Краткосрочный роман
Шрифт:
Петр подобрал тапки и, держа их в руке, продолжил восхождение на свой этаж в носках. Остановившись перед дверью, он перевел дыхание, прислушался. Нет, дома у него все спокойно. Уф, пронесло, отсутствие Петра, похоже, так и осталось незамеченным – его девочки продолжали безмятежно спать.
Сунув ноги в тапки и на всякий случай вытащив из кармана сигареты со спичками и держа их перед собой (да вот, покурить выходил!), Петр уверенно потянул дверь на себя. Она открылась и неожиданно с негромким лязгом застопорилась. Цепочка!
Кто-то запер дверь изнутри на цепочку. Не дочка
Петр даже вспотел от нервного напряжения. Что делать? Позвонить? Или потихоньку через щель позвать жену? Так она может такой тарарам устроить, что весь подъезд проснется и с интересом будет вслушиваться в бесплатный концерт.
Нет уж, такого удовольствия он никому не доставит! И Петр, запустив свою длинную худую кисть в дверной зазор, стал нашаривать конец цепочки, чтобы выдернуть ее из паза и распахнуть дверь.
Но цепочка была короткой – Петр специально сам выбирал такую, чтобы никто, ни с короткими, ни с длинными руками, не смог проникнуть в их жилище, когда они спят с приоткрытой для сквозняка дверью в летние душные ночи.
Из-за узкого зазора рука его не могла выгнуться под нужным углом и зацепить цепную задвижку. Петр и сопел, и кряхтел, но у него ничего не получалось. И от неожиданности он даже слегка присел, когда вдруг услышал негромкий, но ядовитый голос Лены:
– Может, помочь?
Петр совладал с собой и с напускным раздражением сказал:
– Ты зачем закрылась? Я ж покурить выходил…
И продемонстрировал половинке бледного лица жены с одним рассерженно блестящим карим глазом в узком дверном проеме сигареты и спички.
– А ну дыхни!
– Чего? – не понял Петр. – Ты думаешь, что я пил где-то? Так на, нюхай!
И с силой выдохнул под нос Лены.
– Да, не пил, - согласилась она. – Но и не курил. Табаком от тебя не пахнет. Зато воняет чужими духами. И я, кажется, знаю, чьими…
– Да что ты знаешь, что ты знаешь, - торопливо забормотал Петр. – Я точно курил на улице. Но потом у меня голова заболела, и я решил прогуляться вокруг дома. По свежему воздуху. Зато сейчас голова не болит. Ну, впусти меня, Лена!
– Не болит? – спокойно переспросила Лена. – Зато сейчас заболит!
В дверную щель вдруг просунулся зачехленный зонт, загнутой массивной рукояткой вперед, и ошеломленный Петр не успел отклониться. В подъезде раздался громкий деревянный щелчок – Лена угодила мужу точно в лоб.
– Иди туда, откуда пришел! – гневно прошипела она, втягивая зонт обратно. – Привет передавай от меня этой сучке Томе. С ней я завтра разберусь. А ты пошел вон, кобель!
И дверь с треском захлопнулась. Ошеломленный Петр застыл на месте как столб, потирая ушибленный и начавший распухать лоб. Потом разозлился и с силой нажал на кнопку звонка, не отнимая от него онемевшего пальца, пока дверь опять не раскрылась – так же на ширину цепочки.
– Я сказала тебе – не пущу! - опять яростно сверкнула одним глазом в дверной зазор Лена. –
Нам предатель не нужен!– Да что ты такое говоришь, Леночка! – заканючил Петр. – Не был я ни у кого! И вообще – не имеешь права меня не пускать, я тут прописан!
– Ах, ты тут прописан! – зашлась от злости Лена. – А чья это квартира, тебе напомнить?
Да, квартиру пять лет назад получила жена, работающая бухгалтером в ПМК. До этого они мучились в малосемейке. Но он же действительно здесь прописан. И они, как бы там ни было, семья…
Однако Лена была непреклонна. Она была до глубины души оскорблена изменой мужа и не собиралась его прощать.
– Иди, иди давай отсюда, туда, откуда пришел! – настойчиво повторяла она, уже начиная заливаться слезами.
– Мама, мама, что случилось?
Это проснулась дочь и вышла к матери в прихожую. Лена еще раз с ненавистью сверкнула глазом и захлопнула дверь. Слышно было, как она, всхлипывая, говорила дочери приглушенным голосом: «Ничего, доча, ничего не случилось. Это тебе показалось. Идем спать ко мне…»
Петр впал в прострацию. Вот так номер! Сходил, что называется, на блядки! Как же он, дурак, мог забыть народную мудрость «Не живи, где…» Или наоборот: «Не … , где живешь». А теперь что делать?
«А-а! Раз она меня отправила к Томе, то и пойду к ней опять! – с отчаянием подумал он. – А если Ленка и в самом деле попрет меня, то хоть буду знать, за что…»
Он быстро сбежал на первый этаж, позвонил в Томкину дверь. Она не открывала. Петр снова надавил на кнопку. Наконец, дверь распахнулась, и так же, как давеча у него дома, на ширину дверной цепочки.
У Томы цепочка была длиннее, и потому Петр видел все ее искаженное злостью лицо, а не половинку, как у своей жены.
– Иди отсюда, казанова сраный! – свистящим шепотом сказала Тамара. – Я все слышала. Попробуй только признаться жене, что был у меня! Понял?
– Да понял, понял, - упавшим голосом сказал Петр.
– Ну и спокойной вам ночи! – хмыкнула Тома, и тоже захлопнула дверь.
И Петр поплелся наверх. Может, пустит его Ленка? Жена же, как-никак. Пока еще…
История со счастливым концом
А хочу я вам, ребята, в самом деле рассказать маленькую историю со счастливым концом, которая приключилась с одним сельским жителем в период недоразвитого социализма. Это передовой механизатор Иван Булыгин, с большим стажем пахотных и посевных работ и с сознанием, ясным и незамутненным, как слеза младенца.
Случилось так, что он рано овдовел. Многие труженицы сельского хозяйства, в том числе незамужние и разведенные доярки и птичницы, телятницы и свинарки и даже одна ветеринарная санитарка, не прочь были вновь изменить семейное положение трезвого и домовитого Ивана и взять его хозяйство в свои руки, включая доращивание и откорм несчастного осиротевшего ребенка, не то сына, не то дочери.
Но все они, после его супруги, незабвенной учительницы младших классов Екатерины Семеновны, женщины строгих нравов и чистюли, каких еще поискать, казались Ивану существами грубыми и несовершенными.