Кража

– Думаю, мне удастся не замечать спящую кошку. Если, конечно, она не станет жалобно мяукать во время нашего сеанса.

– Этого можно не опасаться, – ответила Ноэль. – Буря никогда в жизни не мяукала жалобно. Это не в ее характере.

– Прекрасно. Тогда мы можем считать, что у нас нет свидетелей, мы одни.

Андре задержался возле нее еше мгновение – вокруг него как бы сгустилась атмосфера особого магнетизма, и Ноэль подумала, скольких женщин ему удалось залучить в свою постель с помощью исходившего от него почти животного эротизма. Его вкрадчивая манера говорить, глубокий, выразительный, ласкающий н чувственный взгляд производили сильное впечатление.

Лежа в нише под подоконником, Эшфорд размышлял о том же самом. Слушая, как Сардо, пытается обольстить Ноэль, он чувствовал, что в нем клокочет ярость, чувство столь несвойс1венное ему, привыкшему держать себя в узде и при. более сложных обстоятельствах.

Господи! Да он готов был задушить Сардо голыми руками, а ведь этот мерзавец едва прикоснулся к ней.

Сардо смешивал краски и располагал поудобнее палитру, а Ноэль усаживалась на только что принесенном стуле.

– Я всегда питала особое почтение к художникам, – призналась Ноэль, оправляя складки юбки. – Особенно потому, наверное, что сама не смогу провести даже прямой линии, я считаю чудом то, что другие могут воспроизвести на бумаге или холсте контуры, формы человеческой фигуры и даже настроение.

– Это дар, – ответил Сардо и умолк, задумчиво глядя на свой мастихин. – Но иногда это бывает проклятием.

– Как это понять?

– Когда меня преследует видение, я не знаю покоя, пока не воспроизведу то, что мне пригрезилось. Я пленник голосов, звучащих во мне и приказывающих взять в руки карандаш или кисть. – Он снова принялся смешивать краски на своей палитре.

– Это восхитительно. – Ноэль сложила руки на коленях. – А случается вам так привязаться к своему произведению, что вы не хотите его продавать?

– Да, иногда так бывает. Некоторые мои картины как бы срастаются с моей личностью, с моей душой, и продать их – все равно что вырвать кусок своего сердца. – Уголок его рта приподнялся в кривоватой улыбке. – А почему вы так спросили? Вы боитесь, что мне захочется оставить ваш портрет себе, вместо того чтобы доставить его мистеру Бариччи?

– Нет, – покачала головой Ноэль. – Откровенно говоря, меня вовсе не беспокоят причуды мистера Бариччи. Идея написать мой портрет пришла в голову ему, а не мне. Меня захватывает сам процесс его создания, а вовсе не человек, пожелавший, чтобы это произошло. Как, впрочем, и оливковая ветвь мира, которую он мне протягивает.

Если Сардо и поразила страстность, с которой Ноэль произнесла свою речь, он не подал виду, что заметил это.

– А как насчет художника? – спросил он. – Он тоже поражает ваше воображение?

Она улыбнулась ему едва заметной улыбкой:

– А так бывает, чтобы вы не произвели впечатления на женщину, Андре? Вы невероятно обаятельны.

– Так же, как лорд Тремлетт?

Ноэль притворилась удивленной:

– Лорд Тремлетт? Почему вы упомянули о нем?

– Меня, признаюсь, заингрнговала природа ваших с ним отношений. Кажется, лорд Фаррингтон считает, что именно вы послужили причиной приглашения семьи в Маркхем. А блеск в ваших глазах, когда вы только услышали имя лорда Тремлетта! – Он пожал плечами. – Простите мне мою смелость, но я хотел бы узнать, предстоит ли мне соперничество с ним.

– Соперничество? – Тонкая бровь Ноэль изумленно поднялась. – Таким образом вы хотите сказать, что вы интересуетесь мною?

– Интересуюсь? – Андре ослепил ее улыбкой. – Это слово слишком бесстрастно. Я очарован, околдован, ослеплен, загипнотизирован. Ах, Ноэль! – Он положил палитру на край стола и обошел свой мольберт, остановившись в нескольких футах от ее стула. Сложив ладони и потирая их друг о друга, он устремил на Ноэль пламенный взгляд. – Вы захватывающе прекрасны, одухотворенны и соблазнительны. Странно, если бы лорд Тремлетт не пожелал обладать вами. Вопрос в другом – хотите ли вы близости с ним?

– Вы спрашиваете, любовники ли мы с лордом Тремлеттом?

Андре казался слегка удивленным ее отвагой:

– Да, я спрашиваю именно об этом.

– В таком случае я вам отвечу – нет. – Ноэль давно отрепетировала свою роль. – Мы не любовники. Мы едва знакомы. Я встретила его в поезде. Мы ехали в одном купе и я обыграла его в пикет.

– Но ведь вы встречались и на празднике в Маркхеме? Конечно, вы неплохо проводили там время.

Ноэль пожала плечами, подумав, что решительно отрицать их общение бессмысленно. И Андре счел бы ее ответ неправдоподобным.

– Да, мы частенько болтали, иногда играли в вист или вальсировали. Лорд Тремлетт очень привлекателен.

– Но?… – нетерпеливо спросил Сардо.

– Но через месяц меня начнут вывозить в свет, – закончила Ноэль. – и тогда я буду встречать десятки джентльменов. Время сейчас неподходящее для увлечений, особенно человеком, которого папа считает ветреником.

– Ваш отец отличается здравыми суждениями, – сказал Сардо, поглаживая подбородок. – Мне приходилось слышать, что Тремлетт пользуется успехом у женщин и у него множество подружек.

– В отличие от вас, кто ограничивается одной-единственной женщиной?

Он ответил проникновенным и долгим взглядом.

– Да, если это такая изумительная женщина, как вы.

– Я польщена. – Ноэль заправила за ухо прядь выбившихся из прически волос и слегка подалась вперед. – Андре, могу я быть с вами откровенной?

– Конечно.

– Я говорила вам, что мне нет дела до мистера Бариччи. Это не совсем так. Дело в том, что… наше знакомство оставило во мне глубокий эмоциональный след, я бы сказала – шрамы на душе. Мне хотелось бы знать о нем побольше. Есть ли в нем качества, которые позволили бы нам примириться? Вы давно знакомы

– Около шести лет. – Андре отвечал легко и свободно. И Ноэль подумала, что он подготовился к этому вопросу. – Мы познакомились вскоре после моего приезда в Лондон. Я покинул Гавр и свою студию в надежде найти новые источники вдохновения. Общий друг представил меня мистеру Бариччи, который выразил желание посмотреть мои работы. Они понравились, и вскоре он стал выставлять их в своей галерее. Пока что мне удалось продать пять своих работ. Возможно, удастся продать и остальные.

– А сколько их выставлено в галерее Франко? – Десять или двенадцать. – Он беспечно пожал плечами. – Возможно, и больше. Точно не помню.

– А много ли у вас соперников, выставляющих свои работы в его галерее? – Почувствовав напряжение в его голосе, Ноэль попыталась разговорить Андре.

– Я стараюсь не думать о соперниках, – отозвался он, лицо же его казалось непроницаемой маской. – Мысли об этом мешают мне сосредоточиться, затрудняют работу. – Понимаю. – Почувствовав его досаду, Ноэль решила перевести разговор в более безопасное русло: – Шесть лет – это ведь очень большой срок, вполне достаточный, чтобы мистер Бариччи почувствовал к вам доверие, мог делиться с вами какими-то эпизодами своего прошлого. – Склонив голову, она вопросительно смотрела на Сардо. – Вы почему-то не спросили меня, какие эмоциональные шрамы оставило во мне знакомство с мистером Бариччи. Вы так тактичны или поняли все без вопросов?