Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)

В конце февраля южные ветры принесли с Черного моря малоподвижный циклон с сильными ветрами и холодными дождями. Летчики после утомительных напряженных боевых вылетов в Крым отсыпались, технический состав приводил самолеты в готовность.

В один из вечеров старший лейтенант Пикалов, хорошо отдохнувший и сытно поужинавший, сидел в столовой – в казарму идти не хотелось – и мысленно подводил итоги своей работы. Наконец-то «Валли-4» – разведывательный центр группы армий «Юг» – им доволен: почти все боевые вылеты полка предупреждены, ночные истребители и зенитчики встречают бомбардировщиков на подступах к объектам и наносят им ощутимый урон. Дважды соотечественники бомбили полк Омельченко на аэродроме. Блондине знает свое дело, и Князя так окрутила – хоть сегодня вербуй. Но это дело терпит, торопиться не следует. А Гросфатер так и не появляется, предпочитает командовать на расстоянии, вне видимости. Дрейфит, старый хрыч, дрожит за свою шкуру. Да, положение на фронте не в пользу соотечественников. Если Гитлер и Геббельс по-прежнему надеются только на лето, могут здорово просчитаться – Советы вон сколько клепают самолетов, танков, орудий…

За невеселыми раздумьями и застал начальника связи эскадрильи легкий на помине капитан Серебряный, начищенный, наглаженный и с красной повязкой на рукаве шинели – дежурный по части: наказание за самовольный уход к своей возлюбленной и опоздание на боевой вылет.

– Чаи гоняем? – подсел капитан к Пикалову. – Ничего покрепче не нашел?

– Так ты ж в наряде, а с кем тут еще тоску-печаль разгонишь? – сподхалимничал Пикалов, и Серебряный принял это за чистую монету.

– Не печалься, дружище, – хлопнул он по плечу старшего лейтенанта. – Худа без добра не бывает. Дежурный – это человек, облеченный большой властью и силой. В том числе технической. Загляни ко мне через часок.

– Не интригуй. Время – золото.

– Думаешь, у меня его навалом? Но – надо. – Подумал и пояснил: – Тамара замерзает в своей дырявой квартире. Видишь, какой холодище. Я на днях на станции был, договорился насчет угля. Поможешь мне? Ведь я водить не умею.

– А шофер?

– Зачем посвящать его…

– А дежурить кто будет?

– Помощник. А за помощника шофер сойдет. Обязан же я посты поехать проверить. Часа за два обернемся.

Пикалову возиться с углем совсем не доставляло радости. Но Ваня сам лез в петлю, и пора было затянуть ее так, чтобы он не пикнул и безраздельно находился во власти «Кукук-21» и Блондине. Для порядка Пикалов поломался:

– И охота тебе таким грязным делом заниматься?

– Тамара замерзает, – вздохнул грустно Ваня.

– Боюсь, подведешь ты меня под монастырь.

– Не подведу… Только надень комбинезон. Погрузить нам помогут, а разгружать самим придется…

Ночь была непроглядная, по-прежнему лил дождь. Колея дороги, заполненная мутной жижей, металась в свете фар то влево, то вправо. Машину водило из стороны в сторону, то и дело она ползла юзом. Не проехали и полчаса, как Пикалов взмок, словно потоки дождя лили ему за ворот комбинезона.

– Держи ровнее по колее, – посоветовал Серебряный.

– Поучи батьку щи варить, – зло огрызнулся Пикалов. – Голой задницей тебя б с твоей Тамарой по этой дороге, чтоб пыл любовный охладить.

– Зависть берет или ревность? – самодовольно усмехнулся Серебряный. – Все вы на нее зенки пялите. Но только попробуй кто помешать…

– А что ты сделаешь? – Самодовольство Серебряного смешило старшего лейтенанта, и он без жалости подзаводил его. – Начальника штаба или начмеда на дуэль вызовешь? А она точно им приглянулась.

– Гляди лучше за дорогой, – больно саданул его в бок Серебряный.

Собственно, тут никакой дороги уже не было – сплошная лужа, – а впереди в свете фар обозначился палисадничек. Пикалов крутанул баранку, чтобы объехать лужу, и машина тут же застряла. Как старший лейтенант ни газовал вперед-назад, колеса все глубже засасывала трясина.

– Ну вот, кажись, приехали. – Пикалов вытер рукавом комбинезона лоб. – Вылезай, подталкивай.

Серебряный послушно спрыгнул в грязь.

Но чем мог помочь полуторатонной, засосанной вязкой трясиной махине тщедушный шестидесятикилограммовый мужичок? Пикалов смеялся в душе над простофилей, смеялся и до отказа нажимал педаль газа, не жалея ни машину, ни своего «друга», – из-под колес летели фонтаны грязи, обдавая новенькую, может, в первый раз надетую шинель дежурного по полку, пытающегося своим хрупким плечом вытолкнуть машину.

– Еще! Еще! – кричал Ваня, когда Пикалов сбавлял обороты.

Около часа надрывно ревел мотор на краю станицы, пока к летчикам не подошел старичок. Посмотрел под колеса, безнадежно покачал головой:

– Зря машину насильничаете. Тут и трактор не сдюжит.

Пикалов выключил зажигание.

– А трактор есть в станице? – спросил он.

– Откуда? Все в МТС, к весенней посевной ремонтируются.

И только теперь Пикалов обратил внимание, что дождь прекратился, ветер повернул против часовой стрелки и усилился – верный признак улучшения погоды.

– Давно пора, – обрадовался Серебряный, словно уже выбрался из трясины. – Как поживаете, дедусь? Сильно немцы нашкодили?

– Знамо дело, – отозвался охотно старик. – Все, почитай, повыгребли. Не живем, а существуем. Слава богу, у кого коровенка осталась, у кого козочка. Так вот всей станицей и держимся.

– А бутылочку у кого-нибудь достать можно?

Дед подумал.

– А почему нельзя? Знамо дело, можно.

– Мы хорошо заплатим, – засуетился Серебряный и захрустел бумажками в кармане, будто старик имел водку при себе.

Старик довел их до калитки видневшегося за палисадником небольшого дома и повернул обратно.

– Прощевайте. Всего вам доброго.

– Спасибо. До свидания, дедусь, – за обоих ответил Серебряный.

Хозяева уже спали – в доме стояла полнейшая тишина, и света ни в одной щелочке не виднелось, – но Серебряный, не обращая внимания, забарабанил в дверь. Пикалов не стал его отговаривать: больше бед – строже ответ.

Наконец в доме проснулись – в щели занавешенного окна вспыхнул огонек. Скрипнула дверь, и из сеней заспанный женский голос спросил:

– Кто там?