Красный мир

А был он направлен прямо в обсидианово-черные глаза древнего мага, который смотрел сейчас прямо на меня, из полыхающего синим пламенем барьера вокруг ритуальной площадки. Окутывающие его аномалии жадно впивались в преграду — всякий раз ломая о неё зубы и откатываясь в сторону. Во всем бушующем море искажений, зона вокруг древнего мага оставалась единственным оком бури, и я знал — это было неспроста.

Если Анаак не сможет воспользоваться предоставленным мною шансом… Что же, значит я в нём ошибся и он — лишь далеко переживший свой век чародей. Со своей стороны, я сделал всё возможное.

В следующий миг, движущаяся аномалия коснулась меня своим краем и мои останки разметало ровным слоем в радиусе километра. От моего чудовищного, развитого тела дитя Ахуда остались лишь мелкие ошметки, самый крупный из которых поместился бы в спичечный коробок. Иронично, что моё сознание в нём вполне комфортно себе, помещалось и чувствовало себя почти неплохо. У Норы наверняка нашлось бы что-нибудь едкое, чтобы по этому поводу сказать, если бы она сейчас со мной была.

Хотя, стоп! Погодите секунду…

— Дурак, я с тобой уже давно, — проворчала Нора.

В любом случае, это уже ничего не меняло. Своими размерами я уступал сейчас и воробью, так что не было и речи о том, чтобы противостоять действующему на меня притяжению. Сейчас я падал… но падал словно не вниз, а куда-то вбок, движимый силой ревущего ветра. И я уже видел раскрывающуюся впереди жадную пасть Разлома, в которой мне неминуемо предстояло исчезнуть. Он поглощал воздух, словно провал в открытый космос, и излучал смертный холод.

Я не знал, как выжил после попадания в Разлом в прошлый раз. Память о тех событиях у меня, как отрезало. Я не помнил даже, как оказался потом на дне моря, уже в другом мире! Шансы выжить, попав в такое чудовищное искажение реальности казались мне призрачными, как никогда.

— Вдвойне дурачок, — вновь проворчала Нора.

Её голос набирал силу, заглушая собою звон ревущего ветра. Он заполнял собою моё сознание, и в дальнейшем я если что-то и слышал, то лишь его.

— Ты забыл кто я, Виктор? — прозвучало внутри меня.

— Начало и конец, Виктор. Я и путь, и маяк в его конце. Я и путь, и проводник. Ты считал, я пропала — но я вернулась, едва открылась Ухика. Ты думаешь, что избавишься от меня теперь?

Я мысленно закрыл глаза, отсчитывая время до неминуемого провала в сердце Разлома. Выходило, что Норе оставалось упражняться в красноречии ещё три секунды. Пока её не было, она неплохо наловчилась раздувать свою важность, так что я ей почти поверил. Авось и выживу.

— Связующая нас цепь — неразрывна. Расстанься с телом здесь, метаморф — и ты всё равно будешь неразрывно связан со мною там, где я нахожусь. На Земле. Дома. В том месте, которому ты принадлежишь.

— Ступай без страха, Виктор, — напутственным словом, пожелала мне Нора прежде, чем соприкосновение с Разломом стерло меня из реальности… чтобы создать вновь, но уже где-то далеко.

Эпилог

— А где Сюнру?

— Да тут она!

Сознание возвращалось к девушке медленно, словно какими-то проблесками. Она даже не могла точно сказать, слышала она звук чужих слов взаправду, или они звучали только в её воображении. Лишь спустя долгое время, она ощутила под собой шероховатую, теплую поверхность. Вскорости ей на ресницы попала горсть песка, и она рефлекторно протерла глаза, пробуждаясь резким рывком.

Она лежала, подложив голову под какой-то песчаный холм, и ей загораживала обзор кажущаяся совершенно невредимой, субмарина. Выглядела она так, словно вместе с ней решила прикорнуть на песке, как притомившаяся морская корова. Впрочем, оказаться на мели было заведомо не самым худшим вариантом, решила Сюнру.

Она с некоторым трудом приподнялась, только теперь повернув голову в сторону, чтобы оглядеться… и почти сразу же рухнула обратно на землю, отчаянно выдыхая воздух.

— Удивительно, да? — услышала она позади себя голос дедушки, — Измерение энтропии, про которое впервые не скажешь: увидеть — и умереть…

Их небольшой островок плыл в безбрежном океане пустоты. Или не пустоты вовсе, а чего-то черного, жадного как голодный зверь. И столь же чуждого всему, что Сюнру привыкла до сих пор видеть. При взгляде на колыхающуюся тёмную бездну, её не оставляло ощущение тысячи одновременно направленных на неё пар глаз. Неизвестно, почему они до сих пор ограничивались наблюдением, не пытаясь поглотить их, как попавшую в раковину моллюска песчинку.

— Мы… здесь!? — воскликнула волшебница, — Но как!? Как мы ещё живы?

Легкая полуулыбка тронула губы мага по имени Анаак Древний. Он пожал плечами, не испытывая особого желания растолковывать очевидные для него вещи.

— Как мы ещё дышим? — не унималась Сюнру, — И стоим на земле, никуда не проваливаясь?

— И снова от тебя одна суета, Сюнру, — пробормотал Анаак, — Ты закончишь с расспросами или нет? Я же рассказывал тебе, что Хаос неоднороден. По сути, «реальный мир» — лишь обширная область, в которой первозданный Хаос обрел некую форму. Её кажущаяся «незыблемость» исходит только из того, что жизнь человеческая для вселенских сил — меньше, чем миг.

— Выходит… это лакуна в измерении энтропии? — догадалась синеволосая девушка, вспомнив рассказы дедушки, — Как Небесные города, в которых жили наши маги? Только совсем небольшая?

— Ну вот видишь? — пожал плечами древний маг, — Можешь ведь делать правильные выводы, когда хочешь.

— Но как мы сюда попали? — что-то не сходилось, и Сюнру мгновенно это ощутила, — Разлом никогда не ведет в стабильную область Хаоса. После того, как мы туда провалились, нам нужно было оградить себя от агрессивной среды и проложить сквозь неё путь. Ты говорил, на это только архимаг способен!

Ответ древнего мага был короток, но прозвучавший в нём смысл заставил синеволосую волшебницу задохнуться в растерянности.

— Да, — коротко ответил Анаак Древний.

Он отвернулся, не испытывая особого желания отвечать на бесконечные вопросы, буде такие возникнут. А они возникнут неизбежно.

Ему предстояло много работы. И безопасное, недосягаемое ни для кого Убежище посреди безбрежной пустоты было лишь первым камнем в основании его Плана. У него были вопросы. Множество вопросов и отложенных на сотни лет встреч. Ни об одной из них Анаак не забыл.