Красный мир

Озлившись на непрекращающийся ливень противников, я инстинктивно сотворил новый тип ядовитой атаки, и окутался золотистым облаком. О, какая это была эйфория — увидеть сплошной ковер личинок, подыхающих ещё до того, как они успевали до меня добраться. Даже приятнее, чем обдать наглого таракана струей из дихлофоса.

Застрявшие в моем теле челюсти мокриц всё ещё саднили, и в совокупности это продолжало выводить меня из себя. Уж не знаю, в какой момент я до этого додумался, но я покрылся целым шевелящимся ковром из мельчайших щупалец, покрытых со всех сторон присосками. Коснувшись чужой плоти, они растворяли её и в считанные секунды превращали в питательную кашицу.

Ими то, я и принялся уничтожать ещё остающиеся на мне следы противника, в виде застрявших в теле челюстей. Теперь мы с врагом поменялись местами.

Слышите, мокрицы? Ваше место в пищевой цепочке — значительно ниже!

— Вот вам, мерзкие твари! — уже не скрывая собственного торжества, я заставил собственное тело взмыть на самый верх ущелья, яростно загребая вновь отращенными щупальцами. Если на дне ещё и остались живые мокрицы, добраться до меня они теперь уже, не могли. Победа!

Естественно, именно этот момент выбрал черный осьминог, чтобы атаковать меня со спины. Проклятье, ну что мне стоило отрастить ещё пару глаз, с тылу!?

В яростной, практически самоубийственной атаке, осьминог обхватил меня всеми своими отростками со спины, и со всей силы насадил на показавшийся в его рту острый шип.

— Мразь! — только и успел я мысленно выругаться, когда шип вошел в меня, практически на всю длину. Что ещё хуже, я чувствовал, что укол был непрост: по моему телу стремительно распространялись враждебные клетки, вызывая резкое онемение по всему телу.

— Яд! — тут же опомнился я, во внезапной вспышке озарения распознавая его природу.

Считай, тот же самый яд, что едва не отправил на тот свет Шуру — нервнопаралитический агент, блокирующий прохождение импульса по натриевому каналу клеточной мембраны. Ещё на Земле, Нора успела разработать против него противоядие (дающее ещё и, иммунитет), но в этом теле его, почему-то, не содержалось.

Ругаясь на чём свет стоит, я срочно синтезировал противоядие, пока осьминог буквально, живьем переваривал оказавшиеся у него во рту ткани. Несколько моих щупалец удачно ткнули его острыми, ядовитыми иглами. Я было, возликовал, но быстро осознал, что у мерзавца оказался к моему яду иммунитет. Такое встречалось, но очень нечасто. Зато, уж когда случалось, всегда жутко бесило.

Рассвирепев, я заставил собственное тело резко развернуться в сторону головоногого моллюска. Некогда шарообразное, моё тело теперь буквально обволакивало противника, как толстая пленка. Спустя несколько секунд, я полностью поглотил его внутри себя, как какая-нибудь амеба — неудачливую жертву. Вся внутренняя поверхность моего тела стала чем-то хищным. Коснувшись её, плоть врага начинало разъедать, как от действия сильной кислоты. Даже раковина моллюска не осталась невредимой, внезапно треснув по вдоль.

Почуяв близость уязвимых органов осьминога, я стремительно облепил их всем телом, едва они показались в обломках раковины. Спустя несколько секунд, в течение которых я буквально, переваривал врага живьем, осьминог замер без движения. Этого было уже недостаточно, чтобы я остановился, так что я продолжил яростно вгрызаться во врага до тех самых пор, пока от него не осталось мокрого места. Поглощена оказалась, даже раковина. Лишь после этого, я выдохнул, пытаясь осознать масштаб произошедшей битвы.

Да уж, на Земле я ни разу с такой пакостью не сражался.

Кстати, мне кажется, или метаморфозы начали выходить у меня, уж чересчур, стремительно? Никогда такого же, не было. И вот, опять. Хе-хе.

Если кто-то думал, будто я чем-то обеспокоюсь, или выдвину по этому поводу научную теорию… в общем, раньше для этого у меня всегда была Нора, а сейчас — не было ни черта, и никого, и ничего, тоже не было. Включая теперь, понятное дело, и настроения.

Ну вот, стоило только о ней подумать, и радости от победы, как не бывало.

— Виктор, — внезапно услышал я шелест, на самой грани слышимости.

— Нора!? — воскликнул я, одновременно обрадованно и испуганно, — Ты меня слышишь?

— Едва-едва, — призналась Нора, всё тем же, тихим голосом, — Много говорить не могу. Кажется… я исчезаю… иногда.

— Что!? — возопил я, едва не стукнувшись головой о морское дно, перевернувшись в воде.

— Часть моей личности, похоже… не здесь, — мне почудилось, словно она указывает куда-то внутри моей головы, — Она зависит от пропускного канала на Землю. А с этой стороны, он прерывист и слаб. Полноценное взаимодействие крайне осложнено тем, что часть меня — здесь, а другая находится на Земле.

— Что нам делать!? — спросил я.

— Ничего, — ожидаемо, ответила Нора, — Часть информации теряется по пути. Мне потребовалось время, чтобы накопить данные для действий в автономном режиме. Сейчас я отвечаю на заранее предугаданные вопросы, Виктор. Если спросишь нечто непредсказуемо глупое, по своему обыкновению, то я отключусь, наверное. В себя приду нескоро.

— Б…дь! — только и смог я на это ответить. Что мне теперь спрашивать-то остаётся, а?!

— Ноосфера активно включилась в работу, — попыталась успокоить меня Нора, — Это уникальная задача, и на её решение выделены значительные ресурсы. Уверена, со временем будет найден надежный канал связи с Землей. Если надо, то методом простого перебора. Дай только, срок.

— Это немного успокаивает, — я примерно понимал, о чём она толкует. Впрочем, главное я усвоил — Нора не собирается исчезать навсегда!

— Я буду периодически появляться, — сказала мне Нора, — Береги себя. Ты в ином мире. Не на Земле. Постарайся не влезть в какую-нибудь, совсем уж дикую историю, хорошо?

— Хорошо, — если бы я мог усмехнуться в своём нынешнем теле, я бы непременно это сделал.

После этого, показавшегося мне невероятно коротким сеанса связи, Нора вновь замолкла.

Спустя секунду, я яростно замахал всеми конечностями, взбивая песок не дне. Хотелось по чему-нибудь стукнуть. На худой конец, сошел бы и черный осьминог, однако я не мог сожрать его дважды.

— В любом случае, пора подниматься с проклятого днища! — решил я, неприязненно оглядывая донный пейзаж. Уж не знаю. Быть может, он и был невыразимо красив, но в не слишком широком круге голубого света ползало слишком много похожих на тараканов, мокриц. От этого зрелища меня теперь, буквально, выворачивало наизнанку.