Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
Шрифт:
Московский партийный аппарат, в прежние времена выведенный из зоны критики, не был готов к начальственному недовольству, а тут еще и газеты стали писать о бедственном положении социально-бытовой сферы в столице.
Гришин возмущался: «Газеты и журналы нагнетали атмосферу недовольства людей положением в Москве, подвергали необоснованной критике все, что было сделано и делалось для развития экономики столицы...»
На самом деле журналистам впервые за все эти годы разрешили откровенно писать о столичных недостатках. В прежние времена, когда в горкоме узнавали, что какая-то газета готовит критический материал о столице —
Егор Лигачев приехал на пленум Московского областного комитета, разнес работу подмосковного начальства, после чего первого секретаря обкома и председателя облисполкома отправили на пенсию. Следующего удара ожидало городское начальство.
Осенью 1985 года тяжелый удар по репутации Гришина нанесло новое поручение Лигачева. Тогда Комитет народного контроля СССР провел сплошную проверку качества домов, построенных московскими строителями.
По мнению Гришина, «проводилась она тенденциозно, с требованием к проверяющим непременно найти недостатки».
Недостатков оказалось много и серьезных: «Комитетом народного контроля СССР было исключено из отчетности более двухсот тысяч квадратных метров жилых домов... По указанию Секретариата ЦК этот вопрос пришлось обсуждать на бюро МГК партии, наказывать некоторых руководителей...»
Гришин не знал, что предпринять. Фактически Москву обвинили в приписках, а его самого в том, что он заставил принять в эксплуатацию жилье, которое в реальности оказалось недостроено.
Тогдашний глава правительства России Виталий Воротников вспоминает, как в сентябре 1985 года ему позвонил Гришин:
«Без обычного менторского тона, просительно стал говорить, что Комитет народного контроля Союза проверяет правильность приемки жилья в Москв;е в 1984 году, мол, есть приписки. Но почему нам, московскому горкому, не доверяют самим принять меры? Комитет народного контроля требует цифры от Центрального статистического управления СССР. Нельзя ли поручить ЦСУ РСФСР «уточнить» цифры?»
Воротников тогда возмутился:
— Как это можно сделать? «Уточнить» — значит исправить. Это же подлог!
Гришин стал как-то неопределенно просить «разобраться».
Воротников позвонил начальнику ЦСУ России. Он объяснил:
— Только сейчас Статистическое управление Москвы прислало записку и просит снять с выполнения плана 1981 — 1984 годов большие объемы ввода жилья и социально-бытовых объектов.
Значит, приписки были. Зачем же Гришин звонил Воротникову? Обычная манера — в Москве должно быть все хорошо. Видимо, под его нажимом оформили приписки, а когда все вскрылось, захотел исправить, но чужими руками.
Еще больше Гришин был скомпрометирован несколькими громкими уголовными процессами. Тогда впервые заговорили о коррупции в столице.
Валерий Болдин вспоминает, как в его присутствии Горбачев разговаривал с Гришиным. Московский секретарь, вернувшись из отпуска, узнал, что в ЦК КПСС занимаются проверкой связей торговых работников столицы с партийным аппаратом.
Гришин возмутился вторжением в его епархию:
— Партийная организация МГК КПСС не может нести ответственность за всех жуликов, тем более недопустимы намеки на личные связи руководства города с Трегубовым, другими
руководителями торговли...— Забеспокоился, — положив трубку, сказал Горбачев, — наверняка там не все чисто. Надо дело довести до конца.
И Горбачев довел дело до конца. Сам Гришин считал, что все эти уголовные дела — подкоп под него:
«Однажды, в начале 1984 года ко мне в горком партии пришел министр внутренних дел В.В. Федорчук. Он просил направить на работу в министерство некоторых работников МГК КПСС и горисполкома. Потом как бы между прочим сказал:
— Знаете ли вы, что самый большой миллионер в Москве — это начальник Главторга .П. Трегубов?
Я ответил, что этого не знаю, и если у министра есть такие данные, то надо с этим разобраться и принять соответствующие меры.
После завершения следствия о преступлениях в магазине «Гастроном» № 1 вопрос о воровстве и взяточничестве в магазине и системе Главторга Мосгорисполкома был обсужден на бюро МГК КПСС...
Несколько работников'были исключены из КПСС, другие (в том числе Трегубов) получили строгие партийные взыскания, сняты с занимаемых постов. Н.П. Трегубов был освобожден от должности начальника Главторга, ушел на пенсию, но стал работать в Минторге СССР».
Летом 1984 года, когда Гришин находился в отпуске, Трегубова вызвали в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Его исключили из партии и тут же арестовали, обвинив во взяточничестве. Против Трегубова свидетельствовали его подчиненные. Но тщательный обыск на его квартире не увенчался успехом: никаких особых ценностей не нашли. На следствии и на суде он отказывался признать себя виновным.
«Я знал Н.П. Трегубова, — вспоминал Гришин. — В мою бытность первым секретарем МГК КПСС он почти пятнадцать лет являлся начальником Главторга Мосгорисполкома. Работал энергично, не считаясь со временем. Он, безусловно, виноват в том, что в московской торговле были факты воровства, обмана, взяточничества.
Но у меня до сих пор остается сомнение в том, что он сам брал взятки...»
Николай Трегубов был известным в Москве человеком. Его арест многих изумил — даже всезнающих столичных журналистов. О том, что он брал взятки, они не подозревали. Знали, что не отказывался помочь нужным людям — то есть разрешал купить дефицитный товар, найти который в открытой продаже было невозможно. Но взамен ничего не просил.
Тогда процветала не столько система взяток, когда деньги или товар вручались за конкретную услугу, а главным образом бартер. Люди, сидящие у кормушек, обменивались кто чем владеет и делились с сильными мира сего и просто с важными и полезными людьми.
К концу 1985-го Гришин и его команда были окончательно скомпрометированы, хотя''никаких конкретных обвинений им не предъявили. Соответствующие службы рыли землю носом, чтобы найти на Гришина какие-то материалы и обвинить его, но ничего так и не нашли. Гришин не был ни взяточником, ни махинатором, а был просто типичным советским чиновником.
Он так описывает свои последние дни в горкоме:
«19 декабря 1985 года, за полчаса до начала очередного заседания политбюро ЦК КПСС я был вызван к генеральному секретарю ЦК. В очень кратком разговоре М.С. Горбачев сказал, что на работу московских организаций, горкома партии поступают жалобы и заявления. Что в этих условиях мне следует подать заявление об уходе на пенсию...