Крепость живых
Шрифт:
– Этот рук марать не будет… Праильный такой пацан, ваще…
– Ладно, черт с ним. Сами управимся.
– И что вы намылились забрать? – настораживается парень с эмблемой-ромашкой на груди.
– Сетку, грызунов и, может быть, что из рассады. Да и с кухни полагаем забрать все специи – там всякого перца много, приправ, соусов сухих, а вам вряд ли что из этого понадобится.
– Слегка похоже на грабеж.
– Парень, грабеж – это если б мы забрали всю еду. Вы ж не будете перец есть?
– Перец тоже ценность. И насчет грызунов… Это вы должны с Ленкой поговорить.
– Это твоя напарница?
– Ну… э-э-э… да.
– Подруга, что ли?
– Подруга. Из-за
– Так она, пожалуй, живность и не даст по-хорошему.
– Не даст, – вздохнул парень.
– Ну и ладно. В конце концов, и без мышей обойдемся. Пошли сетку грузить…
Ленка оказалась невысокой худенькой симпатичной девушкой. Единственное, что сильно смущало в ее облике, это сидящий у нее на плече здоровенный рыжий крыс. Когда мы забили пустое пространство в фуре свертками сетки разных видов, вытащили с кухни то, что вряд ли смогут съесть обитатели «Зеленой страны», а также напихали в фуру всякого инструментария – от лопат и топоров до всякой более сложной электротехники, девушка с крысом сама подошла к нам.
Познакомились. Оказалось, что крыса зовут Ырк. Почему Ырк, Ленка и сама не могла сказать, объяснила только, что именно на это имя зверь откликается. Ырк действительно заволновался, увидев чужих, а когда еще и имя услыхал – забегал по плечам хозяйки.
В плане взаимопомощи сгрузили с фуры еще короб с бананами (Семен Семеныч посчитал более важным загрузить всякого железа, а оно не влезало, вот и пошел в дело мешающий загрузке короб). Ленка искренне поблагодарила, но отдать крыс отказалась наотрез. Полагаю, что она заподозрила лабораторную перспективу для своих любимцев. Зато предложила взять для детишек в крепости попугаев: двух здоровенных матерых птиц роскошной расцветки и десяток помельче и поскромнее – неразлучников и тому подобных. К птицам, похоже, она не испытывала такой любви, как к шерстистым и хвостатым…
Опять же даем телефоны, а парень таки выпросил у Николаича ствол. Николаич со скорбной миной достает ТТ – мой старый знакомый опять в деле, этот китайско-пакистанский ублюдок из рук в руки прямо кочует. Замечаю при этом, что взгляд у Николаича становится особым – остреньким таким.
Парень, не замечая этого, выщелкивает магазин, проверяет патроны. На ладони лежат три патрончика.
– Если самим стреляться – так перебор, а отстреливаться – так мало. Может, добавите хоть десяток?
– Ладно, экзамен сдан, – отвечает, усмехаясь, Николаич, забирая обратно и пистолет, и магазин с патронами.
– Какой экзамен?
– Неважно. Оружие получишь, когда пойдешь провожать нас.
– Ясно, – говорит озадаченный парень.
Перед самым отъездом Ленка догоняет нас и вручает пару ящичков с рассадой.
– Петунии. Очень красивые, и до осени цвести будут. Для ваших женщин.
– Спасибо. Счастливо оставаться!
– Счастливо доехать! Попугаев не застудите!
– Не застудим…
На улице, пока все распихиваем по машинам, Николаич выдает парню один из ПМов да десяток патронов в россыпь. Парень еще просит минутку задержаться – ему приходит в голову, что можно было бы для своих нужд приспособить старенькую копейку на парковке. Николаич задерживаться не хочет, но совместными усилиями мы вскрываем брошенную машину и, сняв ее со скорости (ручник, как и положено таким старушкам, ясное дело, не работает), вручную откатываем поближе к дверям. Парень уверен, что сможет разобраться, какой проводок нужен для зажигания. А имея даже такие колеса, они уедут отсюда, если все плохо будет…
Экзамен на оружие успешно сдает
и мужик со второй машины, он тоже получает ПМ с десятью патронами. А вот и наконец соизволивший вылезти из своей затонированной рубероидом «девятки» фуфел. Он начинает не по-людски – банально наехал на Николаича с дурацкими претензиями и требами – оружие не просит, а требует.– С чего бы это я тебе должен оружие давать?
– А с … ли не должен? Ты, папаша, имеешь стволы, этим вот уже дал, так … мне не дать?
– Да причин не вижу давать тебе ствол.
– Да что, старый, какие … причины? Им дал, и мне давай!
– А ты оружие в руках-то держал?
– Твою мать! А то нет! Да я…
– Ладно, держи ствол.
– О, правильная волына. Ништяк, папаша.
– А как насчет спасибо?
– Ты что, старый? Я тебе что, сявка какая-то?
– Ладно, ладно, не размахивай стволом…
– Не ссы! Я праильный пацан, все ништяк будет, папаша!
Гордый обладатель ствола шествует к своей телке, а Николаич, подмигнув, тихо говорит:
– Совсем склероз замучил, забыл я в магазин патроны вставить…
– Ну я так думаю, оно и к лучшему. Праильные пацанчики и так разрулят.
– М-да, сокровище нам Левенгук сосватал.
– Не, Левенгук – это который микроскоп изобрел.
– А, одна дивизия…
– Что-то вы сегодня пээмы раздаете. Вроде ж сами так поставили, что ПМ – престижнее ТТ?
– Действия руководства не обсуждаются.
– Ну так я и не обсуждаю…
– И прекрасно. Эти пээмы хоть и новые по году выпуска, но ушатанные до безобразия.
– Хуже пакистанского ТТ?
– Нет, пострелять еще постреляют, но престижа в них ровно никакого. Такое неухоженное оружие не красит. Ладно, поехали. Сейчас пойдем медленно – объектов для разведки много.
Расходимся по машинам.
Колонна медленно выкатывается с парковки. Парень машет нам рукой и залезает в «жигуль» у дверей…
– Вот ведь Адам с Евой в райском саду. Или огороде? А вместо Змея – Ырк. Даст он еще пареньку дрозда, – философски замечает мудрый Семен Семеныч.
– Ревновать будет?
– Вне всякого сомнения. А ревность – страшная штука! Хотя бы и у крыса.
– Ну да и оперы, и балеты, и всякие другие произведения…
– Про крыса? – заинтересовывается Саша.
– Нет, про ревность… Вот, к примеру:
В тазу лежат четыре зуба,А я как безумный рыдал,А женщина-врач хохотала,Я голос Марусин узнал!Тебя я так нежно любила,А ты изменил мне, трепач!За то я тебе отомстила,Изменщик и гнусный палач!– Откуда вы такие песни выкапываете, Семен Семеныч?
– Отец с приятелями пел, когда поддавали, Александер. Я вам еще и вечером спою – любимую, про Отелло!
– Кстати насчет вечера. Вы что дальше планируете?
– Это о чем вопрос?
– Вы в нашу команду не хотите вступить?
– Мой дед отломал на двух войнах – финской и Великой Отечественной. Так вот он мне категорически запретил вызываться добровольцем. И сам добровольцем никогда не вызывался. «Они потому вызываются, – говорил дед, – что понятия не имеют, на что идут. Потому и погибают, и дело заваливают, что не готовы они к тому, что их ждет. Приказ исполнять надо точно, а лезть куда не звали – глупость». Так что по завету деда добровольцем не полезу, хотя ребята вы симпатичные. Вот прикажут, тогда дело другое.