Край холодных ветров

– А он нас сейчас примет? – с сомнением спросил я.

– Конечно. Высшие чины ордена имеют право на аудиенцию в любое время дня и ночи, если дело касается безопасности края или семьи кенига. Это закреплено законами Севера.

– Так чего же мы ждем? – возмутился я.

С дер Боттомом мы прощаться не стали.

Глава 12, в которой герой узнает много нового о кениге и его окружении

Чертог кенига был, несомненно, самым массивным зданием в Хольмстаге. Я как-то не удосужился обозреть красоты дворца султана в Селгаре и королевского замка в Эйгене – и не до того было, да и дел у меня к ним никаких не имелось, хотя, я так думаю, что там тоже без квестов не обошлось бы – вряд ли в тех королевских семьях все было слава богу. Ну насколько тамошние венценосные семьи были счастливы, я не знаю, а вот у здешней дела явно не задались.

Стража чертога, состоящая сплошь из бородатых мускулистых ребят, беспрекословно пропустила фон Рихтера и нехорошо оскалилась, глядя на меня.

– Кениг ожидает тебя? – проревел один из них, с бородищей рыжего цвета, заплетенной в косички. Этакие дреды снизу.

– Не то слово, – горделиво вскинул я подбородок, но на самом деле удивился. Вроде как городская стража теперь должна меня радостно приветствовать и на руках носить. Может, эти веселые ребята к ней не относятся? – Поди, извелся весь, ожидая.

– Ты, парень, шутки с нами не шути, – рыкнул другой, постарше, с вислыми усами, доставая одноручную секиру. – Мы шутки сами шутить любим, а вот если наоборот, не сильно мы это уважаем.

– Остановитесь, – властно изрек Гунтер. – Он со мной.

– Так бы сразу и сказал, – проворчал вислоусый, убирая оружие обратно в ременную петлю. – А то шляются тут всякие, а у кенига потом дочки пропадают.

Я прошел в чертог, подумав о том, что после получения квеста надо будет поговорить с этими парнями, может, они чего такое знают, что и мне знать не грех?

– Слушай, странная у кенига стража, – заметил я, поднимаясь по лестнице. – И не в форме, и выглядят диковато.

– Это не городская стража, – ответил Гунтер. – Это наемники из морских королей, из хирда Торвиля Магнуссона, лучшие мечи побережья. Как только три дня назад выяснилось, что Ульфрида пропала, кениг врезал «кровавого орла» начальнику городской стражи и обезглавил каждого третьего из тех, кто нес ночной дозор в ту ночь, когда это случилось. В тот же день был заключен договор найма с Торвилем, и его молодцы заступили на посты. Не то чтобы кениг не верит в непричастность стражников, но уж больно странно все это.

– Понятно, – кивнул я. – А кениг суров, однако.

– Суров, – согласился Гунтер. – Но справедлив. И он, на мой взгляд, сделал все верно. Понимаешь, происходящее сейчас в Северных землях наводит на мысль, что затевается какая-то пакость, а этим головорезам можно верить, поскольку их честь – это их жизнь. Ну конечно, ровно настолько, насколько слово «честь» можно применить к этим разбойникам. С другой стороны, никто и никогда не слышал, чтобы морские короли изменили своему слову или отступили в бою во время исполнения договора найма.

– Да и разумнее, чтобы лучшие из мечей побережья оказались на его стороне, а не под рукой кого-то еще, раз настали такие времена, – продолжил я его мысль.

– И это тоже, – не стал спорить Гунтер, останавливаясь перед высокими двустворчатыми дверями. – Вот палаты кенига.

– А где дворецкий, герольд или там мажордом? – удивился я. – Кто-то же должен сообщить о том, что мы пришли?

– Это Север, – хмыкнул Гунтер. – Сами о себе доложим. Если на Западе короля окружает целая свора придворных, то у кенига я видел только двоих – его кравчего и его любовницу. Да и то кравчий у него носит гордое имя «Эй ты, бородатый, налей еще эля», а любовницей становится любая подвернувшаяся под руку служанка, причем подвернувшаяся аккурат в тот момент, когда услуги кравчего больше не нужны.

Он толкнул створки и сообщил в пространство за ними:

– Кениг, это Гунтер фон Рихтер, по делу. Я зайду?

– Клянусь рогами жертвенного быка, ты ко мне таскаешься чаще, чем я к девкам, – раздался хриплый рев из зала за створками. – Ты же вроде только что ушел?

– Так новости есть, кениг, – засмеялся Рихтер. – И неплохие.

– Так заходи, чего в дверях мнешься?

– Идем, – махнул головой Гунтер и двинулся вперед.

Зал был велик, но при этом украшен более чем скромно, по сравнению с той же миссией ордена. На стенах висело оружие, причем было видно, что эта сталь в свое время пролила немало крови. Лезвия боевых топоров и клинки закругленных на концах мечей тускло блистали, отражая пламя огня, полыхавшего в огромном камине.

Посреди зала стоял здоровенный низкий стол, к которому были приставлены скамейки. За столом сидел высоченный и очень крепкий бородатый мужик со спутанными, длинными, тронутыми сединой волосами. Перед ним стояла огромная кружка и блюдо с напластованными кусками мяса.

– Это кто с тобой? – спросил кениг (ну а кто бы это еще мог быть?).

– Лэрд Хейген из Тронье, прославленный воин с Запада, достойнейший человек и мой друг.

– Да? Ну пусть будет, Нидхегг с ним. Эй ты, пузатый, – заорал он неожиданно. – Элю подай моим гостям и пожрать чего-нибудь.

– Мы не голодны, – подозрительно поспешно отказался фон Рихтер, видимо, знающий что-то такое, чего не знаю я.

– Да и водяной конь с вами, не хочешь – не ешь, – равнодушно сообщил ему кениг.

Мы присели напротив правителя.

– Кениг Харальд Сноррисон, повелитель Севера, его столицы, восьми бургов, побережья, дальних мхов и трех холмов, – сообщил мне мужик, вытер руку о волосы и протянул ее мне.

– Лэрд Хейген из Тронье, хозяин самому себе, – потряс я его конечность.

– Скальд, что ли? – уставился на меня мутными глазами кениг.

– С чего бы? – оторопел я.

– Так вон, складно как сказал, – отметил Сноррисон. – Иносказание, конечно, так себе, да прямо скажу – никакое, но все-таки складно.

– Случайно получилось, – честно признался я. – Я не по этой части, не поэт я.

– Не кто? – не понял кениг.

– Не скальд, – перевел ему я. – По воинской части мы. Ну и если разыскать кого надо, то тоже могу помочь.

– Не врешь? – Глаза кенига из мутных моментально стали очень ясными, он взглянул на фон Рихтера, брезгливо обнюхивающего кружку с белой шапкой пены, которую поставил перед ним пузатый мужик в засаленной рубахе. Такая же кружка оказалась передо мной.

– Не врет, – подтвердил рыцарь. – Умеет он такое, сам видел. И при этом еще всегда держит язык за зубами. И, кениг, он знает что-то о твоей дочери, поэтому мы спешно пришли сюда.

– Что знаешь, все говори, – потребовал правитель, пристально глядя на меня.

– Нет, кениг, не с этого мы начнем, – твердо сказал ему я.

– Что? – рявкнул он. – Ты мне указывать будешь? Я тут власть, и я решаю, кто, когда и что рассказывать мне будет! Ребра давно тебе не выпрямляли?

– Тьфу-тьфу, вообще не выпрямляли, – суеверно сплюнул я. – И не дай бог!