Кремлевские подряды Мабетекса . Последнее расследование Генерального прокурора России
Шрифт:
Очень жаль, что нам с Карлой дель Понте не дали поработать вместе. Достаточно сказать, что примерно из 40 дел, которые расследовала российская Генеральная прокуратура, две трети вели за границу. А половина из них связана со Швейцарией, потому что «новые русские» открывали счета в банках этой страны. Если бы мы смогли использовать всю информацию, полученную из Швейцарии, это привело бы к заметному прорыву в борьбе с российской коррупцией. Я искренне жалею, что наше сотрудничество с прокуратурой Швейцарии было омрачено политическими зигзагами моего родного ведомства. Продолжись это сотрудничество хотя бы в том объеме, который был при мне, — денег в Россию вернулось бы очень много:
Кстати, по модели меморандума о сотрудничестве между Россией и Швейцарией я позднее подписал такого же рода меморандумы с Кипром, Швецией, Китаем. Везде за основу было взято соглашение со Швейцарией. Мы могли бы сделать нашу совместную деятельность образцовой, показать, как вообще можно строить сотрудничество между двумя странами. Смогли бы повысить роль прокуратуры в европейской интеграции, укрепить авторитет Генпрокуроров разных стран, увеличить их влияние при решении экономических и политических вопросов. Не получилось…
Карла дель Понте — высокопрофессиональный, жесткий, требовательный, блестящий юрист, преданный своему делу и способный постоять за себя. Я всегда говорил, что нам бы в страну два-три десятка таких, как Карла, — и ситуация стала бы совсем иной.
Сознаюсь, я был очень растроган и благодарен Карле дель Понте за ее поддержку в такое трудное для меня время. Переживания и беспокойство ее чувствовались и позже, когда она в самые критические для меня моменты звонила и поддерживала меня, даже не забывала поздравлять меня с днем рождения. Звонила и сама, и через Филиппа Туровера, который переводил. Когда меня отстранили уже окончательно, я написал ей очень теплое благодарственное письмо за ее поддержку. Ответ пришел уже из Гааги, из Международного уголовного суда, главой которого она была к тому времени избрана. Доверительные отношения у нее сложились и с моими домашними: несколько раз она разговаривала с моей дочкой, интересовалась, как продвигается ее учеба на юридическом факультете университета, как дела у меня, как дома. Отношения мы поддерживаем до сих пор — добрые и, надеюсь, дружеские.
Тактика выламывания рук
Наступил апрель. Второго числа я по обыкновению вызвал машину на восемь утра. До работы от Архангельского, поселка загородных правительственных дач, мне ехать минут 45–50. В восемь в дверь позвонили. На пороге стоял незнакомый мне человек. Лицо у него было какое-то сконфуженное, почти виноватое.
— Юрий Ильич, принято решение о замене у вас охраны. Я — ваш новый начальник охраны.
Уже подъезжая к городу, в сводке новостей по радио я вдруг услышал: «Указом Президента Российской Федерации Генеральный прокурор Скуратов отстранен от исполнения своих обязанностей на период расследования возбужденного против него уголовного дела».
— Час от часу не легче. Что за уголовное дело?
Я машинально спросил у водителя (водитель у меня был старый, Анатолий):
— Дружище, до работы хоть меня довезете?
Тот отозвался очень дружелюбно:
— Без проблем, Юрий Ильич!
Охрана у меня тогда состояла из трех человек — это постоянная бригада. Плюс водители, которые тоже являются охранниками. Во время выездов, скажем, на какую-то встречу, обычно выделялась выездная охрана, человек пять-шесть. Федеральная служба охраны — это хорошо отлаженная служба.
Приехав на работу, я прошел к себе в кабинет. Не успел закрыть дверь, как появился дежурный помощник:
— Здесь находится представитель МВД, он хотел бы с вами встретиться.
— Кто
это?— Какой-то генерал. Кажется, начальник управления по охране объектов особой важности.
— Я встречусь с ним, как только освобожусь, — сказал я, и дежурный вышел из кабинета.
В тот момент мне нужно было встретиться с другими людьми — со своими замами — и узнать, что это за история с возбуждением против меня уголовного дела. Ведь возбудить дело против Генпрокурора — штука, мягко говоря, непростая, для этого нужны особые полномочия.
Тем временем собрались замы. Последним зашел Катышев:
— Дело против вас возбудила прокуратура Москвы.
— Но это исключено! Это же нижестоящая прокуратура! Срочно найдите Герасимова, прокурора города!
Через минуту по радиосвязи секретарь сообщила:
— Герасимов едет к вам.
Еще через какое-то время в кабинет вошла секретарша и сказала, что президент требует к телефону Чайку. Мы переглянулись. Чайка поспешно вышел. Через несколько минут он вернулся и сообщил:
— Звонил Борис Николаевич. Просил взять руководство генеральной прокуратурой на себя.
Вскоре в кабинет вошел прокурор города Сергей Герасимов.
— Утром ко мне пришел Росинский, мой заместитель, — рассказал он, — и заявил, что ночью его вызвали в Кремль, после чего он возбудил против вас, Юрий Ильич, дело. По 285-й статье, часть первая: «Злоупотребление должностными полномочиями».
Позднее я узнал многие детали этой странной ночи. Оказалось, что около двух часов ночи сотрудники ФСБ привезли Росинского к Волошину, успешно заменившего Бордюжу в кресле главы кремлевской администрации. Тот продемонстрировал Росинскому видеопленку и дал наспех составленный проект постановления о возбуждении уголовного дела. В кабинете кроме Волошина находились С. Степашин и В. Путин.
— Берите материалы и идите в кабинет Татьяны Борисовны Дьяченко, — сказал Росинскому Волошин, — он не занят. Если возникнут какие-то трудности, здесь находятся два заместителя Генерального прокурора России. Они вам помогут.
Росинский рассказывал позднее Катышеву, что видел у подъезда несколько машин, приписанных к прокуратуре. Стало ясно, что без поддержки Чайки и Демина кремлевская администрация вряд ли бы пошла на возбуждение этого состряпанного ночью уголовного дела. Ведь Росинский возбудил уголовное дело без всяких материалов, без документов, по одной только кассете-фальшивке. Заранее сфабрикованной! Не прошедшей экспертизы!
А какова процедура подготовки самого президентского указа? В два часа ночи Росинский возбудил в Кремле уголовное дело, а уже в восемь утра появился указ. Что же получается: с двух ночи до восьми утра этот указ уже успел получить все необходимые согласования и визы в Главном государственном правовом управлении Президента РФ, у других лиц? Как говорил великий Станиславский: «Не верю!». Не говоря уже о том, что без этих формальностей публикация указа становилась грубейшим отклонением от юридических норм, вопиющим нарушением процедуры, настоящим беспределом.
Почему Верховный суд, а затем и Конституционный, не выяснили, к чему такая спешка? Почему пошли на мое быстрое отстранение? Отвечу, с чем это связано: назавтра мы хотели арестовать Березовского, и эта информация утекла в Кремль.
Что касается Росинского, то лично я с ним знаком не был, слышал только, что он — человек нетрадиционной половой ориентации. Несколько раз мне намекали, что лучше бы как-то избавиться от него, чтобы не позорил прокуратуру, но я всякий раз отвечал на такие предложения отказом: мухи, мол, отдельно, котлеты — отдельно.