Кража с обломом

— Мне-то что, хочет схлопотать, так ее дело.

Но старушенции его реакция показалась явно недостаточной. Она еще разок клацнула фарфором и удовлетворенно произнесла:

— Наконец-то его заберут отсюда. Давно пора. Сил никаких нет. Целыми днями крутит музыку, и добро бы Наташу Королеву или «Иванушек», так нет же, поставит западных придурков, они и воют дурными голосами так, что голова кругом идет, а барабаны по ушам: «бум-бум, бум-бум». Что же вы так задержались? Я вам еще вчера ночью звонила и утром сегодня тоже, потому что невозможно: он из дома ни на минуту не уходит и музыка у него орет, не затыкаясь.

Просто удивительно, ну буквально ни на минуту.

Я специально его караулила и подружек на улице подговорила, чтоб они смотрели, но он уже два дня как вернулся, сидит дома, словно сыч, и ни ногой никуда. Как он без свежего хлеба-то обходится?

Дотошная бабулька закончила свой монолог и, должно быть, осталась довольна. Примерно с середины ее рассказа наше внимание было полностью приковано к ее рту, мы боялись пропустить хоть слово нежданной свидетельницы. Когда она закончила, мы переглянулись. Доронин умел считать не хуже меня, а я уже давно сложила два плюс два и смекнула, что человек не может быть одновременно в двух местах, а значит, Вовчик, который, по свидетельству очевидицы, провел дома безвылазно все то время, пока на квартире у Мариши творились жуткие вещи, автоматически выпадал из круга подозреваемых.

— М-да, — протянул Доронин и крикнул:

— Отбой, ребята!

Я вцепилась в него и жарко зашептала:

— Какой отбой? Ну и что с того, что он не виноват в убийствах? Он вполне может быть замешан в других делишках. Раз уж мы тут, надо его допросить хорошенько, а лучше всего было бы изолировать хотя бы временно.

Доронин грустно посмотрел на меня и сказал:

— Предупреждал меня мой предшественник, что отделение он мне передает то еще. И граждане очень уж волнительные, а гражданки просто чумные, он через них поседел и заработал язву. Я тогда не понял, о чем он толкует, а теперь вижу, что он прав был.

После этой отповеди Доронин прошел в квартиру, оставив меня на лестнице терзаться догадками о том, кого он имел в виду, говоря про чумных гражданок. Старушка оказалась тут как тут и участливо встряла.

— Правильно, милая, — поддержала она меня. — Надо его посадить. Сил моих нет больше с ним соседствовать.

Я мысленно сосчитала до ста, но это не помогло, и так как старушка продолжала торчать в опасной близости от меня, то от легкого нокаута ее спас только топот Маришиных ног на лестнице. То, что это были именно Маришины ноги, я не сомневалась, слишком часто мне приходилось их слышать.

— Они его схватили? — взволнованно спросила она. — Он сопротивлялся?

— Схватили и сопротивлялся, — мрачно подтвердила я.

— Чего же ты тогда такая мрачная? — удивилась Мариша. — Радоваться надо, преступник пойман и всего за какой-то час с небольшим.

— Он не преступник, — окончательно погружаясь во мрак отчаяния, ответила я. — То есть он, конечно, преступник, но в твоем деле не виноват. Он провел дома все время, когда должен был таскать трупы. У нас и свидетель имеется, — кивнула я головой в сторону протезированной бабульки.

Мариша оценила пронырливую внешность старушки и поскучнела.

— Может, вы ошибаетесь? — с надеждой в голосе спросила она у старушки.

— Нет, милая, — с плохо скрытым злорадством заявила бабулька. — Я за ним специально следила. — Он из квартиры ни на шаг. Я даже на ночь специально приклеивала к его дверям свой собственный волосок, а утром он был на месте, и это был именно мой волосок. Значит, никуда соседушка не выходил.

Против такого аргумента нам выставить было нечего. Мы вздохнули и поплелись в квартиру приносить свои извинения, но, придя туда, мы выяснили, что в них там никто особо не нуждался. Доронин с Вовчиком сидели рядком на диване и пели дуэтом.

— Да что ты мне, начальник, говоришь, — говорил Вовчик. — Мне ли эту парочку не знать. Они мне сколько крови перепортили. И она, и ее женишок. А ее коварная подружка чего стоит! Любому мужику может мозга так закрутить, что он в себя до конца дней не придет.

— А ведь меня предупреждали, — жаловался ему Доронин. — А я не принял слова товарища майора к сведению. Теперь бы не сидел тут дурак дураком, не зная, как перед начальством отчитаться.

— А я-то, дурак, обрадовался, когда ее увидел, — сокрушенно вздохнул Вовчик и умолк.

— Товарищ Доронин, — строго произнесла Мариша, и от звука ее голоса того перекосило, — зачем вы беседуете на личные темы с беглым преступником?

— А меня освободили досрочно, — вскочил Вовчик. — Между прочим, амнистия вышла всем тем, кто по первой ходке.

— Это ты-то? — поразилась Мариша. — Да на тебе пробы ставить негде.

— Это решать суду, — скромно потупив глаза, ответил Вовчик.

Мы, не торопясь, прошли в квартиру. Мариша огляделась по сторонам и скептически произнесла:

— Тут не очень-то изменилось. Только грязи прибавилось.

Вовчик не отреагировал, он смотрел на меня.

— Как ты могла подумать, что я способен на такое? — горестно начал он, обращаясь ко мне, но вместо меня ответила Мариша:

— А что она должна была подумать, если мы обе прекрасно знаем, чем ты зарабатывал на жизнь.

— С этим покончено! — убежденно сказал Вовчик.

— А мы откуда могли знать, покончено у тебя с прошлым или нет. Нам ведь ты не потрудился об этом сообщить, — вразумляла его Мариша. — Так что нет ничего удивительного в том, что мы подумали на тебя, удивительно то, что ты оказался ни при чем.

— А у нас всегда страдают невинные, — выдал Вовчик. — Вот и твой Мишка, говорят, ни за что сидит уже год. Суд будет, и его оправдают, а кто ему годы вернет?

— Во-первых, он не мой, — снова начала загибать пальцы Мариша. — Во-вторых, сидит он за дело, а в-третьих, никакой суд его не оправдает, сколько бы он ни заплатил своему ловкачу адвокату.

— Он тебе просил привет передать.

— Спасибо, — помрачнела Мариша. — Не до него сейчас. Разобраться бы, кто мне трупы подкидывает. Кстати, ты не видел у своей Люсинды ключей с брелком в виде красного пузатого бегемотика из прозрачного стекла?

— Нет, не видел, — подумав, ответил Вовчик, на мой взгляд, правдиво. — Я у нее вообще видел только одну связку и там брелок в виде двух обручальных колечек. Это я ей подарил, — добавил он и кинул на меня внимательный взгляд, проверяя, слышала ли я.

Я напустила на себя скучающее выражение, всем видом стараясь показать, что мне глубоко наплевать, кому, что и с каким намеком он дарит. Вовчик немного погрустнел, но потом вспомнил, что завтра приезжает его подружка, и снова повеселел,.