на миг словно задумался, а затем громко расхохотался:

— А, вижу, мысли у вас дают крен! Если у человека во рту кусок говядины, он не может говорить так, словно его языку открыт весь морской простор, как кораблю, уже целые сутки находящемуся в море.

— Значит, это был ты?

— Могу присягнуть, — ответил Боб и сел на свое место, как человек, уладивший дело к полному своему удовольствию. — А теперь, друг Гаррис, если вы готовы выложить все, что у вас на уме, я готов вас выслушать.

По всей видимости, Уайлдера не слишком удовлетворило объяснение его собеседника, однако он пододвинул себе стул и начал:

— После всего, что ты слышал и видел, приятель, мне незачем говорить тебе, что я не особенно желаю, чтобы дама, с которой мы разговаривали сегодня утром, и ее спутница отправились в плавание на «Королевской Каролине». Полагаю, для наших с тобой планов достаточно, что ты об этом знаешь, а причина совершенно не касается твоего поручения.

— Старого моряка не нужно учить, как собирать воедино обрывки мыслей, — вскричал Боб со смехом, подмигнув собеседнику, которому эта фамильярность пришлась весьма не по вкусу. — Я провел на море пятьдесят лет и за небо его не приму.

— Ты, значит, хочешь сказать, что побуждения мои для тебя не тайна?

— И без подзорной трубы ясно, что, когда старики говорят «идите», двое молодых предпочитают оставаться на месте.

— Ну, здесь ты ошибаешься: до вчерашнего дня я и в глаза не видел ту, о ком ты говоришь.

— Ага, теперь понимаю: владельцы «Каролины» обошлись с вами не так учтиво, как следовало бы, и вы, как человек благодарный, хотите уплатить им небольшой должок.

— Может быть, такой способ мести и в твоем вкусе, — серьезным тоном произнес Уайлдер, — но мне он не очень-то по нраву. Кроме того, и хозяева судна и пассажиры для меня совершенно незнакомые люди.

— Гм! Так вы, наверно, с судна, что стоит на рейде, и хоть у нас и нет ненависти к врагам, зато вы любите друзей. Мы должны придумать, как уговорить дам ехать на работорговце.

— Боже упаси!

— «Боже упаси»! Сдается мне, друг Гаррис, вы слишком уж совестливы. Хоть я не могу согласиться с вами насчет всего, что вы наговорили о «Королевской Каролине», но насчет того, другого судна мы с вами, наверно, сойдемся во мнениях. По-моему, это красивое, хорошо построенное судно и на нем даже король мог бы путешествовать с полным удобством.

— Не отрицаю. Только оно мне не нравится.

— Что ж, я этому рад. И, раз уж мы с вами говорим начистоту, мистер Гаррис, я хотел бы сказать два слова касательно этого самого судна. Я старый морской волк, и меня не так-то легко провести. Не находите ли вы, что в этом корабле есть что-то необычное для честного купца? На якорь он стал не совсем так, как принято, далеко от форта, да и вид у него какой-то сонный, а ведь всякому ясно, что построен он не для ловли устриц или перевозки скота на острова.

— Я тоже нахожу, что это красивое и прочное судно. Но в каких неблаговидных делах ты его подозреваешь? Уж не в контрабанде ли?

— Гм! Я не уверен, что на таком судне приятно заниматься контрабандой, хотя работа эта, в общем, не скучная. На нем, кажется, отличная батарея, насколько можно видеть отсюда.

— Наверно, он еще не надоел своим владельцам и они не хотят, чтоб он попал в руки к французам.

— Что ж, может, я и ошибаюсь, но либо с годами у меня ослабело зрение, либо на этом работорговце не все обстоит как должно, даже если документы в порядке и каперское свидетельство выписано по всем правилам. А что ты думаешь насчет этого, честный Джо?