Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора

Итоги голосования поразили не только меня, но даже председательствовавшего зампреда ЦИК Олега Вельяшева: восемью голосами против трех предложение рабочей группы было отвергнуто.

Примерно в это же время позвонил знакомый, связанный по работе с Центризбиркомом. Он сказал, что из Кремля поступила четкая установка: если я по-прежнему буду обжаловать отказ зарегистрировать меня по одномандатному округу, ЦИК уберет мою кандидатуру и из федерального списка. Я был поражен: как же это возможно, если все сроки для этого давно прошли?

– «Не сомневайся, – грустно отметил знакомый, – было бы желание, а способ тебя убрать они найдут быстро».

Я чувствовал, что угроза эта вполне реальная. И в то же самое время подумал: «Сколько людей верят в меня, поддерживают. Они знают, что обвиняют меня напрасно, что прав я…»

И я решил бороться до конца.

Сразу же была подготовлена жалоба, которую мы направили, как этого требовал закон, в Верховный Суд Бурятии. Конечно, шансов у нас там не было никаких, я это прекрасно понимал. Так оно и оказалось. Верховный суд Бурятии в нашей жалобе отказал. Получив отказ, мы тут же подготовили кассационную жалобу – теперь уже в Верховный Суд России – и стали ждать ответа.

Вдруг – звонок из Верховного Суда России: избирательный блок «Российская партия пенсионеров – Партия социальной справедливости» требует исключить меня из Федерального списка, поскольку я, дескать, нарушил их избирательные права.

Когда я прочитал заявление «пенсионеров», стало и смешно, и грустно.

Рассуждения их были примерно на таком уровне: закон устанавливает одни и те же требования для всех кандидатов, как от КПРФ, так и от этого избирательного блока. Закон надо строго соблюдать, а вот Скуратов предоставил документы не строго в соответствии с законом. Поэтому он наши права нарушил, нарушил принцип равноправия участий партий в выборах и т. д. и т. п.

Детский лепет какой-то…

Так чем же я мог нарушить их права?

Конечно, можно представить какие-то гипотетические случаи, когда я своими действиями мог бы ущемить права этого объединения. Например, если бы я, к примеру, был государственным чиновником, и, используя должностное положение, стал проводить против них прямую агитацию. Тогда – да, я ущемил бы их права. Но в данной ситуации я – не чиновник, об этом блоке я знал постольку-постольку и ни словом, ни делом его никак не затрагивал…

Хочу сказать больше: есть формальные аргументы, каждый из которых сводил к нулю все предъявленные мне претензии.

1. Объединение не может осуществлять контроль за соблюдением избирательного законодательства. Это абсолютно не его функции. Ну, скажите, с какой радости блок «Российская партия пенсионеров – Партия социальной справедливости» должен контролировать поступки и действия КПРФ.

2. Закон предусматривает, что по всем вопросам, связанным с судебными делами, интересы партии представляет не его руководство, а специальный уполномоченный представитель партии. Направленная же в Верховный Суд РФ жалоба партии пенсионеров заверена подписью их руководителя. Поскольку он вообще не имел право подписывать эту бумагу, она не имеет никакой юридической силы.

3. Закон предусматривает, что такого рода заявления в ЦИК подаются только в течение 10 дней после принятия решения о регистрации. В законе об основных гарантиях избирательных прав (а он считается главным) четко сказано, что этот срок восстановлению не подлежит. В моем же случае с момента регистрации прошло более полутора месяцев. Иными словами, имеете претензии – отслеживайте срок и подавайте жалобу вовремя. Теперь же – не обессудьте.

4. Суд говорит: это вновь открытое обстоятельство, мы о нем раньше не знали. А кого должна волновать такая «неосведомленность», кроме вас самих? Списки были опубликованы давно, имеете претензии – жалуйтесь. То, что вы не уложились в срок – вините в этом только себя.5. И, наконец, самое главное, – не существует даже самой проблемы, поскольку нет недостоверности в поданной в документах информации. Уже в ходе процесса моих оппонентов спрашивали: «Вы что, сомневаетесь, что Скуратов завкафедрой? Вы не верите той записи, что есть в его трудовой книжке? – Нет, верим! – Тогда в чем же проблема?»

Вновь удивительное: отложив все свои срочные дела, Верховный Суд РФ решил рассмотреть эту жалобу уже утром следующего дня. Прочитав заявление «пенсионеров» и выслушав наши доводы, судья Верховного Суда РФ Романенко сразу же «завернул» жалобу, отметив, что все сроки для ее приема уже вышли. Моментально из Кремля приехал г-н Сурков. После его беседы с Председателем Верховного Суда Лебедевым пошла команда: иск вернуть, принять к производству и назначить слушания. Одновременно «на ковер» был вызван Романенко. То есть сработало даже не «телефонное право», а «президентское право» на управление судами России, нигде в конституции не записанное, но реально существующее. В свою защиту, поскольку обстоятельства дела нисколько не изменились, мы приложили документы ЦИКа по нашему первому протесту, а также справку из Генпрокуратуры, которая с юридической точки зрения просто стерла в пыль все аргументы «пенсионеров». Но «аргументы» Суркова оказались (кто бы сомневался!) весомее и убедительнее наших: несмотря на всю абсурдность предъявленных «фактов», Верховный Суд РФ удовлетворил жалобу блока «Российская партия пенсионеров – Партия социальной справедливости» и изъял мою фамилию из федерального списка КПРФ. Не сдержав возмущения, в сердцах я поинтересовался у судьи: «А как же насчет совести?» Ответа на этот простой вопрос у Романенко не нашлось…

К этому времени подошел срок кассационного процесса по одномандатному округу. На заседание я не пошел, поскольку уже знал, что Председатель Верховного суда Бурятии уже доложил Потапову о своей договоренности в Верховном Суде России, что решение останется в силе. С такой «независимостью» результат судебного слушания был известен мне заранее.

* * *

Оставалась кассация по федеральному списку. Я к ней тщательно готовился. Начал я свое выступление словами, что «решение от 28 ноября, принятое судьей Романенко – неправосудный акт, незаконный и необоснованный», а также что «он рискует войти в историю отечественного правосудия как пример торжества псевдоюридической казуистики, не выдерживающей элементарной критики, над законом и правовым смыслом».

Парируя уже набившее оскомину утверждение судьи Романенко, что должность и.о. не предусмотрена законом, мне вновь пришлось провести небольшой ликбез. «Есть практика, – сказал я, – всей высшей школы России, где и.о. заведующего – обычная норма. Кроме этого, вузы – это саморегулируемые организации, которые имеют право самостоятельно решать вопросы должностей. Давайте смотреть шире: и.о. президента, которую некогда занимал Путин, и.о. генпрокурора… Все эти должности никто и никогда не оспаривал. Даже в аппарате Верховного Суда РФ есть, кстати, судья, который сегодня занимает должность и.о. Куда подевалась здесь ваша бдительность, судья Романенко?»

И завершил свое выступление словами: «Судья Романенко из-за своей некомпетентности не смог разобраться в деле или не захотел этого сделать, Но, возможно, все сложнее: проблема Мосгорсуда, о которой сейчас пишет вся пресса, не обошла стороной и Верховный Суд России». (К слову, в те дни страницы газет пестрели статьями о давлении, которое оказывали на судей Мосгорсуда высокие инстанции, и как этот суд покорно следовал всем требованиям и указаниям свыше). В удовлетворении кассационной жалобы нам, естественно, отказали.

«Московская правда» опубликовала заметку, в которой «группа ветеранов» в письме к Зюганову спрашивает, на каком основании Скуратов, будучи аморальным человеком, включен в списки КПРФ? Он не имеет морального права быть в Госдуме! На базе этой заметки сразу же два центральных телеканала сделали репортажи, в которых меня также заклеймили позором. Выясняя подоплеку этих акций, мы позвонили корреспонденту «Московской правды». Тот оказался человеком совестливым и рассказал, что никакого письма он и в глаза не видел, что его заметка – чистой воды заказ…

Итак, моя попытка стать депутатом Государственной Думы России завершилась довольно печально. Опять, как и в случае с моим выдвижением в Совет Федерации, кремлевский окрик поставил по стойке «смирно» всех тех, кто по закону обязан был оставаться независимым. Прогнулась Бурятская окружная избирательная комиссия, продавили ЦИК, сломали суды. Последнее особенно грустно. Напомню, мое дело было гражданским, но все, что творилось вокруг него, показало, что с такой же легкостью российские суды способны вынести обвинительный приговор невиновному человеку и по уголовному делу. Лишь бы выполнить заказ Кремля.

Сейчас много говорят о судебной реформе, о том, что она близка к завершению. На самом же деле она не решила ни одного из двух ключевых вопросов – коррумпированности судов и телефонном праве. Печальной иллюстрацией этому стал Мосгорсуд. Не лучшая ситуация оказалась и в Верховном Суде России.

Отсюда вывод: недальновидная политика Кремля направлена на разрушение конституционных устоев российской государственности.

Дело в том, что цивилизация не выработала иных способов разрешения противоречий, чем выборы. Можно иметь разные точки зрения, отличную от других позицию, но необходимо подчиняться решению большинства – в этом смысл демократии. Однако выборы фальсифицируются, и за всем этим, как сейчас, стоит верховная власть. Отсюда – эта верховная власть и является главным экстремистом. Почему? Потому что она сама подталкивает народ к силовому решению противоречий.

Первые результаты этого экстремизма уже налицо: за всю историю парламентских выборов была самая низкая явка избирателей на участки (чуть больше 50 %) и самый высокий процент голосовавших «против всех» (в Бурятии он оказался в два раза выше, чем в среднем по всей стране). Следующий этап развития политической ситуации в таких условиях – это уже прямое насилие, когда народ отказывается соглашаться с итогами выборов, выходит на улицы и «берется за топоры».Помнится, Руссо говорил, что народ имеет право на восстание, и это – его суверенное право. Восстание же, как правило, ведет к свержению породившей его власти…

Не прошла мимо всего этого беззакония и несправедливости и миссия наблюдателей ОБСЕ. В своем официальном отчете она написала: «Однако по крайней мере в одном случае имело место выборочное применение критериев регистрации – окружная избирательная комиссия Бурятии отказала бывшему Генеральному прокурору Юрию Скуратову, выдвинутому кандидатом от КПРФ, в регистрации по явно незначительной причине. На основании соответствующей жалобы ЦИК аннулировала решение данной комиссии и дала указание о повторном рассмотрении данной регистрации. Окружная избирательная комиссия повторно отказал Скуратову в регистрации, после чего была подана еще одна жалоба в ЦИК. Но на этот раз ЦИК поддержала решение нижестоящей комиссии, изменив на противоположное рекомендацию своей же собственной рабочей группы».

Несправедливое отношение ко мне со стороны ЦИК и окружной избирательной комиссии Бурятии не оставляло выбора: я решил обратиться за правдой в высшую судебную инстанцию – Европейский суд по правам человека. Недавно, точнее

20 июля 2007 года суд Страсбурга удовлетворил мое заявление, впервые в новейшей истории России признав действия российских властей грубейшим нарушением демократических стандартов выборов, прав человека и гражданина. Жаль, что все эти хрюковы, дубровины, романенковы сами не ответили за вопиющее беззаконие. Позднее мне на глаза попала заметка, из которой следовало, что многие из задействованных на стороне Кремля членов ЦИКа награждены орденами Российской Федерации. Думаю, что кроме последних «подвигов», связанных с обеспечением нужного результата на выборах в Госудуму и выборах Президента России, были учтены и заслуги в борьбе со Скуратовым.

Ситуация крайне сложная. Я считаю справедливой оценку наблюдателей ОБСЕ, которая заявила о том, что выборы в России не соответствовали демократическим стандартам. Наконец после долгого замалчивания в Европе обратили внимание на эту проблему.

В советские времена, естественно, голосовали 99,9 %. В дни перестройки выборы стали по-настоящему демократичными. После того, как к власти пришел Ельцин, демократических выборов в России уже не было. Эта практика продолжилась и при Путине. Согласно пересчету голосов на избирательных участках, проведенному силами КПРФ, до 40 % протоколов окружных избирательных комиссий не соответствуют официальным данным, провозглашенных ЦИКом. По данным КПРФ, оставленное за бортом 5 %-го барьера «Яблоко» рубеж этот с легкостью прошло. По сути, выборы в Государственную Думу декабря 2003 года были нелегитимными.

Моя история на фоне этих выборов – это лишь капля воды, в которой отразились все недостатки и пороки нашей избирательной системы, лишь небольшой пример в череде большой лжи и тотальной фальсификации.В 2003 году по Бурятскому одномандатному округу № 9 победил уже знакомый нам ставленник прокремлевской «Единой России» Василий Кузнецов, считавшийся экспертами практически безнадежным. Что же касается Бато Семенова, то его предали так же, как и меня. Как только я был выведен из избирательной гонки, Потапов сразу же избавился и от «вынужденного друга» Бато…