Крепче браслетов

Я опять вызвал ее видеозвонком. Она приняла почти мгновенно.

Твою мать.

 Дана вальяжно развалилась в кресле. Ох, уж это ее кресло. Красная кожа, мягкие подлокотники. И она... Еле прикрытая шелковым коротким халатиком, с бокалом шампанского в руке.

– Неужели мой облом стоит отмечания шампанским? – прорычал я, чувствуя, что злость снова колотится в висках вперемешку с перевозбуждением в паху.

– Не стоит, дорогой. Есть повод поприличней, – пропела она, облизнув губы.
– Вы, кажется, сговорились игнорировать мое назначение. У Дита депрессия, у Джу трах, у тебя облом. Конечно, вам не до моих карьерных успехов.

Мне стало стыдно.

– Прости, малыш. Я так рад за тебя. Правда, рад. Ты умничка.

Я не знал, что сказать, какие подобрать слова. Но по животу растеклась какая-то странная теплота и гордость. Она еще всем покажет, как надо любить искусство.

Дана как-то странно на меня смотрела.

– Текстик так себе, но интонации убедительные, – поставила она диагноз.

Я сидел и улыбался ей, как дурак. Моя девочка будет успешной – это аксиома.

Стоп.

Моя девочка?

Ох, чтоб меня!

– Упс, – Дана облилась шампанским, поставила бокал.

Нет, она не взяла полотенце или салфетку. Эта дразнилка стала распределять влагу по шее и груди, поглаживая себя ладонью.

Я сопел и пыхтел, как паровоз, чувствуя, что мой котел скоро просто разорвет от накала.

– Дана, клянусь, я приеду и возьму тебя в этом чертовом кресле, - пригрозил я.

– Заказывай, билет, сладкий, - промурлыкала она.

– Детка, мне нужно видеть все, пожалуйста. Мне действительно нужно, - клянчил я, как маленький капризуля.

– Мне тоже нужно, Кел. Я не собираюсь тонуть в разврате одна. И вообще, - проговорила она, - все равно сейчас не получится. Нужен перекур.

– Перекур? – я схватился за это слово, - Ах, перекур!

Вспомнив, что она имеет странную слабость к моему курящему виду, я стащил с себя майку и штаны, уселся обратно в кресло, схватил со стола сигареты, закурил. Дана распахнула глаза, бесстыдно глазела на мой стояк, который под ее взглядом стал еще крепче.

– Соммерс, это нечестно, - пропищала она, облизнув губки.

– Да что ты? – я глубоко затянулся, выпустил половину дыма через нос.
– Руки на стол, мисс Брайс. Мы курим.

– Курим, - эхом отозвалась Дана, одернув руки от линии бикини.

– Если мы будем играть вдвоем, то по моим правилам, детка, - обрезал я.

Черт, опять этот долбаный диктатор проснулся во мне.

– Кеееел, - протянула Дана, - Погладь его, пожалуйста, имей совесть, он же мерзнет, страдает.

Я затушил сигарету и аккуратно обхватил член ладонью, положив большой палец на головку.

– Дана, руки! – рыкнул я, увидев, что она опять потянулась вниз.
– Ты не притронешься к себе, пока я не разрешу.

– Келлан, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - умоляла она.

– Опусти спинку и откинься, - скомандовал я.
– Руки наверх – за голову.

Она захныкала, начала снимать халатик.

– Нет! Оставь его, он не мешает, просто распахни и откинься.

Я сжимал член в ладони, поглаживая пальцем головку, наблюдая, как она вытягивается.

 - Малышка, ты такая красивая.

– Ты тоже, Кел. Ты потрясающий.

Я тряхнул головой, прогоняя сумасшедшее желание, дернуть рукой сильнее. Нет, нет, рано. Нужно немного потерпеть, потянуть.

 - Ох, детка, где ты хочешь мои руки? Покажи мне.

– Здесь, сначала здесь, - она сжала соски пальчиками, покручивая их.

Ууу. Черт, держаться! Ей должно быть так же хорошо.

– Нет, Дана, здесь должен быть мой рот.

Мы синхронно простонали.

Оближи пальцы, пососи их, сильнее, да вот так. Теперь погладь.

Дана постанывала, выгибая спину и сжимая ноги. Я говорил ей, как мне нравится ее тело, ее голос, как я хочу быть ближе к ней. Целовать, кусать, трогать, чувствовать ее горячую влажную кожу своим телом.

– Кел, пожалуйста, я больше не могу, - взмолилась она.

У меня уже кружилась голова.

– Да, я тоже, давай.

Она раскрыла свои влажные складочки пальцами, начала гладить клитор. Я задвигал рукой, шипя и дергаясь, как уж на сковородке.

– Ты такая влажная. Черт, - прорычал я, замечая что ее глаза оставались прикованными к экрану, - Можешь ввести пальцы внутрь?

Ее рука двигалась вдоль влажной кожи, как я и просил. Я застонал, когда два ее пальца скользнули внутрь, начиная поддразнивать, двигаться и ласкать.

– Раздвинь ноги шире, - попросил я, Дана тут же послушалась, - Поверни пальчики, надави немного сбоку, внутри.

Я нашел эту точку в Берлине. Я знал, что именно там самое чувствительное местечко. Я хотел, чтобы она знала, что я знаю ее. Всю! Все, что доставляет ей удовольствие.

– Нет, черт, Кел это не так, – простонала Дана разочарованно.

– Почему? Что не так? – я почти запаниковал.

– Я не достаю. Твои пальцы длиннее. Я хочу их. Это хорошо, но недостаточно, - жаловалась она, но не прекращала движения.

– Малышка, обещаю, я приеду, и тебе будет даже много, - поклялся я.

– Я долго не продержусь.

Дана теребила свободными пальчиками клитор. Ее голова металась по спинке кресла, волосы прилипли к лицу.

– Я тоже, смотри на меня, - мои глаза вспыхнули в ответ на шоколадный блеск ее взгляда.
– Я хочу видеть, как ты кончишь со мной.

Мой стон раскатился по комнате, вплелся в ее крик. Я энергично двигал рукой, чувствуя, как сперма теплыми струями заливает живот. Стоны вылетали из открытого рта, отправляясь за тысячи километров, где так же громко вела себя Дана. Видеть, как она содрогается вместе со мной, вскрикивая в ответ – нереальное ощущение. И почти реальное одновременно. Словно она здесь, со мной.

– Дана, господи, Дана, - заорал я, не в силах сдержать эмоций эйфории.

– Да! Да! – ответила она мне и откинулась в кресле без сил.