Красный сфинкс

— Почти четыре миллиона! — произнесла королева Мария Медичи с алчностью, которую не нашла нужным скрыть.

Король топнул ногой; воцарилось молчание.

«Не имея кабинета в Лувре и опасаясь, что при перевозке доверенных мне государственных документов некоторые важные бумаги могут затеряться, я оставляю Вашему Величеству не только мой кабинет, но и весь мой дом, ибо все, чем я располагаю, получено мною от короля и, следовательно, принадлежит ему. Мои служащие останутся, чтобы облегчить Вашему Величеству работу; поступающие ко мне ежедневные доклады будут приходить к королю.

Сегодня в два часа дня Ваше Величество может вступить во владение моим домом или поручить это кому-либо другому.

Я заканчиваю эти строки так же, как закончил предшествующие им, осмеливаясь назвать себя признательнейшим и вернейшим подданным Вашего Величества.

Арман, кардинал де Ришелье».

— Итак, — хрипло сказал король, мрачно глядя на них, — вы все довольны и каждый мнит себя властелином!

Королева Мария, больше всех предвидевшая эту вспышку королевского достоинства, ответила первой.

— Вы знаете лучше кого бы то ни было, государь, что здесь нет иного властелина, кроме вас, и я первая подам пример повиновения; но чтобы дела не страдали из-за отставки господина кардинала, позволю себе высказать один совет.

— Какой, мадам? — спросил король. — Любой совет, исходящий от вас, будет встречен с радостью.

— Речь о том, чтобы немедленно образовать совет, который будет руководить внутренними делами в ваше отсутствие.

— Значит, теперь, когда я должен буду воевать вместе с моим братом, вы больше не видите в моем отъезде опасностей для моей жизни и здоровья, существовавших, когда я должен был воевать вместе с господином кардиналом?

— Вы показались мне таким решительным, сын мой, когда воспротивились нашим мольбам — моим и вашей супруги-королевы, — что я не решилась возвращаться к этому вопросу.

— И кого же вы мне предлагаете, мадам, в состав этого совета?

— Место господина де Ришелье, — ответила королева-мать, — на мой взгляд, вы не можете поручить никому, кроме господина кардинала де Берюля.

— Кто еще войдет в совет?

— У вас есть господин де Ла Вьёвиль, ведающий финансами, и хранитель печатей господин де Марийяк; можно их оставить.

Король кивнул.

— А у кого будут военные дела? — спросил он, — У вас есть маршал, брат господина хранителя печатей. Подобный совет, состоящий из людей преданных и возглавляемый вами, сын мой, способен будет позаботиться о безопасности государства.

— Кроме того, — вмешался Месье, — есть два адмиральства, Восточное и Западное, от которых господин кардинал, несомненно, откажется так же, как от своего министерского поста.

— Вы забываете, Месье, что он купил одно из них у господина де Гиза, а другое у господина де Монморанси, заплатив по миллиону за каждое.

— Что ж, их у него выкупят, — ответил Месье.

— Его же деньгами? — спросил король; инстинктивное чувство справедливости делало для него достаточно постыдной подобную комбинацию, на которую — он это знал — Месье был вполне способен.

Месье, ощутив нанесенный удар, взвился, как пришпоренный конь.

— Нет, государь, — сказал он. — С позволения вашего величества я выкуплю одно; думаю, что господин де Конде охотно выкупит другое, если только вы не предпочтете, чтобы я выкупил оба. Обычно братья короля являются главными адмиралами королевства.

— Хорошо, — сказал король, — мы посмотрим.

— Я лишь хотела бы заметить, сын мой, — сказала Мария Медичи, — что, прежде чем передать господину де Ла Вьёвилю, контролирующему финансы, сумму, оставленную в кассе кардинала Ришелье, король мог бы, никому ничего не говоря, проявить известную щедрость, которая была бы лишь актом справедливости.

— Но, во всяком случае не по отношению к моему брату: он, кажется, богаче нас! Не он ли сейчас только говорил, что у него готовы два миллиона для выкупа Западного и Восточного адмиральств?

— Я говорил, что найду их, государь. Господин де Ришелье сумел найти шесть под свое честное слово; полагаю, что я сумею найти два, заложив свои владения.

— А у меня нет владений, — сказала Мария Медичи, — но была большая нужда в ста тысячах ливров; я попросила их у господина кардинала, но он смог дать мне лишь пятьдесят тысяч. другие пятьдесят тысяч я собиралась дать в задаток моему художнику господину Рубенсу: он пока получил всего десять тысяч за двадцать две картины, выполненные для моей галереи в Люксембургском дворце и посвященные прославлению памяти короля, вашего отца.

— И в память короля, моего отца, — произнес Людовик XIII с интонацией, заставившей вздрогнуть Марию Медичи, — вы их получите, мадам. Затем, обернувшись к Анне Австрийской, он спросил:

— А у вас, мадам, нет ко мне какой-нибудь просьбы подобного рода?

— Вы разрешили мне, государь, — ответила Анна Австрийская, опуская глаза, — обновить у Лопеса жемчужное ожерелье, подаренное вами, ибо некоторые из жемчужин умерли, но остальные столь прекрасны, что найти подобные удалось с большим трудом, и стоят они огромных денег: свыше двадцати тысяч ливров.

— Вы их получите, мадам; это не оплатит и десятой доли того искреннего участия, какое вы проявили вчера к моему здоровью, придя умолять меня не отправляться в альпийские снега воевать вместе с господином кардиналом. Нет ли у вас ко мне еще какой-нибудь подобной просьбы?

Анна промолчала.

— Я знаю, что королева, моя дочь, — сказала Мария Медичи, решив выступить вместо Анны Австрийской, — была бы счастлива вознаградить подарком в двенадцать тысяч ливров преданность своей придворной дамы госпожи де Фаржи; та отослала бы половину этой суммы своему муж послу в Мадриде: при его незначительном жалованье он не может достойно представлять ваше величество.

— Просьба настолько скромна, — сказал король, что я не могу в ней отказать.

— Что касается меня, — сказал Месье, — то, надеюсь, ваше величество проявит достаточную щедрость, приняв во внимание высокий командный пост, доверенный мне под его началом, и не станет требовать, чтобы я, как говорится, воевал за свой счет, а соблаговолит распорядиться, чтобы мне в связи с началом кампании оплатили военные издержки в…

Месье запнулся на цифре.

— В какой сумме? — спросил король.