Красный свет

– А сама программа? – спросил Фалдин.

– Не смешите. Я уже перечислил все пункты программы. Но тише, Бимбом выступает! Кстати, – неожиданно добавил человек с плакатом, – знаете, что нам нанесли удар? Панчиков арестован.

– Что?

Фалдин посмотрел на человека с плакатом, но человек закрылся от него транспарантом. Поперек белого листа было написано «Меня тошнит».

11

Семен Панчиков еще не был арестован. Он только собирался на допрос. Выбрал строгий деловой костюм, а под пиджак пододел кашемировый жилет – на всякий случай. Что если придется ждать в холодном коридоре? Об иных вариантах событий не думал.

– Зубную щетку возьмешь?

– Ты что? Ты что?

Семен Семенович даже слов подобрать не смог. Супруга унесла несессер с бритвенным прибором и зубной щеткой.

– Как ты могла…

– Умоляю, не волнуйся. Ты не должен показывать свое волнение.

Следовало выбрать не только костюм, но тон общения со следователем. Желательно, чтобы тон разговора соответствовал асфальтовому цвету «Бриони» – жестко, холодно, по существу.

Когда Семен Семенович мысленно проговаривал свои возможные реплики на допросе, он остановился на жесткой манере диалога, которую так любят читатели американской писательницы Айн Рэнд. Надо отвечать сухо и правдиво вне зависимости от предмета диалога. Прибыль, любовь, убеждения, убийство – все можно анализировать трезво. Я – крупный бизнесмен, говорил себе Панчиков, должен вести себя сообразно статусу моего клана. Так, как я разговариваю со своими наемными рабочими, так буду говорить и со следователем – следователь и есть наемный рабочий. Следователь получает зарплату из бюджета, то есть отчисления с налогов, он у меня на жаловании – буду вести себя с ним, как с младшим клерком. Рэнд научила нас, как надо говорить с попрошайками.

Диалоги в книгах Айн Рэнд были примером разумной речи. Скажем, младший партнер по бизнесу, лодырь и социалист, просил прибавку к жалованью. Следовало говорить с ним так:

– Почему я должен давать тебе деньги?

– Я прошу о милосердии…

– По существу, будь любезен.

– Мне так нужны деньги… У меня больная мать, сестра прикована к постели и крыша течет…

– Поэтому ты решил, что я должен отдать тебе деньги, которые нужны мне самому.

– Но я рассказываю о своей нужде!

– Больше работай и справься с нуждой.

Точка. Разговор окончен. Попутно выясняется, что проситель пописывает в левые газеты прокламации, упрекая капитализм в бессердечии. Хочет подачку получить – и одновременно жалуется, что ему мало дают. У красных обычное дело – двойные стандарты. В течение долгих лет Семен (как и многие российские бизнесмены) воспитывал себя на книге Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» – то была книга, равная по значению книге большевика Островского «Как закалялась сталь». Общеизвестно, что под влиянием книги Островского люди делались фанатичными в служении партии и упорными в строительстве непригодных для езды дорог и неудобных для жилья домов. Книгу Айн Рэнд Семен называл «Как добывалось золото», эта книга воспитала бизнесменов – столь же непреклонных, как большевики. Разница состояла в том, что сталь, закаленная большевиками, проржавела, а золото, нажитое бизнесом, множилось год от года.

Социализм пал – это доказало превосходство книги Рэнд над книгой Островского. Социализм и страна, воплощавшая его, вступили в бой с капитализмом – выражаясь словами политического мыслителя Бжезинсокого, то была титаническая борьба; итог известен.

Надо дать понять следователю – к чему стесняться простой истины? – что следователь представляет закон побежденной страны в разговоре с победителем. Любопытно, сохраняет ли смысл закон, если страна, издавшая закон, разрушена? Надо бы спросить об этом серого человечка. Хорошо бы прямо словами Бжезинского.

Бжезинский, подобно Айн Рэнд, говорил до неприятности точно: «Россия – побежденная держава. Говорить: «это была не Россия, а Советский Союз» – значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она побеждена. Сейчас не надо подпитывать иллюзии о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей… Россия будет раздробленной и под опекой».

Пусть следователь осознает это обстоятельство, прежде чем начнет допрос гражданина свободной страны.

«Россия может быть либо империей, либо демократией, но не может быть тем и другим. Если Россия будет оставаться евразийским государством, будет преследовать евразийские цели, то останется имперской, а имперские традиции России надо изолировать. Мы не будем наблюдать эту ситуацию пассивным образом. Все европейские государства и Соединенные Штаты должны стать единым фронтом в их отношении к России».

Да, вашей страны уже нет – так и надо сказать человеку в мундире; мундиры остались – а страна разрушена. И что сегодня ваш Уголовный кодекс? Что сегодня ваша конституция?

Семен Семенович представил смятение на лице серого человека.

Он мне, конечно, возразит, думал Панчиков. Он скажет: у вас у самих кризис…

Верно, скажу я, у нас кризис. И что? Случившийся сегодня кризис испугал некоторых; иные плаксы и пораженцы подумали, что это крах капитализма – но Запад силен! Офисы его высятся сотнями этажей, клерки, выпучив глаза, носятся по поручениям боссов, брокеры дергаются в истерике, официанты хлопают пробками шампанского – капитал стоит крепко!

Итак, нужный тон выбран: говорить сухо и непреклонно.

Панчиков взял зонт, хотя защитит ли зонт от мерзкой слякоти? Он проверил, в порядке ли документы; поцеловал жену.

В патриархальных семьях жены крестят мужей, выходящих в поход. Но эта семья была прогрессивной, и Светлана Панчикова просто сказала:

– Ни пуха ни пера.

– К черту! – сказал Семен Семенович и вышел из дома.

12

В то время как слякотная Москва хлюпала в митингах, а Семен Семенович ехал на допрос – в солнечном Лондоне шли концерты русского сопротивления.

Век коммунистической цензуры миновал – убедитесь, что традиции Щедрина и Гоголя живы! Гости съехались к Вестминстеру, ступили в конференц-зал королевы Елизаветы; в фойе подавали розовый брют.

Впоследствии, описывая этот вечер, русские лондонцы говорили «We had a lot of fun» – выражение, которое переводу поддается плохо. Fun – означает не просто веселье, но то пленительное состояние, которое поднимает над проблемами мира. «Let us have a fun», – так говорят, приглашая в ресторан или на светский прием, то есть туда, где не ожидается комических событий. Уроженец далекой Московии не сразу поймет, что смешного в бифштексе и дорогом вине. Имеется в виду веселие высшей пробы, которое возникает от качественной еды и обилия денег; fun – это сочная пища, дорогие покупки, важные знакомства. Когда бедняк шутит – это не fun. Но когда обеспеченный человек кушает в ресторане с партнером по бизнесу – это fun. И когда такого fun много, это лучшее состояние для организма. В тот день fun было много.

Билеты стоили недешево, цена равняется годовой пенсии москвича, но русских миллионеров в Лондонграде столько, что зал желающих не вместил. Пришли лучшие люди эмиграции. Вот Абрамович, владелец футбольного клуба, меценат, миллиардер. О, его состояние не поддается исчислению – но как он прост в обиходе, he likes fun! Видите эти плечи? Это плечи Ларисы Губкиной, супруги богача Губкина, – дама исключительной искренности, она всегда говорит что думает! Видели бы вы, как она обошлась с прислугой, укравшей брошку! А вот ту обнаженную спину видите? Нет, не эту спину, а ту, которая заканчивается рубиновым колье. Это спина Ирины Рублевой, которая увела банкира Семихатова из семьи. Сам Семихатов не здесь, он на суде, жена пытается отсудить у Семихатова особняк в Майами – впрочем, адвокат у Семихатова отменный, сам Чичерин, слыхали, наверное? А Ирина пришла делать fun, посмеяться над московским режимом.