Крепче браслетов

 - Мне даже нечего тебе подарить, - опять сникла я.

 - Вообще-то... есть. Я давно хотел попросить, но... стеснялся.

Господи, после всего порноразврата, который мы творили, он чего-то стесняется. Я подбодрила его приподнятой бровью.

– Дай поиграть на ПСП.

 Я захохотала как сумасшедшая.

 Кел зарычал и утащил меня в душ. Там безудержное веселье сменилось еще более безудержным сексом.

Келлан

 Я гонял Микки Мауса по лабиринтам. Чертова мышь никак не хотела помочь мне пройти этот уровень. Я материл сам себя. Дана прошла всю игрушку, отчего было еще досадней. Я с упорством истинного быка начал левел заново.

Да, мое желание сбылось. Я весь день валялся в кровати с ПСП и Даной. После разговора с родителями и душа я уже был доволен этим днем рождения. Дана заставила меня включить мобильный, и полдня я улыбался в трубку. После обеда, когда все близкие и шапочные знакомые исполнили свой священный долг, я без зазрения совести опять отрубил телефон. Хорош. Я заполз в кровать с игрушкой, Дана пристроилась рядом с ноутбуком. Было так спокойно и тепло – просто сидеть рядом с ней. Молча. Ну, вернее не совсем молча. Иногда я все-таки ругался на проклятого Микки, а Дана хихикала. Продув в десятый раз, я отбросил ПСП на тумбочку.

 - Чем занимаешься?
– я придвинулся к ней, заглядывая в монитор.

 - Да так…

Она вздрогнула и свернула все окна.

Меня словно водой ледяной окатили. Чего она там читала? Почему бы мне об этом не рассказать? Вообще, она ничего о себе не рассказывала. Наоборот, все время интервьюировала меня. Поначалу мне нравился ее откровенный обожательный интерес к моей персоне, но уже через два дня это начало раздражать. Приходилось вовлекать ее в игры по сценарию, который я изучал, или переводить разговор на нейтральные темы. Но она все равно закрывалась от меня. Странно, обычно девчонки любят трещать о себе без умолку, хвастаются, делятся переживаниями, просто болтают о всяких глупостях. А эта…

Обычно... обычно девчонки вопят и тают передо мной. Дана же открывает дверь моего номера чуть ли не ногой и сразу берет то, что хочет. Так что она ни разу не обычная и мне очень хочется знать о ней больше. Я уже хотел поднять эту тему, но увидел на заставке монитора картинку. Весьма необычную. Не кошечки-собачки-рыбки, даже, черт подери, не я. Бледные тона, два дерева... весьма странный пейзаж.

– Интересный десктоп, - заметил я словно между прочим.

Дана засмеялась.

– Что смешного я сказал?

 - Нет, ничего. Напомнил мне одного приятеля.

– Ну, приехали. Малыш, никаких приятелей, никакой конкуренции. Не надо ранить мое эго.

Дана рассмеялась, стала отодвигать ноут, но я заострил вопрос.

– Так что за картина?

Она спрятала улыбку, не закрыла крышку и как-то очень тепло заговорила:

– Это Эгон Шиле. Импрессионизм начала века. Тебе нравится?

 - Не знаю, - честно признался я, - Наверно. Пожалуй, да.

 - Помнишь мою ММS? С девочкой? – она опять ухмылялась.

 - Попробуй такое забыть.

 - Это тоже Шиле, - призналась она тихо.

 - Какой многогранный товарищ.

 - Хочешь, покажу еще?

 Да. Пожалуй, я хотел. И кивнул.

 Дана открыла файл с презентацией.

 «Эротизм или порнография?» - прочел я вслух, - Думаю, будет нескучно.

 Я оскалился, нагло подмигнул и придвинулся к Дане вплотную. Она только глаза закатила, а на экране уже начали мелькать изображения.

 - Находясь под сильным влиянием психоанализа Зигмунда Фрейда, Эгон Шиле в своем творчестве давал волю собственным комплексам и сомнениям. Его Художественная карьера была короткой, но плодотворной, а многие произведения носили откровенно сексуальный характер. Это послужило даже причиной тюремного заключения художника за «создание аморальных рисунков». Кто же он? Одаренный порнограф, ублажающий чужие фантазии? Или тонкий обнажитель душ, что так сложно разглядеть за полностью обнаженным телом. Я не знаю, растлевал ли Эгон малолетних. Я не знаю, писал ли он на заказ порнографические картины. Я не знаю, был ли он верен жене. Но я знаю, что он видит женщин насквозь. Он чувствует их боль и смятение. Он ощущает их неутоленный голод, их разбитые мечты, их нереализованные возможности. Их одиночество.

– Им чаще комфортней друг с другом, чем с мужчинами. Но великие стремления естества, любить и зачать, толкают в объятья противоположного пола.

– Что будет наградой? Понимание? Сочувствие? Нежность? Или… смерть.

Я сидел открыв рот, не представляя, что делать. Она рыдала, спрятав лицо в ладонях, причитая между всхлипами:

 - О Боже... О нет... Стоп-стоп-стоп. Спокойно, спокойно, - уговаривала Дана сама себя, а потом и меня, - Прости, Кел, прости. Я идиотка. Зря я тебе все это рассказала. Я всегда так реагирую... прости, прости.

Всхлипы стихли. Дана молча сходила в ванную, так же без слов забралась обратно в кровать. Я обнял ее, чувствуя себя таким наполненным от ее переживаний, эмоций, боли за людей, что умерли почти сотню лет назад. Определенно, мне нравится эта ее сторона.

 - Почему смерть? Я не понял, - признался я аккуратно, - Боль, грубость, жестокость… На это мы мужики способны. Но смерть?

 - Эгон умер тремя днями позже своей беременной жены. Он отсидел в каталажке, был признан, полюбил вопреки всем, чтобы, черт подери, сдохнуть от поганой испанки, - Дана зажмурилась, чтобы снова не расплакаться, глубоко задышала, успокаиваясь.

 Я молчал. А что тут скажешь. Это и правда – полное дерьмо, что великие уходят чуть раньше, чем открыли пенициллин. Дана водила пальчиком по моей ладони, и неожиданно бодро сказала:

 - Я думаю, Эгон просил бы тебя позировать. Ну, я имею в виду, что если бы вы жили в одно время и все такое, - быстро поправилась она.

 - Полагаешь, я достоин? – кажется, она решила ответить на мой незаданный вопрос.

 - Твое лицо, - Дана провела пальцами по моим скулам, спустилась к шее, груди и ниже, - Твое тело... Ты произведение искусства, Кел. Верх эротизма.

 Вот и ответ. Она хочет тебя, потому что ты гребаный секс-символ.

 - И при этом ты умудряешься быть несносным, невыносимым мальчишкой.

Нет, кажется, ей нравится не только моя витрина.

 - При всем своем совершенстве ты такой земной, почти обычный, что иногда мне страшно.

 Меня передернуло, и я поспешил перевести тему.

 - А почему на десктопе деревья, а не обнаженка?

 - А еще ты озабоченный придурок! – засмеялась она, подвигая бук ближе.

Я только руками развел. Да, я такой.

 - А разве деревья не сексуальные? – Дана хитро задрала бровь. Вопрос с подвохом, уверен.

 Она издевается, ей Богу. Или проверяет меня?

 - Присмотрись, Кел. Давай, скажи, что видишь тут кроме веточек и холмиков, - подначивала она меня с хитрой ухмылкой.

 - Аллегория, - тут же вспомнил я умное слово.

Дана ободряюще мне улыбнулась. Я наверно извращенец, но это дерево похоже на пенис, а дальнее на грудь. Сейчас она меня обсмеет, или… Я заговорил, выдавая первое, что пришло в голову.