Крайняя необходимость

— Значит вы, Юрий Петрович, классический адвокат?

Гордеев засмеялся:

— О, как раз едва ли! Я, видите ли, слишком часто сам в истории попадал, чтобы соответствовать такой академической формулировке. Так что…

— Это успокаивает, — сказал Великанов с совершенно безжизненной интонацией. — Вы пробовали когда-нибудь заталкивать зубную пасту обратно в тюбик? Занимательное, доложу я вам, дело. А мне что-то подсказывает, что именно этому вам и придется посвятить себя в ближайшее время.

— Ничего, гигиена не такое уж тягостное занятие, — отреагировал Гордеев.

— Я хочу задать вам пару вопросов, — сказал Великанов, окончательно отложив в сторону свою газету.

— Пожалуйста, — с готовностью откликнулся Гордеев, что совсем не означало, что он обязательно на них ответит.

— Мне сказали, что вы известный адвокат. Это правда?

— У меня есть определенная репутация. А кто вам сказал?

— Сказали.

Гордеев понял: раз Великанов не был заранее уведомлен о его персоне, то остается только лагерная администрация, а конкретно — майор Ковалев. Адвокат перебросился с Ковалевым несколькими фразами, когда подписывал бумаги, фиксирующие его появление в колонии, но быстро понял — тот еще фрукт. Значит, опер, а по лагерному — кум, успел потолковать с доктором.

— Вы всегда работали адвокатом? — спросил Великанов.

— Не совсем. Когда-то я был следователем.

— Кто вас прислал ко мне? — быстро сказал Великанов.

— У каждого человека есть друзья, которые заботятся о нем, — уклончиво ответил Гордеев. — Один умный человек сказал, что лучшая часть нашей жизни состоит из друзей. Мне эта мысль очень нравится. Мне с ней жить легче. А вам?

— У кого-то, может быть, и так.

Пока что Гордеев не был в восторге от того, как начался разговор.

— Так, — сказал Великанов. — Это странно, вы не находите? Я здесь сижу уже порядочно времени. И вдруг появляетесь вы, как черт из… из…

— Из табакерки, — подсказал Гордеев.

— Что вам нужно от меня, знаток пословиц и поговорок?

— Мне? — удивился адвокат. — Мне нужно вам помочь. Вот моя единственная цель. И тогда будет мне счастье.

— Ага. Действительно. Как просто! А сколько вы стоите? Вы дорогой адвокат? Раз известный — то, наверно, дорогой, так?

— Да уж не дешевый, — без ложной скромности подтвердил Гордеев.

— А вы хоть знаете, что мне абсолютно нечем вам заплатить? Что предыдущий адвокат работал бесплатно и толку от этого было мало? И что у меня нет друзей, которые были бы в состоянии заплатить за меня крупную сумму?! О чем вы тут толкуете, когда говорите о лучшей части жизни?

Гордеев вздохнул и обвел глазами комнату. Интересно, их только подслушивают или снимают тоже?

— Вот тут вы ошибаетесь, Сергей Сергеевич, — сказал он. — Вот вы, кстати, я смотрю, «Кент» курите. Не так плохо для архангельской колонии, а? У вас друзей больше, чем вам кажется и чем знаю я. В сущности, так и должно быть, вы ведь врач, верно? Вы спасли жизни многим людям. Они должны быть вам благодарны. Может быть, вы про них уже и забыли, а они вас помнят. — Если Ковалев слушает, пусть поломает голову, что это значит.

— Ясно. Значит, гонорар, который вам заплатят, — это сбор пожертвований от больных, которых я не успел отправить на тот свет?

— К чему этот цинизм? — улыбнулся Гордеев, хотя внутренне начал уже раздражаться от бессмысленного разговора. Но он понимал, что, находясь здесь, доктор Великанов мог быть и гораздо в более худшем состоянии. Все-таки он не уголовник, а нормальный обыватель, которого любая мелочь на зоне должна выбивать из колеи. Но ничего, кажется, более-менее в порядке мужик. Поспорить любит, ну так это несмертельно. — Давайте займемся делом, — предложил адвокат. — Я покажу вам сейчас, какими материалами я располагаю, а вы подскажете, чего у меня недостает, чтобы начать полноценную работу. Чтобы подать кассационную жалобу, еще нужно пройти определенный путь, Сергей Сергеевич.

— Вы… Вы считаете, у меня есть шанс? — спросил Великанов, глядя в сторону.

Кажется, голос у него чуть дрогнул, заметил Гордеев. Или показалось?

— Статья тридцать девять Уголовного кодекса Российской Федерации. «Не является преступлением причинение вреда в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства…»

— Мне вот тоже так казалось, — мрачновато заметил Великанов.

— Я не закончил. «…Если эта опасность не могла быть устранена иными средствами, и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости».

— Припоминаю. Что-то подобное прокурор на суде и говорил.

— Да уж, наверно, не подобное, а именно это, слово в слово.

— Может быть, — согласился Великанов. — Наверно, так и было.

Они помолчали.

— Давайте с начала начнем, — предложил Гордеев. — Все равно мне надо искать, за что можно зацепиться. Сергей, я встретился кое с кем из ваших сослуживцев, они помогли составить какое-то подобие вашего портрета. Ну и того, что произошло, самое главное. — Тут Гордеев, конечно, немного покривил душой, потому что, кто же, понятное дело, кроме самого Великанова и свидетелей, мог это рассказать?

— С кем же вы общались? — заинтересовался Великанов.

Гордеев рассказал ему некоторую часть из своих химкинских поисков. В частности, про то, как его встретил экс-фельдшер Архипов. Великанов рассмеялся.

— Веселитесь?

— А что мне остается?

— Между прочим, его сдвиг по фазе — это ваших рук дело, — проворчал Гордеев. — Рехнулся человек на почве самообороны.

— Не надо передергивать. Наверно, это все в нем было в зачаточном состоянии. Требовалась только искра, а ее ветер мог принести откуда угодно. Кто же знал, что красный перец окажется его слабым местом? Или наоборот, сильным?

Гордеев вдруг потянул носом:

— Что за запах? Вроде бы горелым пахнет.

Великанов встал и подошел к раскрытому окну. Подтвердил:

— Действительно… Ладно, давайте дальше. Вы убили этих ребят? — спросил Гордеев. — Скажите мне то, что было на самом деле.

— Да, я убил этих подонков.

— Пистолет Макарова вы отобрали у одного из них?

— Совершенно верно. Вы же читали, наверно, все, что в суде происходило.

— В суде люди не всегда говорят то, что происходило на самом деле.

Великанов некоторое время молчал. Потом спросил:

— И адвокаты?

— Иногда.

— Понятно.

— Что вам понятно?

— Просто я так и думал, — пояснил Великанов. — У меня ведь уже был адвокат.

— Что вы делали в бане?

— А вы как думаете? Раз в неделю я ходил в эту баню после работы. Иногда один, иногда с сослуживцами. Она по дороге от больницы «Скорой» к моему дому. Это удобно. Я люблю баню.

— Расскажите, что произошло.

— Я уже одевался, когда услышал шум в одном из помещений. Вначале мне казалось, что это громкий мужской разговор, но потом я услышал женские крики. Тогда я пошел туда…