Кредитка

– На какую стажировку? О чем вы? Я там случайно оказался, у меня встреча была назначена, – не очень уверенно пролепетал Юрка.

– Ага, скажи еще с будущим работодателем, – с издевкой произнес Алексей Васильевич в спину Юре.

Да, не очень-то приятное ощущение, когда тебе говорят в затылок, и ты не видишь собеседника, а приходится смотреть в холодные глаза сидящего напротив хозяина положения, коим в данный момент, несомненно, являлся этот Николай Иванович. Передав эстафету своему напарнику, он задумчиво смотрел на Юрия, покусывая кончик авторучки. Юра же, отвечая на разные каверзные вопросы Алексея Васильевича, задаваемые так же с тыла, прыгал на стуле, как карась на сковородке, пытаясь во время ответов поворачиваться лицом к инквизитору. Где-то в глубине души Юра понимал, что вопросы, задаваемые ему, носят общий формальный характер, так как изначально было понятно – Юрка, как говориться, еще «не в теме». Но не отпускать же, в самом деле, просто так. Необходимо хотя бы воспитательную работу с молодым бандитским поколением провести. В общем: «взялся за гуж… люби и саночки возить».

Общая тематика вопросов предсказуемо сводилась к выяснению Юркиной принадлежности: «таганские» – «измайловские», наличию связей в группировках, получению любой мало-мальски значимой с точки зрения правоохранительных органов информации. Ответы так же не блистали оригинальностью: «не знаю», «не знаком», «случайно» …

Вдоволь налюбовавшись Юркиными гимнастическими способностями поворачивать голову практически на сто восемьдесят градусов, Николай Иванович произнес:

– Ладно, хватит с него!

Алексей Васильевич встал, размял затекшие ноги, достал из кармана куртки, висевшей на спинке стула, пачку сигарет, закурил и, пройдясь по кабинету, встал, прислонившись спиной к сейфу.

Николай Иванович между тем продолжал, обращаясь уже непосредственно к Юрию и переходя на «ты»:

– Значит так, юноша, мы тебя внимательно выслушали. Правды ты, конечно же, не сказал, да этого от тебя никто и не ожидал, потому как никакой интересующей нас информацией ты не обладаешь. В «делах» по всей видимости, участия ты так же не принимал. И вообще, у меня складывается впечатление, что это твой такой неудачный дебют. Хотя, как сказать, может наоборот, «Happy End»! Если с головой дружишь, то не станешь ее повторно совать в выгребную яму. Из того тупика, в который ты сознательно пытаешься себя загнать, есть только два выхода: один – за решетку, что еще не так трагично, а другой – в землю! Хорошо еще, если на кладбище, но ведь может статься, и в лесу… и по частям. Я закончил свою лекцию. Мальчик ты взрослый, решение за тобой. А мы вот как поступим. Документов, удостоверяющих личность, у тебя ведь нет? Нет. Правильно, кто ж на «стрелки» паспорта таскает?! А идентифицировать тебя нужно? Нужно! Поэтому ты сейчас звонишь домой и просишь, чтобы кто-нибудь из родственников подвез сюда твой паспорт. А пока суд да дело, специально обученные товарищи тебя сфотографируют, дактилоскопируют и поставят на оперативный учет. Это будет тебе память на всю оставшуюся жизнь. Ну что рот раскрыл? На вот, звони! – с этими словами Николай Иванович пододвинул к краю стола телефонный аппарат.

…После разговора с отцом, которого он, не вдаваясь в подробности, попросил привезти паспорт в отдел милиции по указанному им адресу, Юрий в сопровождении двух долговязых худющих молодцов был препровожден в другой кабинет, напоминающий собой архив морга. Вдоль стен кабинета стояли металлические шкафы высотой в человеческий рост, в выдвижных ящиках которых хранились какие-то карточки, вероятно, содержащие информацию о людях, уже прошедших ту унизительную процедуру «постановки на оперативный учет», для которой сюда его и привели.

В последующие сорок минут Юра был сфотографирован в фас и профиль, стоя у стены рядом с нарисованной на ней ростовой линейкой и с номером в руке. Номер ему достался «9». По какому принципу присваивались номера клиентам этого «фотоателье» не разъяснялось.

После фотографирования наступила очередь дактилоскопии, в процессе которой Юрке так вымазали ладони и пальцы обеих рук черной краской, что смыть ее не представлялось возможным даже с помощью выданного одним из долговязых сотрудников стирального порошка.

Пройдя все этапы экзекуции, поставленный на оперативный учет гражданин Лопатин был посажен на стул напротив кабинета, где работали УБОПовцы 3 , дожидаться прибытия отца.

***

Глеб Сергеевич еще какое-то время в растерянности слушал короткие гудки, доносившиеся из телефонной трубки, которую он по инерции продолжал прижимать к щеке. Постепенно суть происходящего стала доходить до него. Хотя Юра ничего по телефону не объяснил, было очевидно, что он попал в какую-то передрягу. Скорее всего, чего-то непоправимого еще не случилось, иначе сам бы он не звонил. Однако в душе Глеб Сергеевич был уверен – с Юрой что-то начало происходить. И вот это неизвестное «что-то» его, как отца, очень сильно беспокоило. В голове красным упреждающим сигналом вспыхивала странная, пугающая фраза: «Это только начало! Это только начало!! Это только начало!!!».

3

УБОП – Управление по борьбе с организованной преступностью.

Мысли о том, что жизнь его и его семьи может измениться, причем совсем не в лучшую сторону, стали посещать Лопатина старшего сразу после возвращения сына из армии. Что-то изменилось во взгляде Юрия. Возможно, он просто повзрослел, ведь уходил совсем мальчишкой, а вернулся вполне себе полноценным мужчиной. Это, конечно, так, но было и нечто другое… Что именно, Глеб Сергеевич не мог объяснить даже себе. Он просто чувствовал, что с Юрой произошли какие-то изменения, что, поддавшись влиянию какой-нибудь третьей силы, он способен на поступки, поступки неординарные, которые совсем необязательно должны быть направлены на совершение деяний предосудительных, запретных, но в то же время идущих вразрез с рутиной обывательского существования.

– Глеб, кто там? Кто звонил? – голос жены, раздавшийся из соседней комнаты, вернул задумавшегося Глеба Сергеевича к суровой действительности.

– Да, Юрка, это, – как можно небрежней ответил Глеб Сергеевич, на ходу придумывая ложь во спасение итак изношенной постоянными ночными дежурствами нервной системы жены.

– А где он?

– С друзьями поехал в Измайловский парк, так они там колесо прокололи, а запаски, естественно, у этих охламонов нет. Вот помощи просят. Доеду до них, колесо отвезу? Заодно Юрку домой заберу! – легко (сам удивился) и без зазрения совести врал отец семейства.

– Подожди, я с тобой. Заодно на обратном пути в магазин заедем, кое-что из продуктов нужно купить, а то завтра дежурство, не до этого будет, – выходя из комнаты, скороговоркой произнесла Ирина Витальевна.

Сердце Глеба Сергеевича подпрыгнуло к горлу, а затем обрушилось вниз, пытаясь увлечь за собой весь его уже немолодой организм.

«Вот значит, как случаются инфаркты!», – с невеселым сарказмом подумал он.

Собрав всю свою закаленную долгой воинской службой волю в кулак, Глеб Сергеевич сделал вид, что в этот момент что-то его очень заинтересовало в заоконном пейзаже. Сам же, повернувшись к жене спиной, пытался скрыть от нее проявившуюся на лице растерянно-испуганную гримасу. Постояв немного у окна и обретя, наконец, контроль над лицевыми мышцами, он предстал перед супругой с ловко натянутой на лицо маской равнодушного спокойствия.

– Не торопись, Ир. Я сейчас быстро смотаюсь, помогу ребятам, а потом мы с тобой вдвоем спокойно опустошим любой супермаркет по твоему желанию.

Ирина Витальевна, привыкшая всегда полагаться на здравую рассудительность мужа, с легкостью с ним согласилась.

…Глеб Сергеевич подошел к припаркованному возле подъезда семейному «Вольво» и остановился, в задумчивости засмотревшись на свое отражение в тонированном стекле автомобиля. В этот миг он ощутил себя беспомощным стариком, который безуспешно пытается бороться, но сам прекрасно понимает, что не в силах предотвратить результатов разрушительной деятельности наступающего по всем фронтам артрита.

Ирина Витальевна одернула занавеску и, сосредоточенно глядя в пол, отошла от окна. Никогда она еще не видела своего красавца мужа-офицера всегда имевшего военную выправку и гордую осанку, в такой странной позе.

Ссутулившийся и как-то враз постаревший Глеб Сергеевич невидящим взглядом уставился на свою машину, словно ее местонахождение здесь стало для него неприятным сюрпризом. Затем, неуверенными шагами обойдя автомобиль, сел на место водителя, где просидел еще около трех минут, не заводя двигателя. Наконец машина завелась, тронулась и медленно выехала со двора.