Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

Декларация 12 июня воспринималась как защитная мера, которая должна была спасти Россию от распада.

За декларацию голосовали и коммунисты, и демократы, и сторонники Ельцина, и его яростные противники. Все хватались за соломинку — положение в стране становилось все более отчаянным. Казалось, что если нельзя спастись всем вместе, то надо по крайней мере спасти себя.

Декларацию о суверенитете поддержал и главный противник Ельцина Иван Полозков, который вскоре станет первым секретарем ЦК компартии РСФСР.

Валентин Купцов, один из будущих руководителей российской компартии и яростный оппонент Ельцина, говорил тогда:

— Моя личная оценка: принятие Декларации о суверенитете — главный итог работы первого съезда народных депутатов Российской Федерации. Важно, что этот принципиальный документ поддержан практически всем народом России...

Летом в Москве все продукты и товары стали продавать при предъявлении паспорта со столичной пропиской, чтобы ничего не доставалось приезжим. Москвичи были довольны, хотя еды от этого не прибавилось.

Через месяц, 16 июля, в Киеве сессия Верховного Совета Украины приняла такую же Декларацию о государственном суверенитете Украины. Тогда казалось, что эти пышные декларации не будут иметь никакого практического значения. Председателем Верховного Совета Украины выбрали Леонида Макаровича Кравчука, второго секретаря ЦК компартии. Эта кадровая перемена тоже не привлекла к себе внимания.

«НЕ СНИМУ, ХОТЬ УБЕЙТЕ...»

Возглавив Верховный Совет, Ельцин стал подбирать главу республиканского правительства.

Коммунисты требовали от него вновь назначить Александра Власова. Ельцин, по словам его помощника Суханова, пригласил Власова и попросил его снять свою кандидатуру:

— Я не смогу с вами работать...

Однако Власов ответствовал в том духе, что, дескать, сделать он этого не может, поскольку дал слово своим товарищам бороться за место премьер-министра.

Ельцин опять гнет свое:

— Поймите, вы попадете в некрасивое положение, потому что я хоть десять часов подряд буду называть кандидатов, но вашу фамилию все равно не назову...

А Власов упрямо:

— Не сниму, хоть убейте...

Наиболее вероятным кандидатом на пост главы российского правительства казался близкий к Ельцину Михаил Бочаров, который был секретарем Комитета по строительству и архитектуре в Верховном Совете СССР. Директор кирпичного завода, потом глава концерна «Бутек», он считался умелым администратором с прогрессивными идеями.

Сам Бочаров исходил из того, что пост премьер-министра ему обещан. Но если такой разговор и был, то Борис Николаевич, похоже, уже передумал. В окружении Ельцина недолюбливали Бочарова: «При всех его, казалось бы, положительных качествах, в глаза бросалась его самовлюбленность, стремление покрасоваться, неподражаемый апломб...»

Ельцин предложил съезду на выбор три кандидатуры — академика и депутата Юрия Рыжова, Михаила Бочарова и заместителя председателя Совета министров СССР Ивана Силаева.

Иван Степанович Силаев понравился Ельцину уже тем, что у него плохие отношения с председателем Совета министров СССР Николаем Рыжковым. К Силаеву не было претензий ни у коммунистов, ни у демократов. Он встретился с Ельциным и выразил искреннюю готовность работать с новой властью.

Бочаров был доволен, считая, что Рыжов снимет свою кандидатуру в его пользу, а союзного чиновника Силаева он легко переиграет.

Юрий Рыжов действительно не захотел идти в правительство (и в будущем будет отказываться). Силаев и Бочаров выступили с речами перед депутатами. В первом туре голосования ни один не собрал необходимого большинства. Но Силаеву не хватило всего одного голоса, а Бочарову — двадцати.

Борис Николаевич пригласил к себе Бочарова:

— Ну, Михаил Александрович, теперь вы видите, что ваша кандидатура не проходит. В этой ситуации я вынужден назвать имя Силаева...

Силаева поддержали коммунисты, думая, что делают нечто неприятное Ельцину, и не предполагая, что Иван Степанович, человек порядочный, будет преданным соратником российского лидера.

Ельцин предложил Бочарову пойти первым замом к Силаеву. Михаил Александрович отказался. В качестве утешительного приза специально для него создали Высший экономический совет при парламенте. Бочаров намеревался разрабатывать экономическую стратегию России. Но Высший совет оказался лишней надстройкой, которая вскоре благополучно распалась. Бочаров вовсе ушел из политики и разлюбил Ельцина.

Иван Степанович Силаев рассказывал мне, как сразу после заседания Верховного Совета он впервые оказался в своем новом кабинете:

— Много я перевидал кабинетов, но такой огромный видел в первый раз. Там такой потолок, что два этажа можно было сделать. Сидишь за столом и чувствуешь себя как в пустыне. Но с этим быстро свыкаешься... На этом посту сразу ощущаешь масштабы страны. Уходишь с работы в девять-десять вечера, а на востоке уже начинается рабочий день...

Пока существовал Советский Союз, в ведении российского правительства было немногое — легкая, пищевая и местная промышленность. И на каждом шагу полагалось спрашивать разрешения у союзных министров. Сейчас надо было завоевать самостоятельность. Отказаться от потока указаний, директив и требований союзных ведомств...

22 июня первый съезд народных депутатов РСФСР принял постановление о разграничении функций управления организациями на территории России. Правительство России отныне подчинялось только съезду народных депутатов РСФСР и республиканскому Верховному Совету.

Прежде всего новый премьер-министр должен был сформировать свой кабинет. Это следовало сделать в считанные дни, потому что огромная страна не может без правительства, да и общество не понимает: что там новый премьер медлит?

Ему предстояло найти людей, с которыми он сможет работать, которые понравятся президенту и против которых не станут возражать депутаты. Правительство Силаева было первым, сформированным не по номенклатурному принципу.

— Ни одного человека из старого правительства мы не взяли, — рассказывал Силаев. — Решили по знакомству никого не брать — только профессионалов. Отбор производила «команда эрудитов»...

На роль экспертов были приглашены ученые из трех крупнейших академических институтов — социологи и психологи. Они придирчиво изучали личные качества каждого кандидата в министры, потом представляли свои выводы главе правительства. Кандидаты на высокие должности и не подозревали, что там о них написали. Окончательное решение — брать или не брать — принимал Силаев, спрашивая, разумеется, согласие президента.