Красный тайфун

— Фамилия у него была самая русская: Иванов (прим. — капитан 1 ранга Модест Васильевич Иванов-7й, командир 2й бригады крейсеров Балтфлота, был произведен в контр — адмиралы приказом Ленина, 21 ноября 1917 г, еще до упразднения старых воинских званий, став первым советским адмиралом. После был одним из организаторов морской пограничной охраны СССР. Умер в 1942 г, в блокадном Ленинграде — В. С.). Однако замечу, что это как раз те исключения, которые подтверждают правило. «Бывшие» у Советов сейчас, это исключительно те, кто своими особыми заслугами доказали свою лояльность большевикам — фигуры на виду и под строгим контролем. Очень редко им дозволено командовать единолично — гораздо чаще, они лишь советники, специалисты при коммунисте — начальнике. И ведут себя чрезвычайно осторожно, зная что за возможную ошибку отвечать придется в первую очередь им, и по всей строгости закона.

— Ну, если Лазарев, как я слышал, в фаворе у русского Вождя? И получил от него полный карт — бланш на любые дейстия? Тогда ему и нечего бояться!

— Честер, вы привыкли к нашей демократии. В тоталитарном обществе, благосклонность диктатора, это вещь очень переменная! Сколько фаворитов Сталина закончили свою жизнь на Лубянке? Но Лазарев совершенно не похож на глупца, не понимающего этого — значит, он либо твердо уверен в своей необходимости мистеру Сталину на долгие, очень долгие годы… либо, вдобавок, за ним стоит еще и некая сила, спорить с которой не смеет даже красный Вождь.

— Например, «командование флотом коммунистического Марса»? Припоминаю, что ходили и такие бредни…

— Все, с кем общался Лазарев, однозначно характеризовали его как русского. Подчеркиваю, не как «землянина вообще», а именно русского, отличая от иных наций. Причем не единожды отмечали некую «странность», но не могли четко сформулировать, какую. Его русский язык безупречно правильный, без малейшего акцента — но что любопытно, отдельные слова могут иметь иной смысл или оттенок, чем общепринятый. Или, что чрезвычайно интересно, распознаются как «американизмы», при том что Лазарев английским языком владеет очень слабо. А немецким, и это установлено точно, не владеет совсем — что категорически исключает как полуофициальную советскую версию о «агенте ГПУ в кригсмарине», так и вообще, длительное проживание вне пределов СССР. Вы верите, что профессиональный моряк не говорил бы по — английски? (прим — тогда как и сейчас, английский был «международным морским языком» — В. С.).

— Притворяется, играет. Плох тот разведчик, кто не мог быть актером.

— А «американизмы» в своей речи пропустил? Не буду утомлять вас подробностями — но один из моих помощников, оценивая речь Лазарева, с высокой вероятностью определил как «язык человека из некоей замкнутой общности, безусловно русскоязычной, но испытавшей заметное американское культурное влияние».

— Прямо, роман Жюль Верна — про пятьсот миллионов чего-то? Вот только слабо верится, что такое возможно в Америке.

— Однако, Честер, и эта версия была отработана со всем тщанием. В американской глубинке встречаются, знаете, самые разные оригиналы, иные из них так сектами и живут. Вот только уклад у них обычно, самый патриархальный, стремления к научному прогрессу не замечено — и обитают, как правило, от моря вдали. А Лазарев на парня из деревни ну совершенно не похож! Скорее уж, не просто на моряка, но на такого, для кого и «Монтана» с «Нью Джерси», это вчерашний день. А его даже не только ненависть, но и презрение к нам, чем объясняются?

— Положим, вел себя он в рамках приличия, никаких враждебных выпадов не позволял. Или вы умеете мысли читать?

— Мимика, жесты, поза. Вот вы, Честер, сейчас сцепили руки перед собой, что говорит о вашем недоверии. Ну а когда ваш собеседник как бы случайно трогает свой нос или подбородок, после сказанного слова (жест сродни тому, как дети, соврав, поспешно закрывают ладошкой рот), это свидетельствует о сказанной лжи. А поза с руками, заложенными назад (грудь открыта) может встречаться у хозяев территории — как например у директора, инспектирующего свою фирму, или полисмена, обходящего свой участок. Поверьте, что существует множество таких вот мелочей — если интересно, книжку могу посоветовать (прим — из современных, Алан Пиз, Язык жестов — В. С.). И я очень внимательно наблюдал за Лазаревым — как до того, сотни раз за своими собеседниками, в самых разных обстоятельствах. И формулировка «презрение», применительно к его отношению к нам, это еще очень мягко звучит.

— А как же — жестко?

— Что мы все — покойники, которых уже списали. Я не шучу, Честер, именно такой взгляд, как у Лазарева, я видел однажды у парня, который точно знал, что его оппонент скоро будет мертв — позвольте мне не уточнять, где, когда, и при каких обстоятельствах это было. Он не испытывает перед нами и нашими нациями никакого пиетета — потому что считает уже проигравшими. А раз мы пока еще не проиграли, то какие выводы? И повторю вопрос, за что он ненавидит нас больше, чем немцев — и это после того, что нацисты делали в России? Ну какие у него к нам могут быть личные счеты — не к отдельным личным врагам, а к американской нации в целом?

— Я слышал, что это тянется еще с событий на севере России в их Гражданскую. Лагерь на острове Мудьюг, где с заподозренными в большевизме обращались примерно как нацисты в Дахау?

— Правдоподобно, на первый взгляд. Лазарев говорил, что родился в Ленинграде (не в Петербурге, не в Петрограде, что любопытно). Это позволяет предположить, что его возраст моложе, чем значится в документах — да и на вид ему вполне может быть меньше сорока, даже тридцать пять. Тогда он покинул город своего рождения еще малолетним, и прежнее название еще не врезалось в память. Также существенно, что он прежде никогда не был и не служил на Дальнем Востоке — природные условия здесь не были ему знакомы, в этом также сходятся несколько свидетельств. Но тогда он мог пересечься в те годы с американцами только на севере, ведь наши войска тогда высаживались лишь в Архангельске и Владивостоке. Показательно также, что нет никакой информации о его родителях а сам он никогда о них не упоминает. Сын большевистского функционера (неважно, офицера, или пролетария), погибшего в Мудьюге, сам чудом оставшийся в живых?

— Джек, окажись я на месте Лазарева, я бы тоже люто, на всю жизнь ненавидел нас и британцев. И очень хотел бы отомстить.

— Но вот дальше начинаются нестыковки. Чтобы получить свой теперешний чин, наш герой должен был начать морскую карьеру примерно в то же время. И как раз тогда большевики объявили, «комсомол, на флот» — из тех парней, первых наборов, вышли многие из тех, кто командуют сейчас. Но никто из них не узнал Лазарева — все сходятся, что его личность абсолютно неизвестна в Красном Флоте, не нашлось ни единого человека, кто бы тогда с ним учился или служил, и никто даже не слышал про таких!

— Допустим, он сразу получил «предложение, от которого невозможно отказаться» — служить в ГПУ, затем в заграничной разведке, там и получил квалификацию подводника? А вы просто плохо искали.

— Допустим — кивнул «адъютант» — но тогда непонятно незнание языков. Или вы поверите в возможность стать выдающимся подводником, служа во флоте какой-нибудь Аргентины, или даже Испании? Зато эта безъязыкость легко находит объяснение, если предположить… Скажите, Честер, многие ли из офицеров ВМС США, включая даже лучших, самых умелых, говорят по — японски?

— Что вы хотите этим сказать?

— Пока — всего лишь отметить. И перейти к его кораблю. Который мог быть построен или в самом СССР, или вне его. Установлено достоверно, что русские никак, ни сами, ни с помощью немцев, не могли построить подводный линкор, водоизмещением, как теперь оказалось не меньше двадцати тысяч тонн. Не было у них перед войной ни технологий, ни судостроительных мощностей — и что еще важнее, самого проекта. Машины линкорной мощности, не нуждающиеся в воздухе, вроде пока гипотетического «атомного котла» — при том, что сам факт распада атомного ядра открыт в декабре 1938 года, а за три оставшихся года на русской верфи строили обычную подлодку тип К, в десять раз меньшую — а ведь речь идет о принципиально новом корабле, с машинной установкой, до того не применяемой нигде и никогда, опыт отсутствовал полностью! Допустим что Гамов прав и русские сделали открытие раньше, и засекретили. Но даже тогда, это не могло случиться прежде 1934 года, все равно слишком мало времени, чтобы все отработать! Сколько мы сами бьемся с «фтор — пентаборановым котлом», без результата, уже больше двух лет? А русские сумели пройти путь от идеи вчерне до удовлетворительно работающей машины, за шесть — семь, и это в лучшем случае? Знаю, что на К-25 были аварии, возможно даже с жертвами — но ничего серьезного, судя по сохранению боеспособности корабля. Что также нереально для принципиально новой конструкции — сколько немцы мучились со своими высоконапорными котлами на эсминцах?