Крематорий

– Это бесполезно, – произнес майор, но, глянув в глаза Маши, понял, что лучше уступить женщине, хоть и знал наперед – опознать тело не удастся. – Хорошо, идем.

Маша шагала по двору управления рядом с майором. Чувствовалось, что его уважают коллеги. Они миновали навес курилки и вышли к воротам гаражных боксов.

– Это здесь, – произнес майор, открывая скрипучую дощатую калитку в больших двустворчатых воротах. – Все городские морги переполнены. Так что прибывшим из соседних областей патологоанатомам приходится работать и здесь. Но не успевают.

Маша пригнулась, чтобы не зацепиться головой за низкий проем, и шагнула в полутемное помещение. В дальнем его конце ярко горели установленные на треногах лампы. У металлического стола с телом переговаривались медики в зеленых халатах.

– Вы уверены, что выдержите? – спросил Брагин, положив руку на рубильник.

– Абсолютно.

– Смотрите, я вас предупредил. На моих глазах здоровый мужик потерял здесь сознание, лишь только включили свет.

– Женщины менее чувствительны к виду крови. Это медицинский факт.

– Здесь не кровь, здесь другое. Лучше зажмурьтесь, а потом потихоньку откройте глаза.

Маша последовала совету. Щелкнул рубильник. В вышине завибрировали лампы дневного света. Майор на всякий случай взял Машу под руку. Она ощутила, как подрагивают его пальцы.

– Готовы?

– Вполне, – женщина открыла веки.

Маша сразу поняла – то, что предстало ее взгляду, она запомнит на всю жизнь. И вряд ли ей придется увидеть нечто более ужасное в будущем. На грубо сколоченном из необрезных досок помосте, растянувшемся вдоль серой стены бокса, на брезенте лежали даже не тела. Этим словом невозможно было назвать то, во что превратились погибшие. Это были обугленные мумии: широко раскрытые рты, почерневшие зубы, провалы глазниц. Местами из-под сгоревшей плоти выглядывали удивительно белые кости. Маша медленно шла вдоль помоста, глядя на почерневшие останки. Рядом с каждым погибшим лежали вещи, найденные возле них в лесу: остатки мобильников, оплавленные часы, пряжки ремней, связки ключей. Возле некоторых тел не было никаких предметов.

– Их военные в спешке забирали. Вот вещи особо и не искали. Трудно теперь будет опознать, – комментировал майор. – Самая надежная для опознания вещь – это ключи. Вот им повезло, – Брагин указал на две связки ключей, – даже тела родственникам не надо будет показывать, отдадим в закрытом гробу. Подойдут ключи к замкам – вот и все опознание. Вы говорили, что ваш друг фотограф, но ни при ком из погибших фрагментов фотокамер не было найдено. Хотя это ничего не значит. Присмотритесь к пряжкам ремней. Вы помните, какой ремень носил ваш друг?

Маша покачала головой:

– У него пунктик: всегда возил с собой несколько ремней. А какой именно надел, отправляясь с Точилиным на пожар, я не знаю.

Она еще раз прошлась вдоль помоста, останавливаясь возле каждого тела. Дышалось с трудом. От обугленных мумий исходил тошнотворный сладковатый запах.

– Вспомните. Может, у него были приметные металлические коронки?

– Нет, не помню. Но сердцем чувствую, – женщина приложила ладонь к груди, – что его здесь нет.

– Всегда хочется верить в лучшее. – Майор положил руку на рубильник и выключил освещение.

Он проводил Машу до самого выхода из управления. Наверное, боялся, чтобы с ней не сделалось дурно.

– Вы в порядке? – спросил Брагин, уже стоя на крыльце.

– Во всяком случае, на ногах держусь.

– Большего я сделать не могу. Вот когда из Москвы доставят медицинскую карточку вашего друга, тогда, возможно, по сросшимся переломам, по вставным зубам и удастся что-то сделать. Если, конечно, он погиб. Может оказаться, что он в одной из больниц, а не связался с вами, поскольку не пришел в себя. Всякое может быть.

– Я уже объехала все больницы...

Майор смотрел в лицо Маше. И она ощутила, что Брагин понимает, из какого мира она пришла к нему, – из мира, созданного Павлом Игнатьевичем Дугиным. Вот поэтому майор и не стал спрашивать, почему именно к нему обратилась за помощью Маша. Женщина чуть прикрыла глаза, без слов давая понять Брагину, что тот не ошибся.

– Полковник Точилин был сложным человеком, – проговорил майор, – у нас с ним по службе была масса споров и проблем. Честно говоря, я не уважал его. А это сложно – исполнять приказы тех, кого не уважаешь. Вот и конфликтовали. Но в последние дни своей жизни он стал совсем другим. Иногда один-единственный поступок определяет всю жизнь человека. Именно поэтому я пойду на его похороны. А вы?

– Еще не знаю. – Маша по-мужски подала майору руку для прощания и заспешила к своей машине.

Глава 10

Негодяями не рождаются, ими становятся. Ведь даже самые отъявленные мерзавцы не учат своих детей плохому. И каждый человек на пути к падению проходит точку невозврата самостоятельно. Каждый – кузнец собственной судьбы.

Была такая точка невозврата и в судьбе милицейского генерала Гигина. С самого начала службы в милиции он сделал ставку на карьеру. Все свои успехи и неудачи мерил только ею. Качество для человека, решившего надеть форму, вполне простительное и естественное. Какой же солдат не мечтает стать генералом?

Областное управление МВД Гигин возглавил еще во второй половине девяностых. «Развеселые» тогда царили в стране времена. Милиция была почти бессильна против организованной преступности. Бал правил криминалитет: воры в законе, авторитеты, смотрящие... К ним еще добавились и скороспелые «апельсины», банды беспредельщиков. Ни один бизнесмен, ни одно предприятие не могло обойтись без «крышевания». И если многие коллеги Гигина пребывали в растерянности, пытались договариваться с уголовным миром «по-хорошему», то будущий генерал, а тогда еще полковник на генеральской должности стал действовать решительно. В рамках ОМОНа он создал специальную группу из тщательно подобранных младших офицеров, отвел ей для тренировок отдельную базу за городом. Всю деятельность этой группы покрывала завеса тайны. Офицеры подчинялись напрямую только Гигину. Для себя он называл ее «эскадроном смерти». В задачи входило осуществление идеальных убийств, после которых не оставалось ни улик, ни даже самого трупа. Криминальные авторитеты, державшие под контролем всю область, стали загадочным образом исчезать один за другим. «Эскадрон смерти» действовал слаженно и профессионально. Ни одного тела так и не было найдено. Похищенных и убитых авторитетов закапывали в лесах, топили в болотах, хоронили на дне других могил. Вскоре стройная система криминала в области была окончательно разрушена. Уцелевшие «смотрящие» и «законные», поняв, что на них открыта безжалостная охота, поспешили покинуть регион. А освободившиеся ниши для «крышевания» были заняты высокопоставленными милиционерами.

Слухи о существовании «эскадрона смерти» ползли по городам области. Никто не сомневался в его существовании. Но общественное мнение было на стороне Гигина. Ведь дело-то совершалось – хоть и не законное, но вроде бы справедливое. На улицах стало поспокойнее, прекратились ночные разборки со стрельбой, о заказных убийствах бизнесменов народ стал забывать. Вот тут-то на горизонте судьбы милицейского генерала и возникла та самая точка невозврата. Ему предстояло решить – пройти ее или остановиться. Созданный им «эскадрон смерти» существовал и был на полном ходу. Люди, служившие в нем, были отлично натренированы, подготовлены и всецело доверяли Гигину. Он не нашел в себе силы распустить подразделение. Да и куда бы ушли те, кто привык безнаказанно убивать? Милицейский генерал поддался соблазну и в дальнейшем решать возникающие проблемы с помощью своего «эскадрона». Теперь уже исчезали не криминальные авторитеты, а неудобные для местной власти люди: журналисты, оппозиционеры, несговорчивые бизнесмены, неудобные свидетели в уголовных делах.

Гигин был стихийным, но неплохим психологом. За время службы он усвоил нехитрую истину, о которой почему-то забывают многие руководители. Подчиненный доверяет командиру и без тени сомнения исполняет его приказы, если видит, что тот не пытается переложить на него всю ответственность за последствия. А потому Гигин всегда лично отдавал приказы на уничтожение бойцам своего тайного подразделения и участвовал в выполнении самых ответственных заданий. Тем самым показывая, что не считает их преступными. Гигин даже ввел особый ритуал. Он собственноручно вручал бойцам «эскадрона смерти» вознаграждения и регулярно расслаблялся вместе с ними на базе, расположенной в загородном особняке.