Кречет. Кровь не вода

– Малой, – окликнул его ротный сержант-инструктор.

– Я, господин сержант! – взвился Ляпишев.

– Говорят, ты там что-то с «глазом» учудил.

– Никакого вреда, господин сержант.

– Был бы вред, ты уже пожалел бы об этом. Завтра после завтрака со шлемом, обоими дронами и записями, что и как сотворил, в штаб к капитану Тамирбекову. Не боись, Малой. Если дельное что-то, быть тебе с поощрением. Если так себе задумка, но вреда нет, ничего тебе не будет. Но если вредительство какое сотворил, готовься к серьёзному внушению.

– Господин сержант, он это сделал с моего разрешения, – вступился я.

– Ясно. Малой, свободен. – И когда Ляпишев убежал, продолжил: – Кадет-ефрейтор, заруби себе на носу, вы присягу ещё не принимали, и твои приказы не могут оградить его от ответственности. А чтобы ты это хорошенько запомнил и не брал на себя больше, чем можешь унести, доложишь взводному сержанту-инструктору, что я объявил тебе три наряда на работы. Свободен.

– Есть!

Глава 6 Не друзья, но уже товарищи

Я открыл глаза и посмотрел на нависающую надо мной крышку разгонной капсулы. Прислушался к своим ощущениям. Вроде бы ничего не изменилось, каким засыпал здесь, таким и проснулся. Интересно, я тут просто спал и видел сон, местами интересный, а местами не очень. Или всё же меня только что чему-то там научили. Вопрос риторический. Просто я ожидал хоть каких-то изменений.

– Как себя чувствуешь, боец? – поинтересовался оператор.

– Да вроде нормально.

– Головокружение, тошнота, галлюцинации?

– Ничего такого.

– Садись. Сколько пальцев?

– Два.

– Как тебя зовут?

– Рязанцев Клим Витальевич, позывной Колун.

– Отлично. Свободен, – уже направляясь к другой капсуле, произнёс он.

– А к чему эти вопросы? – не удержавшись, всё же спросил я.

– У всех восприятие индивидуальное. Мы сейчас используем минимальный режим, но кому-то и это слишком быстро. Если тебе поставили сетку третьего класса, то с этим должен быть порядок, но лишний раз проверить всё же не помешает, – уже отключив соседнюю капсулу и поднимая крышку, ответил он.

Я хотел было ещё что-то спросить, но он лишь мотнул головой, мол, вали уже. Да оно и понятно. Пусть от нашего учебного полка и остался только один батальон, три с половиной сотни подопечных это, ох, как немало, и у каждого вопросы, на которые устанешь отвечать.

Вышел на широкое крыльцо учебного корпуса и поёжился от прилетевшей в лицо снежной крупы. Поправил шапку, глянул по сторонам, нет ли кого из офицеров или инструкторов, чтобы не нарваться на плюху. После чего сбежал по ступеням и поспешил в казарму, где доложился о прибытии и направился прямиком в спальное расположение.

Усталости я не чувствовал, но по инструкции после сеанса разгона, ну или установки обучающих баз, полагается часовой сон. Через полгода натурального издевательства у нас наконец наметился настоящий отдых. На установку необходимого минимума навыков нам выделили целую неделю, а значит, всё это время будем жить по щадящему режиму.

За последние три месяца мы успели сменить три локации. Вечную сырость экваториальных джунглей с ненасытными и вездесущими насекомыми, отдохнуть от которых получалось, только облачившись в скафандр, да и то постоянно казалось, что они забрались под облегающую наноткань. Пронизывающий полярный холод с его ледниками и горами, изобилующими острыми скалами. Там у нас случилась пока единственная потеря, один из кадетов не удержался на карнизе и упал в глубокую пропасть. Скафандр от такого спасти не смог. Ну и иссушающее пекло пустыни с её всепроникающим песком. И в столовую в том числе. Я за месяц съел его не меньше ведра.

Позавчера вернулись в расположение полка, и нам начали устанавливать нейросети. Я с удовлетворением отметил, что заслужил свой третий класс. Правда, тут же слегка разочаровался, ведь и на четвёртый мог рассчитывать. Ну а что такого, нормальная практика – чем больше есть, тем больше хочется.

Впереди нас ожидало продолжение учебного процесса, но теперь уже в космосе. На планете мы свои азы уже получили, не отвечающих критериям отбора отсеяли. Дальнейшее обучение без нейросети уже не имело смысла. Основная наша служба будет проходить на кораблях, и для этого необходим огромный массив знаний.

Следующие полгода нам предстоит провести в походе на учебных кораблях. Виртуальные и реальные десантирования на планеты и астероиды, абордажные схватки, банальная работа по обслуживанию корабля в открытом космосе. Короче, будет много нового и интересного.

Кстати, военный городок не пустует. Каждый месяц формируется минимум рота новобранцев, а то и до батальона доходит. Но летнего наплыва, вызванного окончанием учебного года, конечно же, нет и в помине.

Когда вошёл в расположение, сразу же бросилась в глаза группа, устроившаяся на стульях. Назар и Прохор, по своему обыкновению, пытали Малого. В смысле мучали вопросами. Из этой троицы получилась отличная команда. Бывшие урки сумели подтянуть физическую форму невзрачного ботана. Особыми успехами он по-прежнему похвастать не мог, но по нижней планке нормативов, становящихся всё жёстче, держался вполне уверенно и даже марш-броски теперь выдерживал сам. Они тоже прошли по самому краю, но тем не менее справились и свои нейросети третьего класса получили.

– …даже не надейтесь, – с некой ленцой вещал Малой. – Нейросеть умными вас не сделает.

– За тупого ответишь, – боднул его хмурым взглядом Назар.

– Да чего сразу наезжать-то? Ну не так выразился. Сама по себе сетка вашу успеваемость не поднимет. Так нормально?

– Так. Нормально, – раздельно ответил Прохор и подбодрил кивком, продолжай, мол.

– Она всего лишь костыли, помогающие в усвоении большого массива информации. Но знать и уметь это две большие разницы. Её наличие вовсе не исключает систематических тренировок, учёбы и наработки навыков. Ну вот, к примеру, нам установили слот и четыре имплантата. Стандартный набор космодесантника. Со слотом все понятно, он нужен для подключения внешнего оборудования. Хоть того же шлема или какого-либо транспорта. Далее идут имплантаты на силу, гибкость и регенерацию. Все три контролируют наниты, запущенные нам в кровь. Первый отвечает за мышечную массу и их тонус. Так что наши тела довольно скоро изменятся, наберут массу, станут более рельефными и сильными. Но этого не произойдёт, если не тренироваться, потому что наниты реагируют на изменения организма, разве только многократно разгоняя этот процесс. Если без наноботов трансформация была бы практически незаметна, с ними всё иначе. Гибкость работает с мышцами, суставами, связками и сухожилиями, увеличивая их прочность и эластичность. Что, опять же, требует систематических тренировок. Единственно, что нет нужды развивать, это регенерацию. Хотя тут следует уточнить, что эти наниты не лечат, а восстанавливают организм до заданного эталона.

– Так вот почему перед установкой сеток нас прогнали через медкомиссию, а некоторых и в регенерационную капсулу определили, – щёлкнул пальцами Прохор.

– Догадливый. Возьми с полки пирожок, – хмыкнул Малой.

– А в морду? – цыкнул тот.

– Ну вот, а я о чём – сетка не прибавляет ума, – пожал плечами Ляпишев.

– Не умничай, – отвесил ему подзатыльник Назар.

– Слышь, у тебя рука, между прочим, тяжёлая, – возмутился Николай.

– Дальше рассказывай, – пихнул его в бок Прохор.

– Да чего рассказывать-то? Дальше силовые нагрузки и учебные занятия будут только возрастать. Радует хотя бы то, что по физухе теперь упор пойдёт на спортивные снаряды, гимнастику и рукопашный бой. На корабле особо не побегаешь.

– А беговые дорожки на что, – подмигнул Назар.

– Не. Они не идут ни в какое сравнение с пересечённой местностью. Курорт, – тряхнув головой, возразил Ляпишев.

– Это да. С физухой теперь попроще будет, – удовлетворённо кивнул Прохор.

– Это как сказать. Бывалые рассказывали, что десантуре за бортом много болтаться приходится. Так что хапнем невесомости до дурноты, – возразил Назар.