Кража с обломом

— Мания величия? О чем ты?

— О том, что если бы ты не воображала себя настолько неотразимой, что каждый мужик, с которым ты когда-либо мельком виделась, запоминает тебя на всю жизнь, то все было бы в порядке. Мишкины бандиты даже и не вспоминали про тебя, а стало быть, не рассматривали как возможную укрывательницу сокровищ. Трупы в твоей квартире не их рук дело.

— Постой, откуда ты это знаешь?

— От Жорика! — рявкнула я, запихивая одновременно огромный кусок булки в рот и, естественно, давясь им.

Поэтому дальнейшие мои пояснения потонули в кашле и хрипах. Не знаю, что там Мариша поняла, о чем догадалась, только после окончания приступа я обнаружила Маришу в страшном гневе.

— Какие мерзавцы! — воскликнула она. — Так мерзко врать! Ни за что не поверю, что они действительно про меня не помнили. Они, наверное, раскусили тебя и специально говорили обо мне всякие гадости.

Я вытаращилась на нее, потом усилием воли взяла себя в руки и совершенно спокойно сказала:

— Ничего подобного.

К счастью, Мариша долго злиться не умела, поэтому быстро отошла и принялась обмозговывать новости, которые мне удалось узнать.

— Что же получается, что мы даром потратили время в Москве? Ключи от моей квартиры у Мишки пропали, и он не помнит, когда и где. Значит, помочь нам он не мог и тогда, как не может и сейчас.

А значит, и ездить к нему не стоило.

— Но зато мы убедились, что это не он и не его друзья-бандиты, потому что они слишком заняты своими брильянтами. Потом мы познакомились с чудесными людьми, а одно это многого стоит, — попыталась я ее утешить, но у меня это что-то плохо получилось. Мариша надулась и скептически уточнила:

— Ты чудесными людьми доктора с Иннокентием называешь? Что касается меня, глаза бы мои их больше не видели.

— Ты не права, доктор поправится и поможет Мишке вспомнить, куда он дел камешки и заодно, кому отдал твои ключи, — умиротворяюще заметила я.

— Только в том случае, если Мишка их сам отдавал, — не желала утешаться Мариша.

— Ты не представляешь, какие вещи может творить наше подсознание, — с удачно симулированной уверенностью в голосе заявила я ей.

На это утверждение Мариша клюнула. Все, что касается подсознания и компьютеров, вызывает у нее такой почтительный трепет, что она совсем теряет голову и ей можно внушить все, что угодно. Она с радостью поверит любой небылице и еще будет потом всем ее пересказывать.

— Нам надо решить, куда мы пойдем в Питере в первую очередь после того, как проследим за нашими бандитами, — предложила Мариша, немного придя в себя после урона, причиненного ее самолюбию.

— Можно ко мне домой, — вызвалась я и поспешно пояснила:

— Чтобы тебе не было страшно ждать слесаря. Мало ли кто под его видом может заявиться?

— Какого слесаря? — ошеломленно спросила Мариша. — Я слесаря не вызывала.

— Это дело пяти минут, — бодро заверила я ее. — Зайдем в твою жилищную контору, там нам за бутылку мигом приищут специалиста, который еще за одну бутылку поменяет тебе замки. И спи спокойно, дорогая подруга. Конечно, хорошо было бы и дверь железную поставить, но это уж слесарь не сумеет за пару часов сварганить, а больше у меня времени, извини, нет. Мне надо со своей личной жизнью разбираться, а то чувствую, она у меня из-за нашей отлучки может внезапно прерваться.

Тут пожаловал наш бравый сержант, который услышал последние мои слова, и на его лице отразилось явное недоумение. Разговор пришлось прекратить и отделываться лишь самыми общими фразами.

На перроне нам нужно было развивать бешеную активность, чтобы не упустить из виду Жорика с длинным. Мариша заблаговременно напялила на себя огромные темные очки и немыслимый фиолетовый парик, как я ее ни убеждала, что делать этого не стоит.

Зато теперь ее внешность вполне соответствовала моей, и я не так привлекала к себе внимание. Оно равномерно делилось между мной и Маришей.

— Не упусти их из виду, — требовала Мариша, отстававшая от меня из-за того, что сумка с Диной цеплялась за все подходящие для этого предметы, а Дина истошно вопила, требуя свободы и еды.

Я и так старалась, как могла. Наши приятели промчались, словно два рысака в забеге, через здание вокзала, миновали голову Петра и выскочили на площадь Восстания. Но и тут они тоже не остановились, чтобы передохнуть, обсудить дальнейшие планы, покурить, в конце концов! Ничего подобного. Они, не оглядываясь (за что я не могла не быть им благодарна), помчались к перекрестку Литовского и Невского. Мы с Маришей в это время все еще метались по другой стороне улицы.

— Поймают тачку и слиняют! — в панике простонала Мариша, которая от нервности все стала видеть в самом мрачном цвете. Хотя мне лично разделить ее чувства не удалось при всем моем желании.

Я бы только радовалась, если бы ребятам удалось оторваться от нас. Но судьба была на стороне Мариши. Жорик с длинным не стали ловить машину, а дождались, пока мы с Маришей переберемся на ту же сторону улицы, что и они, употребив это время на то, чтобы заскочить в ломбард.

— Что им там понадобилось? — спросила у меня Мариша.

— Тачку лови, — посоветовала я ей вместо ответа;

Мы поймали маленького резвого «жигуленка» и уселись в него. За рулем сидела девушка, которая; с интересом выслушала наши инструкции.

— За мужьями шпионите? — догадалась она.

Так как по ее лицу было видно, что она это одобряет и от души приветствует, мы поспешно кивнули в ответ. Таким образом ненужных подозрений нам удалось избежать, и к тому же мы заручились ее горячей поддержкой, что было весьма кстати. Она плотно села на «хвост» потрепанному «Опелю», который абонировали наши знакомые, и не отпускала его до самого Купчина.

— Они тормозят, — предупредила она нас. — Будьте готовы. Я проеду еще немного вперед, чтобы не вызвать их подозрений, и встану вот за тем белым фургончиком.

От денег девушка категорически отказалась, сказав:

— Мы, женщины, должны помогать друг другу против этих скотов.

Мы остановились напротив горного института, в котором когда-то работал мой папа. Теперь институт захирел и многие помещения был вынужден сдавать различным фирмам и частным лицам. Наши знакомые заспешили именно к нему, словно твердо знали, куда им нужно. Мы, естественно, последовали за ними, но со значительно меньшей долей уверенности на успех. Но о чудо! Нам повезло, и старушка на вахте сидела та самая, что и несколько лет назад, когда папа еще здесь работал.

— Добрый день, Марья Семеновна, — поприветствовала я ее, тоже чудом добыв из памяти ее имя и опять-таки чудом не переврав его. — Тут наши знакомые появлялись? Один толстый и маленький, а другой высокий и худой.

— Здравствуйте, милые, — приветливо произнесла старушка. — Лица мне ваши вроде не знакомы, а знаете мое имя. Работали тут, что ли? Вроде по годам подходите.

«Папа у меня работал», — хотела правдиво объяснить я, памятуя, что отец был известным дамским любимчиком и к тому же возглавлял отдел. Вдруг старушка его тоже вспомнит нам с Маришей на пользу. Но тут же опомнилась, при моем теперешнем внешнем виде навязываться в дочки к еще молодо выглядящему человеку просто свинство. Мало того, что никто не поверит, так подозрения все равно останутся.