Красуля

Чистая ухоженная квартирка, сытная еда, ласковая жена — что нужно еще для спокойного существования, когда нет нужды прислушиваться к шороху за окнами или — в под"езде, когда безбоязненно проходишь мимо разгуливающих ментов.

К сожалению, характер Тамары с возрастом портился, в нем появилась страсть к богатству, стремление воспитать мужа, заставить его плясать под супружескую «музыку».

Вот и сегодня…

— Иван, деньги кончились, — с раннего утра испортила ему настроение жена. — До зарплаты не дотянем… Чем собираешься кормить меня и пацанов?

Тамара привыкла к другой жизни. Профессиональная воровка, ловкая и удачливая, она эавязала одновременно с хахалем, ставшим после ее законным супругом. Работать не хочет, да и кем ей работать — ни профессии, ни нажитого опыта. Похоже, она не завязала — продолжает промышлять на рынках и в автобусах, с раздражением подумал Иван, посадят, куда он с детьми?

— Дотянем, — привычно подавил он раздражение. — Не помрем. В заначке — килограмм пять круп, пяток пакетов вермишели. На хлеб и молоко хватит…

— Хлеб и молоко? Сама-то могу, жирок нарастила, а сам что — на диету, да? Откуда силы возьмешь справлять мужское удовольствие? Небось, каждый вечер ощупываешь меня… А как же нам быть с сыновьями? Тоже — на молочную диету? А ребенкам, промежду прочем, витамины разные нужны, им телятинку подавай, лимоны-бананы.

Тамара выпятила грудь, уперла кулачки в бока. Кажется, сейчас набросится на ленивого мужика, силой погонит его на подработку. Зарплата оператора котельной для нее «легкий закус». Привыкла воровка к широкой жизни, одевается барыней: если обувь, то самая модная и престижная, есди духи — самые дорогие. А уж о платьях и о пальто-шубках и говорить нечего. Будто не жена кочегара, а супруга миллионера.

— Мое дело обслуживать тебя на кухне и в постели. Скажешь, не справляюсь? Ходишь чистый, ухоженный, сытый, в квартире — ни пылинки, каждый вечер меня пользуешь. А сам разве добытчик? Твоей «котельной» зарплаты едва для нашей Мурки хватает…

— Снова толкаешь на прежнюю дорожку, падла грязная? — угрожающе поднялся с места Поршень. — Заруби на носу — не будет этого! Сама примешься шарить по чужим карманам — мигом выбью из головы дурь. Поняла или пояснить другими словами?

— Знать бы раньше, что заместо мужика взяла в мужья мокрую подстилку, ни за что не пошла бы за тебя, — не уступала женщина, косясь однако на дверь. Распалится «подстилка» — может и врезать кулаком, а кулачище у него — дай Боже. — Соседка говорит: жена — мужняя выставка, сам может в рванине ходить, а жену обязан одевать и кормить, как королеву…

— Попадать на зону, а то и под пулю не собираюсь. И без того забила квартиру тряпками. Невесть на какие доходы купленными.

Словесная перепалка вот-вот перерастет в примитивную драку. С матерками, визгом, битьем посуды. Поршень выдернул из брюк здоровенный ремень, Тамара придвинула массивную швабру.

Негромкий стук в дверь насторожил обоих. Немногочисленные знакомые и друзья заранее оповещают о визите, не стучат по старомодному — пользуются электрическим звонком. Неужто, менты пожаловали? Ивану бояться нечего, а вот супруге-воровке…

— Кто? — негромко спросил Поршень. — У нас все дома…

— Меня не хватает, дружан, — так же тихо рассмеялся визитер. — Открой, базар имеется…

Свистун? Как его называют, «тень Жетона». Ему-то что понадобилось от бывшего киллера? Предчувствие неведомой опасности будто подстегнуло затаившийся в сознании страх.

Все же, пришлось открыть. В прихожую шагнул старый дружан. Веселый, в костюме, при галстуке. Преподнес Тамаре букет роз — пять штук, такие подарки Поршню давно не по карману, поцеловал ей руку. Хозяин получил от гостя бутылку коньяка.

Тамара расцвела, порозовела, по родственному чмокнула Свистуна в макушку. Выразительно покосилась на мужа. Дескать, есть еще на белом свете настоящие мужики, не чета некоторым бездельникам и хамам.

Гость наклонился, снимая обувь. Воспользовавшись этим Поршень постучал согнутым пальцем по виску. Дескать, и ты, и «тень Жетона» — одинаковые идиоты, навозные аристократы, мать вашу вдоль и поперек.

— Проходи, Свистун, в комнату, побазарим. А Тамара пока закуску приготовит.

Валерка понимает: говорить с отставным киллером в лоб опасно, нужно подвести его к мысли о возврате к Жетону осторожно, как выводят рыбаки крупную рыбу, способную при слишком резком рывке оборвать леску и нырнуть в спасительную глубину.

Побазарили о том, о сем, повспоминали старых приятелей. Одни парятся на зоне, другие — в следственных изоляторах, более удачливые — на свободе.

— Помнишь Корягу? Того, который замочил банкира.

Поршень скривился, будто его пронзила зубная боль.

— Конечное дело, помню. Повязали или замочили?

— Такого замочишь? Он сам кого угодно посадит на пику… Дока он, капусту гребет лопатой. Представляешь, недавно замочил дерьмового политика, отхватил аж двадцать тыщ баксов.

Краем глаза Свистун заметил в коридорчике, ведущем в кухню, подслушивающую хозяйку. Глаза жадно горят, ловкие «профессиональные» пальчки шевелятся, будто пересчитывают стодоларовые бумажки. Ага, кажется, союзница появилась! Нужно подбросить жару.

— Что толку в баксах, когда повяжут, — неуверенно сопротивлялся Поршень, тоже косясь на супругу. — Окрестят на пятнадцать годков…

— Всего бояться — жить не стоит… Помнишь Воротилу? Тоже добычливый дружан. Одного бизнесмена отправил в царство небесное, за что получил еще больше, нежели Коряга. Так ловко — дух захватывает. Сумел дока приспособить взрывпакет прд сидение тачки «клиента». Никаких тебе следов, никаких «пальчиков», все чисто. Сейчас отдыхает не то на Балатоне, не то на Канарах. Вместе с женой и старшей дочерью.

— Живут же люди, — задохнулась от жадности Тамара. — А с моим муженьком не только на Канары — на Волгу не поедешь. Только и знает, что сидеть перед телеком да глотать вонючий дым…

— Усохни! — бросил Засядько, не глядя на жену, — Твое дело — кухня, стирка, пацаны. Вот и занимайся.

Обстановка снова сгустилась. Вот-вот грянет гром, засверкают молнии. Язычек у Тамары острый, наточенный в схватках с соседками и рыночными торговками. Тем более, знает — в присутствии гостя муженек не влепит плюху, даже матерком не оглушит. Больно уж совестливым сделался отставной киллер. До тошноты совестливым, до рвоты!

Поэтому Тамара ответила соответственно. Сравнила супруга со шлюхой, вышедшей на пенсию, с импотентом, которому и хочется испробовать женского мясца, и побаивается опозориться. Короче, применила все свои познания в блатном жаргоне.

Супружеская словесная схватка грозила перерасти в самую настоящую баталию. С кровью и синяками. Удерживал разгорячившихся хозяев незванный гость.

Пришлось Свистуну принимать срочные меры.

— Ни за что не поверю, что Поршень бездельничает. Просто еще не подвернулась приличная работенка с солидной платой.