Крепость Дракона

Уилл вздрогнул, но не потому, что замерз. Разговор, шедший по-эльфийски — вор ничего в нем не понял, кроме разве одного-двух ругательств, — вдруг замер. Он увидел, как две дюжины воркэльфов уставились на Ворона — кто с дружеским, а кто с почтительным выражением. В глазах некоторых из них заметен был страх. Они стали перешептываться, и в тарабарском их языке Уилл уловил имя.

Ворон Кедина.

Подросток снова повернулся к Ворону:

— Так вы Ворон Кедина?

— Просто Ворон звучит лучше, Уилл.

Резолют рассмеялся:

— Похоже, Ворон, что тебя он боится больше, чем Хищника.

Уилл мотнул головой, отбросив с лица мокрые пряди волос.

— Я не боюсь. — Он снова вздрогнул. — Это правда.

Ворон улыбнулся и повел Уилла к столу, который воркэльфы быстро освободили.

— Садись. Я принесу тебе чего-нибудь горячего.

— Хорошо. — Уилл сел, по-прежнему прижимая к груди кошелек. — Я хотел сказать, благодарю вас, сэр.

Эта его реплика развеселила ворков. Они снова принялись за еду. Уилл не обращал на них внимания. Во все глаза смотрел он на широкоплечего человека, разговаривавшего по-эльфийски с буфетчиком. Ворон Кедина! Если и был на свете человек, более знаменитый, исключая, конечно, короля Августа, то Уилл такого не знал. Менестрели слагали песни о его приключениях, о путешествии на Север, в снежные долины Авролана. Там он убивал хогунов и темериксов. Вот и перья на нем небось от поверженных им темериксов!

Ворон Кедина за славой не гонялся, но было известно, что он и его товарищи (теперь я знаю, кто этот ворк) спасли от мародеров караван из Джераны. В одной из деревень Мурозо он отбил нападение авроланских налетчиков, а еще… Больше всего Уиллу нравился рассказ о том, как Ворон Кедина, охотясь в Призрачных Границах, убил генерала вилейнов. Кайтрин послала его во главе армии в Окраннел. Уилл понятия не имел, где находятся все эти места, знал лишь, что далеко отсюда; тем не менее рассказы о них он слушал с неизменным восторгом.

Ворон вернулся, поставил перед Уиллом деревянную миску с дымящейся похлебкой и глиняную кружку, от которой тоже шел пар.

— Ешь не торопясь.

Уилл кивнул, сунул кошелек за пазуху, зачерпнул деревянной ложкой похлебку и отправил в рот. Ничего, вкусно; правда, о чем думал повар, когда делал ее такой густой? Горячая пища согрела не только живот, но и все тело. Взяв кружку обеими руками, он отхлебнул глинтвейна и икнул.

Ворон вздернул бровь:

— Не торопись, Уилл. Никто у тебя это не отнимет.

Уилл кивнул, хотя и не понял, что имел в виду Ворон — еду или лист. Сейчас он был уверен, что скорее откажется от еды, чем от листа. К столу подошел Резолют. Он принес две кружки эля, одну из которых подал Ворону. Вслед за ним явился другой воркэльф.

При виде незнакомца Уилл невольно улыбнулся. Выглядел тот будто настоящий эльф. Две рыжие косички уложены на висках; одежда как у городских модников. Ни шрамов, ни татуировки Уилл у него не приметил. Нос прямой, сразу видно — не пробовал кулака. Стройный, на одежде ни пятнышка, и ногти ухожены.

Да еще и кольца на тонких пальчиках… Уилл знал: ему ничего не стоит стащить их, как и золотые монеты, что висят у него на поясе в кошельке. От опытного глаза не укроется, что лежит в кошельке: золото ведь тяжелее серебра.

— Это тот самый мальчик?

— Ты, Амендс, ничего не упустишь, — проворчал Резолют. — К тому же он не мальчик, а почти мужчина.

— Для мужчины маловат будет.

Ворон положил ладонь на руку Уилла:

— Сам-то знаешь, сколько тебе лет? Уилл покачал головой:

— Моя мать, как мне сказали, погибла при пожаре. Жил у теток, пока не убежал. С тех пор живу в Низине.

Резолют грохнул кулаком по столу:

— Тебя не просят рассказывать биографию. Отвечай, сколько тебе лет?

Уилл даже подпрыгнул, а потом нахмурился.

— Пятнадцать, а может, и больше, но не намного. Я просто маленького роста.

Чистенький рыжеволосый воркэльф прищурил глаза.

— А вы уверены, что это тот самый? Что-то не похож.

— Конечно, не похож, с расквашенным-то лицом. Это его Хищник отделал.

— Он поплатится за это, — прорычал Амендс.

— Уже поплатился.

Амендс кивнул и поманил кого-то пальцем.

— Черити, подправь-ка мальчику лицо.

Уилл обернулся, ножки стула проскрипели по деревянному полу. Стройная эльфийка, немногим выше его, — девчонка с золотистыми волосами и глазами цвета морской волны — поднялась со стула и робко подошла к столу. На секунду встретилась с ним взглядом и тут же отвела взор. Зрачков у воркэльфов не бывает, трудно сказать, куда они смотрят. Она все же подошла к нему и провела левой рукой по правой стороне лица.

Он не видел, что она делает, тем более что глаз его почти заплыл. Лишь чувствовал прикосновение. Тепло ее руки перешло в щеку, стало щекотно, и он улыбнулся. Улыбаться было не больно, а тут и правый его глаз открылся.

Уилл взглянул на Черити и увидел, как гримаса боли исказила ее черты.

— Что? Я вроде ничего не делал. Что случилось?

Она покачала головой:

— Ничего.

Ворон сжал его руку.

— Для того чтобы излечить тебя, она воспользовалась магией, а это даром не проходит. Чтобы ты был здоров, она перенесла твою боль на себя.

Уилл заморгал:

— Но зачем? Черити ему улыбнулась:

— В благодарность за то, что ты сделаешь.

— А что я сделаю? — Он исподлобья посмотрел на Ворона. — Что она хочет этим сказать?

Тот покачал головой:

— Об этом еще рано говорить, Уилл. Доедай-ка похлебку, а потом подумаем о ночлеге. Спасибо тебе, Черити.

Уилл посмотрел ей вслед:

— А может, она и ногу мне вылечит?

— А, тебе убежать захотелось? — невесело рассмеялся Резолют. — Завтра будешь сидеть в седле.

Амендс вскинул голову:

— А вы разве не сегодня вечером уезжаете?

Резолют уставился в свою кружку.

— За один вечер и так много сделали.

— Но это же важно. Если вы его сегодня туда не возьмете…

Ворон поднял руку, чтобы прекратить спор.

— Милый Амендс, извините нас. Резолют, видно, не хочет меня обидеть, но старые кости просят отдыха. Вот с утра я буду готов.

Рыжеволосый воркэльф покраснел до кончиков заостренных ушей.

— Простите меня, Ворон Кедина. Я не хотел вас обидеть, просто…