Кредо викканки. Знаки и знамения

– Если бы не смерть Софии, тебя бы сейчас здесь не было, – напомнила мне сестра. – А она уже тоже часть прошлого.

– И он бы оставил меня в Аквинкуме навсегда? – я просто не могла не задать этот вопрос.

– Да, – коротко откликнулась она. – До сих пор ты не приносила ему никакой пользы.

– Что ты имеешь в виду? – неправильно, что гибель этой девушки дала мне то, чего я так отчаянно желала. Это навеки связывало ее судьбу с моей.

– Ты скоро узнаешь. Зрелище, которое тебе предстоит увидеть, не для слабонервных, – продолжила Лупа. – Надеюсь, у тебя крепкий желудок. Кстати, мне даже сейчас пришлось его уговаривать тебя вернуть, – сердито добавила она. – Так что, если хочешь остаться, тебе придется постараться, и ты передо мной в долгу. – Несколько изящных шагов, и сестра догнала Раду.

Ее место занял Кирилл:

– Однажды она потребует вернуть этот долг.

Прозвучало как предостережение и, возможно, предложение мира.

– Поговорим позже? – спросила я. – Только мы двое. – Как раньше, хотелось добавить мне.

Кирилл хоть и вырос, но стал выше меня всего на полголовы. Он взглянул на меня, прищурившись.

– Что нам такого обсуждать, чего нельзя слышать Лупе или Раду, – отверг меня брат. – У виккан нет секретов друг от друга. Это одно из наших правил.

– Я надеялась, что мы сможем провести немного времени наедине, – настаивала я. – Мне столько всего нужно тебе рассказать. – Есть правила, которые можно и нарушить – даже нужно.

– Меня не интересуют твои истории. Ты прожила свою жизнь, а я – свою. Просто делай то, чего ожидает от тебя Раду.

Яснее отказа быть просто не могло. Но так просто я его не отпущу. Разве он не понимает, как мне было одиноко? Его вообще волнует, что я пережила, в то время как ему позволили остаться в Раске с Лупой? Как он мог быть таким бессердечным?

Дедушка и Лупа добрались до двери, перед которой стоял охранник. Мужчина открыл дверь, и в первый миг мне почудилось, что за ней зияла пропасть. Однако там оказалась лестница, круто уходящая вниз.

– Внизу наши мертвые обретают последний покой. – Раду взял меня за руку, когда я инстинктивно отпрянула. – Не бойся.

– Я не боюсь, – солгала я. Я почувствовала запах, напоминающий мне о чем-то, хотя я никак не могла вспомнить, о чем именно. Просто знала, что это плохое воспоминание.

Лупа подхватила факел, который передал ей страж, и я последовала за ними тремя вниз по ступеням, ведущим в склеп. В стенах стояло множество саркофагов. Факелы и подсвечники плохо освещали помещение, однако фигуру, накрытую белой льняной тканью, лежащую в самом центре на каменном столе, нельзя было не заметить. Раду осторожно снял покрывало с трупа. Когда из-под него показалось лицо девушки, я ахнула от ужаса. Когда-то вьющиеся рыжие волосы стали грязными, из них торчали сухие листья. Кожа, некогда, вероятно, оттенка охры, потускнела до серого цвета. Нежные черты лица исказила гримаса боли, которая отчетливо различалась, хотя мы видели лишь половину ее лица, так как она лежала на животе. Глаза до сих пор были открыты и невидящим взглядом смотрели в пустоту.

– София была чрезвычайно одаренной молодой викканкой, – сказал Раду с печалью в голосе. – Когда мы узнали, что она покинула Карайман, я отправил Лупу и Магнуса в замок, потому что я давал ей на это разрешения.

Лупа, скрестив руки, прислонилась к каменной стене. Ее лицо оставалось в тени.

– Где ты ее нашла? – спросила я.

– В лесу, который окружает замок. Она лежала в яме, ее не потрудились особенно спрятать. Убийца либо спешил, либо плевать он хотел, найдут ее звери или нет.

Меня охватила дрожь при мысли о том, что пришлось пережить этой девушке.

– В горах много волчьих стай, – безжалостно продолжала сестра. – Еще одна ночь, и от нее бы ничего не осталось. И тогда мы бы решили, что она ушла от нас по собственному желанию.

– А часто случается, что кто-то покидает ковен? Вот так просто? – спросила я.

Лупа сердито помотала головой:

– Крайне редко, и у нее не было причин уходить. – Она с вызовом посмотрела на нашего дедушку, как будто ожидала, что он расскажет больше.

Однако тот обратился ко мне:

– Попробуй применить свой дар. Возможно, мы узнаем больше.

– Я не могу ничего обещать. – Несмотря на свой скепсис относительно того, что у нас что-то получится, я шагнула к столу. – Ты ее лучше знала, чем Кирилл? – я задала вопрос Лупе, чтобы еще чуть-чуть потянуть время. София вряд ли могла быть старше меня, и ее волосы напоминали мои. Еще одна вещь, которая нас связывала.

– Мы вместе обучались магии, но не дружили.

У Лупы вообще есть друзья, или она так же одинока, как я? Ладят ли они с Кириллом?

– Тебе следует еще кое-что знать, возможно, тебя это подстегнет.

Когда она спустила саван еще ниже, обнажив спину Софии, я с трудом сдержалась, чтобы снова не ахнуть. Ее не просто убили. Ее мучили, причем до тех пор, пока спина не превратилась в кровавое месиво. Прижав руку ко рту, я отвернулась, чтобы меня не стошнило.

– Говорила же, что это неприятное зрелище. – В голосе Лупы ясно слышалось злорадство от того, что ей удалось меня ошарашить.

Кирилл сунул мне в руку мешочек.

– Понюхай это. Тошнота пройдет, – резко сказал он.

Я прижала мешочек к носу, почувствовала запах лаванды, аниса и фенхеля и с облегчением вдохнула.

– Кто творит такое и почему?

– Нам бы тоже хотелось знать, – откликнулась Лупа. – Мы понятия не имеем.

Желудок относительно успокоился, и я осмелилась снова повернуться. Внимательно взглянула на раны.

– Это круг?

– Нет, хотя на первый взгляд так и кажется. Кто бы это ни совершил, он точно знал, что делал, – пояснил Кирилл. – Видишь вот это? – он указал на особенно сильно изуродованный участок.

Я наклонилась чуть ниже, заставив себя осмотреть весь масштаб повреждений.

– Это зубцы. У нее на спине вырезали ритуальный знак?

Даже не глядя на Кирилла, я поняла, что тот кивнул:

– Именно.

– А потом его уничтожили, чтобы скрыть улики? – догадалась я.

– Да. Вот почему теперь его плохо видно. Вероятно, им не хватало времени, и они не смогли закончить. Но тут еще можно различить следы нескольких выступов.

Я выдохнула и тихо посчитала до семи:

– Это гептаграмма.