Крещение огнем. Вьюга в пустыне

– Будет сделано, товарищ Верховный, – заверил главу государства рыжеватый, крепко сбитый человек в странной форме: летно-голубого цвета, но знаками различия, похожими на морские. Легкие носители «Воздушный старт» стоят в готовности номер один с начала конфликта. Дежурят и две системы типа МАКС с экипажами. Да и отличившиеся Ту-22М4 снова задействуем.

– С Богом, – прочувственно выдохнул Верховный. – Готовьте депеши в Багдад…

Он распустил совещание, попросив остаться лишь Виктора Геращенко – начальника специальной финансовой группы. Его доклад он хотел выслушать с глазу на глаз. И финансист не обманул ожиданий. Он нравился Верховному: за внешней меланхоличностью полноватого Геращенко крылись быстрота и железная хватка хищника. Да и опыта работы на реальных финансовых рынках мира Виктору Григорьевичу было не занимать.

– Давайте обойдемся без чтения справок, – положив ему руку на предплечье, доверительно сказал Верховный, – скажите так…

– Пока все хорошо, товарищ Верховный, – невозмутимо ответил Геракл (так его звали близкие друзья). – Даже слишком хорошо. Полгода нервозности на нефтяном рынке принесли нам около десяти миллиардов долларов сверх плана только за счет роста цен на энергоносители. Спекуляции с фьючерсными контрактами на нефть – еще около пяти миллиардов. Около полутора миллиардов мы нажили на операциях с куплей-продажей золота. Еще добавим удачные спекуляции с ценными бумагами американских высокотехнологичных корпораций: мы купили их накануне начала кризиса в Персидском заливе, а сбросили в первый день войны, когда их котировки несколько месяцев шли вверх в предвкушении обильных военных заказов. Здесь мы заработали почти восемь миллиардов, успев до падения курса акций. Уже, считайте, около 26 миллиардов. Ну, и по мелочи: игра на разнице курсов европейских валют и доллара – полтора миллиарда. Аккуратный выброс на рынки редкоземельных металлов, титана, алюминия – еще 1,2 миллиарда. Спекуляции с недвижимостью – полмиллиарда. На круг выходит 29,2 миллиарда.

– То есть войну мы для себя уже раза два окупили? – весело поинтересовался Верховный. Геращенко утвердительно кивнул.

– Виктор Григорьевич, вы, надеюсь, еще вложили деньги в нефтяные контракты?

– Обижаете, товарищ Верховный! Вы считаете, что мы их сбросим до атаки на авианосцы?

– Да полно вам, Виктор Григорьевич! – хлопнул ладонью о стол диктатор. – Мне ли вас финансовым премудростям учить? Но вы представляете, как подпрыгнут цены на нефть, если нападение увенчается успехом? И если американцы сдуру рванут ядерный заряд над Ираком?

– То-то и оно, – Геращенко пожевал губами раздумчиво, поправил очки в массивной роговой оправе. – Здесь нам четыре-пять миллиардов наварить можно. Я другого боюсь.

– Чего же, товарищ банкир? – наморщил лоб Верховный.

– Да как бы эти события не стали спусковым крючком мирового финансового кризиса, – покачал головой Геракл. – Вы представляете себе панику на НИСЕ?

– Где-где? – прищурил правый глаз диктатор.

– На Нью-йоркской фондовой бирже, – пояснил Геращенко. – Падение индекса Доу-Джонса. Закрытие торгов. Цепная реакция паники на биржах Лондона, Цюриха, Токио, Сингапура. Скачка курсов валют. Закрытие банков из-за нехватки ликвидности…

– И доллары станут простой бумагой?

– Да нет, вряд ли, – твердо заявил банкир. – Скорее, грянет что-то вроде нового 1973 года. Тяжелая экономическая депрессия. Если нарушится движение танкеров по Персидскому заливу, то в Европе и США выстроятся очереди за бензином. Американцы могут пойти на девальвацию доллара. А это только усилит кризис в Японии, странах Общего рынка, стукнет по Китаю, Южной Корее и другим азиатским «тиграм». По всем, кто сильно зависит от сбыта своих товаров и услуг в Соединенных Штатах. Здесь предсказать все последствия невозможно…

Верховный вдруг понял, что финасисту трудно своими руками рушить привычную систему. Как, наверное, рыбе, существу водному, вызывать обмеление и осушение своего родного водоема. Н-да. Надо направить ход мыслей банкира в нужную сторону.

– Вы опасаетесь того, что мы лишимся части прибыли из-за девальвации доллара? – резко спросил Верховный.

– И этого тоже, – согласился Геращенко.

Верховный откинулся в кресле и торжествующе рассмеялся. Геращенко с некоторым недоумением посмотрел на него.

– Так этого нам и надо, Виктор Григорьевич! Вот наше счастье! Неужели вы не понимаете, что мы всех поймаем в свою западню? Что потом как бы ни скакали курсы валют, мы сможем устанавливать цены на наши нефть и газ в любых единицах. Захотим – хоть в несуществующих римских солидах. Хоть в условных гривнах Киевской Руси! Или в энергорублях! И каждый день будем печатать в газетах: «Госбанк СССР на сегодня установил, что один расчетный энергорубль равен трем долларам США, пятнадцати французским франкам, шести немецким маркам, миллиону итальянских лир…» – и так далее. Каждый день их «рейтеры» и «блумберги» будут сообщать курс энергорубля, каковой рассчитают наши суперкомпьютеры. Вы понимаете, что мы породим еще одну мировую валюту? Нашу, советскую, русскую? Нам нужно столкнуть Запад в новую Великую депрессию. Позарез нужно. И тогда мы сможем дешево покупать нужные нам технологии, промышленное оборудование, товары. Так, как делал это Иосиф Виссарионович в начале тридцатых!

Смотрите…

Верховный увлек Геращенко к стене с громадной рельефной картой Советского Союза.

– Глядите. Вот – Сахалин. У его берегов – громадные запасы нефти и газа. На шельфе. Здесь энергоносителей больше, чем в Северном море. Но у нас не хватает технологий для их освоения. Мы пригласим японцев, которых нехватка и дороговизна нефти зажмут в тиски. Пригласим их сюда с условием, что они будут учить наших инженеров и рабочих. Пусть добывают здесь углеводороды – мы поделим добытое. Вот здесь, на юге, поставим громадный завод по сжижению газа. Япония получит стабильное энергоснабжение, а мы – развитие Дальнего Востока, приток громадных средств, доступ к передовым технологиям. Отсюда – шаг до налаживания совместных предприятий с Японией. Высокотехнологичных. От них – их налаженная индустрия. От нас – фундаментальная наука, которой у узкоглазых – кот наплакал. С обязательным условием – ставить часть производств у нас. Мы соединяем Сахалин с материком, насыпая дамбу. Пускаем здесь железную дорогу. Ставим на севере бывшего острова мощнейший химический комплекс.

А на полученные деньги строим сказку. Сказку, понимаете? Здесь поднимутся наши техноэкополисы. Еще один космодром – в дополнение к Байконуру и Плесецку. Базы экранопланов. Подводные фермы. Судостроительные гиганты. Новое станкостроение. Со встроенными компьютерами, с роботехникой. Сегодня мы занимаем третье место в мире по выпуску современных станков после Германии и Японии. А выйдем на передовые рубежи! [24]

Мы построим гигантские научно-технические комплексы в Приамурье, Красноярске и Новосибирске, Подмосковье, Одессе и Крыму, в Киеве и Минске. Они там, на Западе и в Японии, попались в наши сети. Им нечем пока заменить нефть и газ, понимаете, Виктор Григорьевич? На пару десятилетий мы станем доителями их богатств и мозгов. Мы построим тысячу новых, удобных и чистых городов с домами на одну семью. Начнем промышленное освоение ближнего космоса. Среднеазиаты станут производить полторы сотни миллионов тонн зерна в орошенных водами северных рек пустынях. Мы станем поставлять на мировые рынки такое, что вы и представить себе не можете, Геращенко!

24

Советский Союз к 1991 году действительно был на третьем месте в мире по передовому станкостроению, опережая США. В нашей ветви реальности после катастрофы 1990-х годов «обновленная Россия» скатилась далеко вниз. Сейчас по объемам выпуска станков лидеры Япония – 23,8 %, Германия – 20 %, США – 13 %, а Россия (в ряду 37 стран, способных производить станки) – лишь на 23 месте. В то же время Китай за последние 15 лет не только перешел из категории страны, неспособной производить станки, в категорию станкостроительных держав, но и стремительно вышел на третье место в мире и прочно занял бывшее место СССР. Из мирового объема производства станкостроения в 140 млрд. долларов (2006 г.) на долю России выпадает менее 0,1 млрд., что ничтожно мало. Катастрофически изменилась структура моделей. Выпуск станков с числовым программным управлением по сравнению с 1991 годом сократился более чем в 100 раз. Число занятых в станкостроении России за этот период снизилось в 22 раза.

Вот что сделали со страной хреновы правители-деграданты!

Банкир чувствовал, как воздух вокруг него словно наэлектризован. Стоять рядом с вошедшим в раж Верховным было все равно, что пребывать рядом с мощной динамо-машиной. Какая-то новая сила, уверенность в себе вливалась в жилы финансиста. Все прежнее показалось вдруг каким-то жалким и серым.

– Товарищ Верховный, вы хотите нанести еще и финансовый удар после военного? – спросил он. – Сбросить в некий момент наши долларовые резервы, вызвав панику?

– Может быть, – с хитрецой улыбнулся диктатор, отходя от карты. – Хотя наши накопления в мировых масштабах малы, но в иные моменты соломинка ломает хребтину перегруженному верблюду, не так ли?

– Вы отдаете приказ о переводе долларовых активов СССР в иные валюты? Мы уже разрабатывали планы подобных операций в прошлом году. Если вы помните, то отчасти мы вкладывались в золото, отчасти – в пакеты акций европейских корпораций, отчасти – в швейцарский франк, японскую йену и в дойчмарку. Обновить план для нас – дело пары дней, – произнес Геращенко, присаживаясь вместе с Верховным за стол совещаний.

– Да, друг мой, займитесь этим! – Верховный одобрительно посмотрел на банкира, щелкнул золотой гильотинкой, обрезая кончик кубинской сигары. – Мы в любом случае выигрываем. Если удар по авианосцам не приносит успеха, все равно война и восстановление вновь разрушенной инфраструктуры Саудовской Аравии дадут нам как минимум еще полгода высоких цен на энергоносители. Страна все равно окупит военные затраты и даже сможет дать кредит Ираку. Если же мы добьемся успеха и янки понесут тяжелые потери, то вероятна парочка ядерных ударов по иракцам. Для острастки Багдада. И тут появляется шанс сбить мировую экономику в глобальный кризис с долгой депрессией. Начинайте проработки по энергорублю немедленно…