Креольские ночи

Слабый стон слетел с ее губ. Какой демон в нее вселился? Как могла она позволить ему прикасаться к себе столь постыдным образом?

Однако желание было сильнее всех ее сомнений. И все же она попыталась отстраниться. Но он снова завладел ее губами.

– Пожалуйста, Рене, не надо! – крикнула она, отталкивая его, в то время как Рене пытался расстегнуть ворот ее блузки. Наконец блузка полетела на пол, и Рене прильнул лицом к белоснежному бугорку нежной груди, видневшейся из-под отделанного кружевом корсета и сорочки. Затем провел языком по ложбинке между грудями. В порыве страсти Элина прильнула губами к его губам. Он ответил на поцелуй, придерживая ее за подбородок, и, не дав ей опомниться, подхватил ее на руки и отнес к себе в спальню.

На какой-то момент Элина пришла в себя и ужаснулась тому, что делает. Когда он положил ее на постель, она откатилась в сторону, намереваясь соскользнуть с противоположного края кровати. Но Рене оказался проворнее и схватил ее прежде, чем она успела продвинуться хотя бы на дюйм.

– Я не должна, – твердила она, – я не могу этого сделать…

– Из-за него? – спросил он.

– Из-за кого? – Она совершенно утратила способность соображать, охваченная желанием. – Из-за кого? – повторила она, подняв голову.

Гнев Рене мгновенно улетучился. Наконец она поняла, что он имел в виду Алекса.

– Значит, теплое сияние в твоих глазах наконец-то предназначено мне, – проговорил он, желая знать правду.

– Оно всегда предназначалось тебе, – прошептала Элина.

Она больше не думала о том, что собирается совершить грех. Она хотела принадлежать ему, и была счастлива, что он так же сильно хочет ее.

Он стянул с нее юбку и бросил на пол.

На Элине остались только сорочка и панталоны.

Рене сбросил рубашку, открыв широкие сильные плечи и мощную крепкую шею. Элина опустила глаза, но в этот момент Рене стал расстегивать брюки. У нее перехватило дыхание, и Элина закрыла глаза, но не настолько быстро, чтобы не заметить некую деталь, которой она, прежде не видела. Рене усмехнулся.

– Не закрывай свои милые глазки, смотри на меня, – сказал он, скользнув в постель и укладываясь рядом с ней. – Тебе ведь уже приходилось видеть обнаженного мужчину.

Глаза ее округлились.

– Нет, конечно же, нет! – запротестовала она.

Он пожал плечами:

– Это не имеет значения.

– Для меня имеет.

– Ш-ш-ш! – Он нежно коснулся пальцем ее губ. – Мы прожили с тобой в этом доме уже три недели. И все это время я так сильно хотел обладать тобой, что постоянно страдал. Много ночей я лежал без сна в этой постели, еле сдерживаясь, чтобы не зайти в твою комнату, не дать желанию взять верх над разумом.

Он спустил с плеч ее сорочку и, обнажив грудь, стал сосать нежную плоть. Затем пощекотал языком маленький темный бугорок. Элина издала едва слышный стон.

Он взглянул в затуманенные страстью глаза девушки.

– Ну что, остаешься? – спросил он, хотя заранее знал ответ.

– Да, – прошептала она, прижимая к себе его голову, когда он снова прильнул губами к ее груди. – Остаюсь.

Он стал стягивать с нее панталоны, и, помогая ему, она изогнулась, приподняв бедра.

Он стал гладить нежную кожу внутренней поверхности ее бедер. Затем кончиком пальца проследовал по мягкому холмику, проникая в ее лоно.

– Рене! – запротестовала она, крепко схватив его за запястье.

Он замер, глядя в ее испуганное лицо.

– Неужели ты девственница? – с недоверием в голосе спросил он, наконец.

Она кивнула, сгорая от смущения. Свободной рукой он погладил ее по голове.

– Просто невероятно. Ты слишком хорошенькая, чтобы остаться невинной. Уоллес, должно быть, и вправду был дурак.

Его слова больно ранили Элину.

– Сколько раз тебе говорить, что он был моим братом, а не любовником! С мужчинами я несколько раз целовалась, вот и все…

– Твоя невинность для меня бесценный дар.

– Я… я не должна была предлагать ее тебе.

– А я, как джентльмен, не должен был принять ее. – Его глаза сверкнули. – Но если я не сделаю тебя по-настоящему своей, ты найдешь способ сбежать от меня. А сама мысль, что я потеряю тебя, мне невыносима.

Рене все еще не верил, что она девственница, однако вошел в нее очень осторожно. И когда ощутил хрупкую преграду, прекратил движение. На лице его отразились самые противоречивые чувства.

– Ты сказала правду, спасибо тебе. – Он нежно поцеловал ее, затем прошептал: – Прости меня, милые глазки, но это единственный способ…

Он резким толчком вошел в нее. Элина вскрикнула, а Рене застонал.

– Моя девственная богиня, – прошептал он, касаясь губами ее волос. – Я не хотел причинить тебе боль, но ты такая маленькая, такая узкая. Прости меня, дорогая.

– Это не имеет значения, – сказала она.

– И все же постарайся расслабиться. – Он неподвижно лежал, оставаясь у нее внутри.

Она больше не сопротивлялась его вторжению.

– Вот так. Откройся мне, милые глазки, – прошептал он ей на ушко, осыпая поцелуями нежную мочку и пряди волос. – Расслабься и откройся мне.

– Пожалуйста… – шептала она, ей хотелось чего-то большего, доселе неизведанного.

Смутно, словно в тумане, она увидела, что он поднял голову и улыбнулся. Он начал двигаться, сначала медленно, затем все быстрее, быстрее.

Сначала она чувствовала только боль, но вскоре боль сменилась пронизывающим страстным желанием ощутить его глубже, полнее почувствовать единение с ним.

Она вся дрожала от все возрастающего желания. Запрокинув голову, царапала его разгоряченную кожу.

Крик удовлетворения вырвался из ее груди, когда с последним толчком он наполнил ее лоно своим горячим семенем.

– Теперь ты моя, дорогая крошка. Не забывай об этом. Никогда.

Глава 15

Ничто не обременяет так, как секрет.

Французская пословица.

С нетерпением ожидая, когда спустится Этьен, Франсуа забавлялся с бутоном розы, торчавшим из ближайшей вазы. Вспоминая дневные события, он громко застонал. Невозможно поверить! Но это так. Неожиданно объявилась его сводная сестрица.

Факты неопровержимы. Ее вымышленное имя – Уоллес, как и у Александра. Имя – Элина, точно такое, как на свидетельстве о рождении, которое показывал ему его проклятый сводный брат. И она сказала, что приехала из Миссури. Несомненно, она сестра Александра Уоллеса. И его – Франсуа – сводная сестра. В этом нет никакого сомнения. Дядя Рене, может, и не поверит в это, но самому Франсуа известно гораздо больше, чем его дяде.

«Вот сука!» – думал он со злобой. Теперь она разрушит все его планы! Ну почему она со своим настырным, везде сующим свой нос братцем должна была явиться в Новый Орлеан? Сидели бы в Миссури, где им самое место.