Краткая история масонства

Младший сын короля Ательстана, как находим в рукописи Кука, «весьма сведущ в науке геометрии… сам склонен консультировать и работать в соответствии со своей специальностью, ибо прослыл в этой специальности мастером». Подразумевается, что он достаточно поднаторел в своем знании, равно как и в практическом мастерстве, в науке геометрии и хватке, иначе говоря, как в созерцательном, так и в оперативном масонстве.

В той же рукописи и также в масонской поэме заявляется, что искусство геометрии обнаружил в Египте Эвклид и наделил его именем «масонство». В отношении сказанного приведем наблюдения Альберта Пайка:

«Многие символы старых религий Пифагора и герметиков последующего времени оказались геометрическими фигурами… Некоторые представляли определенные цифры, восходящие к символике ассирийцев и вавилонян.

Чтобы понимать эти символы, возможно, и дали им понятие „геометрия“, чтобы избежать непонимания и неточностей. Архитекторы и строители церквей получали удовольствие от символизма самого скрытного свойства.

Пирамиды считаются чудесами геометрической науки. Это рукотворный символизм. Символизм, можно сказать, является созерцательной геометрией».

Не все приведенные точки зрения сходятся между собой, но мы должны учитывать ту, согласно которой в самых старых «гроздях» документов, относящихся к нашему сообществу, мы встречаемся с исследованием и собиранием того, что весьма отдалено от умственной деятельности оперативных масонов, о которых мы знаем из поздних рукописных Конституций.

Сказанное соотносится с предположением, что масонство как спекулятивная наука угасла или начала угасать, pari passu (наравне, равно. – Пер.) с масонством как оперативным искусством.

Оставляя рукописи Regius и Кука, которые представляют собой транскрипции конца XIV или начала XV века, позвольте дальше перейти ко второй «грозди» древних масонских сочинений, или, иными словами, к огромной груде рукописных Конституций, из которых старейшей формой считается рукопись Великой Ложи 1583 года.

Между этими периодами существует пробел более чем в полтора столетия, за время которого население сократилось, строители почти все умерли, искусство потеряло свою энергию и красоту.

Когда мы впервые встретились с рукописными Конституциями франкмасонов в поздней истории общества, они показались древними и в той или иной степени устаревшими. Ни исследование более почтенных текстов, ни сходных документов, существовавших в отдаленные времена, не подводят нас ближе к пониманию обстоятельств, при которых они были разработаны, или выяснению той задачи, которую они намеревались (в первую очередь) осуществлять.

Во всяком случае, из двух изысканий по поводу старинного масонства мы обоснованно делаем вывод, что с XIV века (возможно, и раньше) существовали ассоциации спекулятивных, или символических, масонов. Хотя я бы с осторожностью заявлял об этом, потому что суждения ведущих исследователей противоположны моему. Итак, в самих Конституциях ясно указывается, что при допущении новичков они ими читались или перечислялись.

Более того, в отношении документов, которые я отнес во вторую группу, возникают многие любопытные предположения. Однако я склонен их, за одним исключением, не рассматривать, поскольку они лежат вне поля моих изысканий. В «Пробном исследовании» Спет выдвинул любопытную гипотезу, намереваясь доказать, что строители средневековых храмов, или соборов, представляли собой отдельный класс, отличавшийся от масонов городских гильдий или компаний, и что рукописные Конституции относились к масонам, строившим церкви, и содержали соответствующие руководства и предписания.

С его легкой руки именование «строители соборов» некоторые стали употреблять как альтернативный титул для «франкмасонов Средних веков», привлекательный своим звучанием. Но, к сожалению, сама гипотеза (хотя ее и весьма сильно продвигал автор) не подтверждается никакими доказательствами и противоречит известным фактам истории.

Наше собственное описание Руководств носит исключительно традиционный характер. Нет никаких свидетельств, что в XV–XVI веках или раньше они выполняли более полезную роль, чем данные в нескольких версиях «Легенды о ремесле», которая составляет раздел во всех копиях рукописных Конституций.

Мы не можем доверять тем отзвукам прошлого, которые называются письменными преданиями франкмасонов. Пока машина не заработает, невозможно судить о ее результатах. В равной степени сложно составить представление о механизмах масонской системы управления в Средние века из сухих утверждений, которые представили или изобрели удачливые переписчики старых Конституций.

Следовательно, в некотором смысле древние документы общества могут быть описаны как «надгробия без эпитафии». Лишь немногие из них можно назвать, а основная масса так и останется неизвестной, хотя немного ситуацию прояснили монографии Хьюэна и Бегеманна.

Необходимо указать на некоторые примечательные обстоятельства, связанные с масонским Братством. Ни одно другое сообщество в Великобритании не сохранило документальных свидетельств, которые могли бы прояснить его легендарную или традиционную историю.

То, что «Легенда о ремесле» не была написана одним человеком, совершенно очевидно даже непосвященному. То же самое замечание справедливо, хотя и не так явственно, в отношении предписаний или кодексов предписаний. В них бросаются в глаза многочисленные повторы, несоответствия, языковые отличия. Благодаря им с трудом, но устанавливаются их редакции, а также место написания.

Доктор Бегеманн совершенно отчетливо показал, что многие разночтения в существующих рукописях прошли долгий путь развития, прежде чем достигли своей современной формы, и что в этом процессе была утеряна значительная часть первоначальной редакции «Книги руководств». Со всей очевидностью он заявляет, что ранняя «История масонства» или «Легенда о ремесле» была написана или на латыни, или на французском.

Это мнение имеет множество сторонников, полагающих, что традиции средневековых масонов извлечены из древних мистерий. В соответствии с ними во всех рукописных Конституциях продолжаются поиски следов происхождения масонства из Египта и Древнего Востока.

В одной из книг можно прочитать следующее: «Застылость египетской цивилизации способствовала сохранению ранних стадий ее развития». И другое: «Египетский консерватизм проявлялся не в замене одного обычая другим, а в сосуществовании нового и старого».

Точно так же я верю, что многие старые законы или дисциплинарные предписания первых масонов законсервировались, или окаменели. Иначе говоря, вышли из употребления, хотя и удерживались в писаных и неписаных традициях общества. Также полагаю, что мы вполне можем утверждать, что указанная выше аналогия с «египетским консерватизмом» обнаруживается в обычаях нашего собственного сообщества, где в ходе эволюции одно вовсе не было вытеснено другим, но вся его структура развивалась в направлении отдаленной цели, чисто спекулятивного масонства наших дней, «обернув старое новым».