Красотка для подиума

Когда я познакомилась с Бажовым, ему уже стукнуло пятьдесят лет. Но сохранился он неплохо; видимо, генеральный директор агентства придерживался «европейского» здорового образа жизни. Во всяком случае, на двери его кабинета, на примитивном трогательном гвоздике, висела теннисная ракетка в дорогом кожаном чехле. Хотя, вполне возможно, это был просто «имиджевый» предмет.

Жестом он пригласил меня присесть на не слишком удобный вертящийся стул. Сам же он занимал роскошное кожаное кресло, такое удобное, огромное и глубокое, что его можно было бы использовать как спальное место.

– Рад вас видеть, Анастасия, – улыбнулся он скупо, как бы нехотя. – Хотите что-нибудь попить или выпить?

Я неуверенно согласилась на зеленый чай. Николь предупреждала меня, что, возможно, Бажов захочет протестировать меня на склонность к алкоголизму. «Будет предлагать выпивку – возмущенно отказывайся, – поучала она, – говори, что вообще не пьешь, только на Новый год».

Похоже, моим выбором он остался доволен. Молодец, Николь, выручила.

Пока секретарша суетилась с чашками и вазочками с конфетами, Борис молча меня рассматривал. Я давно привыкла, что мое лицо мне словно не принадлежит, что его рассматривают и вертят в ладонях, как дорогую антикварную вазу. Но все равно мне было немного неловко.

– И как вам у нас работается? – наконец спросил он.

У меня замерло сердце. Ну вот, начинается. Но я до сих пор не могу понять – за что? За что?!

– Меня все устраивает, – сдержанно ответила я.

– Неужели? – Он как будто удивился. – И что же конкретно вас устраивает? Мне казалось, что работаете вы мало и почти ничего не зарабатываете.

– Почему же? – вяло возмутилась я, пряча смущенную улыбку за огромной пиалой с чаем. – Только на прошлой неделе у меня было два показа. И я прошла кастинг на рекламу мыла.

– Это, наверное, будет телеролик, который покажут по всей стране? – ухмыльнулся Бажов.

Мне оставалось только недоуменно хлопать ресницами. Естественно, ему, как генеральному директору, было известно, что речь идет всего лишь о фотографии для этикетки, на которой, помимо меня, будет изображено еще шесть девушек.

– Знаете, что мне показалось, Анастасия? – нахмурился Борис.

– Что? – послушно полюбопытствовала я, подаваясь вперед.

– Вы изменились. Я помню вас два года назад. Когда я увидел вас на конкурсе, мне показалось, что в вас есть потенциал. Вы могли бы стать звездой, но вам не хватает амбиций.

– Но мне всего шестнадцать лет, – промямлила я, – многие вообще только начинают в этом возрасте. У меня еще есть время…

– Время – это не самое важное, – он улыбался, но глаза его оставались серьезными, – было бы желание. Вы мне скажите: вы хотели бы что-нибудь изменить? Или вас устраивает все как есть?

Я нахмурилась. Это был провокационный вопрос. Скажу, что устраивает, – и в два счета вылечу из агентства с диагнозом «неамбициозная». Смело пожалуюсь на то, что считаю свою работу никчемной, – и тоже получу под зад коленом, зачем Бажову держать недовольных моделей, если пороги обивают сотни девчонок, согласных на все. Даже на второсортные показы, лишь бы зваться гордым словом «модель».

– Смелее, Анастасия, – подбодрил он, – не надо высчитывать, что сказать. Говорите правду.

– Ну… – я опустила глаза. – Вообще-то мне нравится моя работа. Конечно, мне хотелось бы большего, и я чувствую, что у меня есть потенциал. Но если я не подхожу, то готова довольствоваться и этим.

– А вот и зря! – Бажов изо всех сил треснул кулаком по столу.

От неожиданности я поперхнулась чаем и долго откашливалась. Когда я подняла на него глаза, они были красными, как у кролика ангорской породы. Хороша красавица, мрачно подумала я.

– Зря, – повторил Бажов, – неужели вы не понимаете, что для того, чтобы добиться успеха, вам придется быть стервой! Придется вырывать свой кусок когтями! А не ждать, пока вам преподнесут его на тарелочке!

– Я готова, – неуверенно сказала я.

– Звучит неубедительно. Ладно, вы свободны.

Я поставила пиалу на стол и вопросительно на него посмотрела. Неужели все? И вот так жалко, так бездарно закончилась моя карьера модели? Холеная рука Бориса Бажова лениво взлетела со стола и выразительно указала на дверь.

– Вы… вы меня выгоняете? – недоверчиво прошептала я.

– Почему вы так решили? – удивился Бажов. – Зачем мне вас выгонять и брать на ваше место такую же никчемную дурочку, как вы? Нет уж, живите, работайте. Просто у меня было к вам одно предложение… Но я неуверен, что вы подойдете.

– Какое предложение? – заволновалась я. Неужели речь пойдет о «настоящей» работе? Может быть, меня прочат на обложку «Космополитен»?

– Я сказал, что не уверен, что вы подойдете. И потом, вам всего шестнадцать, а там нужны более зрелые девушки.

– Но вы можете хотя бы сказать, о чем идет речь? – умоляла я.

– Много будете знать – скоро состаритесь, – жестко усмехнулся Бажов, – а мне в агентстве старые кошелки не нужны!

– Помнишь Ра? – лениво спросила меня Николь, выглядывая из примерочной кабинки модного бутика.

На ней был обтягивающий комбинезон зебровой расцветки. Она выглядела эффектно, как «Шина – королева джунглей», но я не представляла, куда можно заявиться в таком вызывающем виде. Разве что на бал-маскарад или Хэллоуин.

Мы предавались излюбленному виду досуга – опустошению магазинов. Мне всегда нравилось спускать заработанные на показах деньги на одежду – по бутикам я могу прогуливаться часами, выбирая необычные вещи, в которых есть характер и душа. Понимаю, что это глупо. Куда разумнее было бы откладывать деньги на что-нибудь серьезное, например автомобиль. Или собственную квартиру. Но когда тебе шестнадцать лет, так отчаянно хочется разгуливать по Москве в новой сумасшедшей шляпе мандаринового цвета! А вот на способ передвижения в таком возрасте уж точно наплевать – хоть на метро, лишь бы при полном параде!

И Николь была со мной полностью согласна.

Вот что странно – у нее было гораздо больше денег, чем у меня. Я подозревала, что она ведет спартанский образ жизни, изо всех сил экономя на продуктах. Но много ли можно сэкономить, перейдя на морковку и дешевый ржаной хлеб? Боюсь, что нет. Моя подруга же постоянно щеголяла в дизайнерских обновках. При том работала она не больше меня, и постоянного мужчины, который подкидывал бы ей деньги на невинные дамские шалости, у нее не было.

– Конечно, я помню Ра, – вздохнула я. Имя поэта-буддиста отозвалось в сердце болезненной крошечной занозкой. Я до сих пор не могла простить Николь вероломного коварства. Надо же, из-под носа мужика увела!