Крепость демона 2

Я смотрела на его Печать – кулак в устойчивом шестиграннике, как у меня, над ним меч остриём вверх и два крыла по бокам, крылья декоративные, кулак с шестигранником магический и расплывшийся от старости, меч тоже магический, новенький и чёткий. Я спросила:

– Что всех напугало?

Он с сомнением окинул меня взглядом с ног до головы, внимательно посмотрел на Печать на моей груди и спросил с неодобрением в голосе, мрачным, но бессильным:

– Ты интересуешься как кто?

– Как тот, кто имеет право интересоваться.

Он поморщился и ответил:

– Следом за студентами должен был прийти ещё один телепортист, с партией продуктов и медикаментов. Он не пришёл. По телефону не отвечает. Вообще никто из Каста-Гранда не отвечает по телефону, это единственное место, куда мы можем отсюда позвонить, больше нигде нет вышек. Телепортироваться туда никто не смог, и отсюда телепортироваться никто не смог, тот маг, который привёл студентов, говорит, что телепортация на территории крепости заблокирована, он не смог пробить этот блок, и я не смог, а я самый сильный маг в крепости. Еды и воды у нас на два дня. Я постараюсь за это время что-нибудь придумать, и надеюсь, что ты сохранишь это в секрете и не станешь провоцировать панику.

– Хорошо. – Я кивнула на свои три чемодана, которые ещё даже не открывала: – Это тебе. Распорядись так, как считаешь нужным.

Он нахмурился, изучая чемоданы, но насквозь увидеть не смог – я защитила их очень мощными щитами, во избежание лишних вопросов. Он спросил:

– Что там?

– Продукты и медикаменты.

Он чуть улыбнулся, посмотрел на меня и качнул головой:

– Я по уставу не имею права кормить своих солдат чем-то, что мне не выдало снабжение. – Я подняла бровь и он объяснил: – Оно может быть отравлено, так уже бывало. Нам даже охотиться в случае военного положения запрещено, бывали случаи, когда диверсанты травили дичь медленным ядом, и источники воды.

Я тронула свой расстёгнутый воротник, указывая на Печать:

– Алан сказал, что это даёт мне право ставить на документах его подпись. Если я напишу распоряжение, это снимет с тебя ответственность?

Он вздохнул с долей иронии:

– Ответственность существует не для того, чтобы её с себя снимать. – Помолчал, в глазах была стремительная работа мысли, я не мешала, просто ждала – всё равно он возьмёт, его это ни к чему не обязывает, просто спрячет и никому не скажет, а достанет тогда, когда поймёт, что у него нет выбора.

Он посмотрел на меня осмысленно и спросил с лёгкой улыбкой:

– Что ты здесь делаешь, принцесса Лея? Тебя не было в списках.

– Я своё присутствие здесь не афиширую. А в лицо меня никто не узнаёт.

– Это удобно, – он кивнул, ещё раз посмотрел на чемоданы: – Что у тебя там?

– Орехи, сухофрукты, тушёнка и солёный эликсир.

– Откуда эликсир?

– Из меня.

– Ого. Хорошо, я возьму.

Повисла тишина, он не спешил уходить, я не спешила его провожать, у него было ещё много вопросов, он долго выбирал первый. Потом всё же выбрал и сказал:

– Ты что-то знаешь?

Я кивнула:

– Меня предупредили.

Он опять замолчал, очень тихо спросил:

– Завтра?

– Насколько я знаю, в канун Рождества. То есть, послезавтра вечером.

– Понятно. – Он перестал улыбаться, надолго замолчал, спросил совершенно другим тоном, как коллегу: – Тебе что-нибудь нужно?

Я хотела сказать, чтобы он позаботился о Сари, потом вспомнила то особое отношение, которое проявляли к ней здесь совершенно все, и тот особый тон, которым говорил о ней Алан, и решила, что с ней и без меня всё будет в порядке.

– Сильные солдаты.

Лион улыбнулся так, как будто читал мои мысли и они его забавляли, опустил глаза, кивнул с шутливым исполнительным смирением:

– Пойду работать. Не перенапрягайтесь, ваше высочество.

Я с иронией предложила:

– Чемоданы помочь донести?

Он тихо рассмеялся, с трудом выбрался из палатки, застегнул рубашку и сказал:

– Я кого-нибудь за ними пришлю.

***

Пятница, 25 декабря, Мир демонов

Все делали вид, что всё идёт по плану, и ни единая душа в крепости в это не верила. Все экономили воду, сильные маги создавали её из воздуха, но её всё равно не хватало, лёгкие девочки отдавали часть своих пайков огромным солдатам и строителям. Каменотёсы работали по графику, солдаты дежурили по расписанию, только патрули ходили чаще и вооружены были сильнее. Студенты лечили строителей от солнечных ожогов, мелких травм и дефицита, вечерами после работы устраивали танцы у большого костра, играли на гитарах у маленьких костров в отдалении. Сформировались парочки и смешанные компании, некоторые студенты ходили на ужин к строителям или солдатам, просто поиграть в карты и потравить байки, всем всё нравилось, как бы. А я видела в этом повторение изоляции седьмого корпуса – то же жизнерадостное студенческое принятие любых невзгод, лишь бы в хорошей компании.

У меня компании не было, и я в ней не нуждалась – я знала, куда еду, поэтому скопировала себе в телефон побольше музыки и положила в рюкзак побольше нужных книг, и парочку интересных, для разнообразия. Лион пришёл за чемоданами ночью, перед рассветом, забрал их бесшумно, не сказав ни слова, я сделала вид, что сплю.

Дриады страдали от жары и жажды больше всех, ради них даже устроили вылазку в долину, для подпитки, я смотрела на них со стены – мне подпитка была не нужна, я в своей мрачной энергии просто купалась, вся Каста-Либра была похожа на чашу, полную страхом до краёв. То нарушение в ауре, которое мне подарил сомнительный «солёный эликсир», вылечил доктор Ваныч и его доверенный коллега, без записей в карточке и без единого документа – у врачей было распоряжение нигде не писать и не говорить ни слова о том, что «солёный эликсир» может вредить, ему пели проплаченные дифирамбы даже самые авторитетные медицинские издания. Я была в форме, меня починили взамен на молчание, а потом я пошла в библиотеку и научилась делать то же самое самостоятельно, на всякий случай. Я была в отличной форме.

На закате в канун Рождества я была запитана энергией до верхней границы того количества, которое могла утащить, не шатаясь.

Я стояла на стене, солнце садилось за горы, на башнях пересвистывались караульные, внизу на площади построили ёлку из мешков с песком, и украсили флуоресцентной липкой лентой, предназначенной для отмечания границ опасных участков на скалах, все пели, было красиво.

Я начинала завидовать тем, кто верит в Создателя, или вообще хоть в кого-то верит – им было так просто жить, так легко и приятно, они были уверены, что по ту сторону смерти что-то есть, а по эту сторону за ними кто-то присматривает, кто-то всесильный и бесконечно добрый, кто всё продумал заранее и обязательно проследит за тем, чтобы всё сложилось наилучшим образом. У меня такой роскоши не было. Я стояла на стене вокруг горы, в крепости, построенной руками смертных, по решению смертных, за деньги смертных. Потому что одна группа смертных хотела убить другую группу смертных, а эта другая группа не хотела умирать. Я тоже не хотела умирать, у меня были планы, но в данный момент я себя в них не видела, я ощущала себя очень твёрдо здесь, в этом моменте и в этом месте, чётко понимая, что эта минута может стать последней, и эта ночь может стать последней, передо мной не было завтрашнего рассвета, или следующего года, или далёкой старости, была только эта стена, эта ёлка из мешков, эти студенты, работники и солдаты, эти далёкие холодные звёзды без капли луны. Будущего как будто не было, как будто оно ткалось из тёмного хаоса за секунду до того, как я в нём окажусь, и эта секунда между мной и тёмным хаосом ощущалась потрясающе хрупкой, как тонкий ледок на поверхности бездонной реки, я шла по нему, слушая ломкий треск, и была готова провалиться с головой хоть прямо сейчас, без малейших сожалений. Я как будто родилась для этого. Не для роли примерной дочери и жены, не для поста президента, не для учёной степени, а именно для этого – прожить этот шаг, а потом следующий, и ещё один или два, а может, сто, или двести, но в итоге всё равно дойти или не дойти, не важно – я любила эту бездну, а бездна любила меня, и ждала меня, и звала, и я шла к ней, хотя вроде бы шла вдоль, но это было прекрасно.

Часы показали полночь, маги запустили фейерверки, кто-то открыл шампанское и всех им угощал, глухо стучали боками кружки. Потом все ещё немного пошумели и разошлись, некоторые компаниями, некоторые парами, палатки ещё долго светились изнутри, потом затрубили отбой и все выключили свет, ко мне подошёл солдат из ближайшей башни и предложил проводить меня до палатки, я сказала, что доберусь сама, и стала спускаться по ступенькам.

Лагерь перешёптывался в темноте какое-то время, потом затих полностью, я шла между палатками и слушала, как они дышат, смотрела на огни на башнях, на белые флаги с чёрным шестигранником и кулаком. Всё было так безмятежно.