Крест Евфросинии Полоцкой

Греков слабо покачал головой:

– Не буду я ничего делать. Мальчик вроде толковый, пусть работает. Я не хочу давить на следователя. Так он быстрее выйдет на след убийцы. Конечно, в разговоре с ним я опустил какие-то детали. Но это незначительные подробности. Работе его они не помогут. А нашу репутацию подмочат.

– Но ведь есть же интересы нашего ведомства, – робко начал Сергей, – и корпоративная солидарность.

Голос Грекова дрогнул:

– Сергей, какая на х… солидарность?! Сашки и Никиты больше нет, схоронил я своих пацанов. Ты хоть понимаешь, что говоришь? Если у тебя шило в одном месте, давай подключай своего приятеля из Минска. Пусть шлет официальный запрос, из нашей конторы свяжутся с Седовым. Куда спешить, ты мне объясни?!

«Не могу, – тоскливо подумал Филимонов, вставая со стула. – По многим причинам объяснить ничего не могу и не буду».

Попрощавшись с Федором Борисовичем, Сергей спустился к своему припаркованному на стоянке у госпиталя темно-зеленому «Вольво», сел за руль и задумался.

Да, есть официальный путь. Но сколько времени займут обмен бумагами и согласования – неизвестно. Вася, разумеется, никакого секрета из содержания записки делать не будет. Поймет, кто помог получить новые сведения, а долг платежом красен. Конечно, не в интересах белорусской «конторы» обнародовать информацию. Однако о причинах его интереса Вася ничего не знает. Можно объяснить это любопытством. И Васька поведется. Только вот время… Запросы, согласования. Быстро такое дело не делается, это очевидно.

«Надо попробовать самому надавить на следователя, – решил Филимонов, заводя двигатель. – А вдруг получится. Ну а если не получится… В любом случае, о чем говорится в записке, я узнаю. Конечно, рискую. Но у меня нет выбора. Надо покончить со всей этой историей как можно скорее».

Опасения о том, что разговорить полноватого упрямого следователя не удастся, полностью оправдались.

Едва Сергей появился на пороге его кабинета, Седов демонстративно уткнулся в компьютер. Присесть не предложил, Филимонов сам, без приглашения, прошел к стулу, стоящему напротив стола. На вопросы Владимир отвечал сдержанно, сквозь зубы.

И сразу же дал понять: помощи от него ждать не следует.

– Вся информация по делу является конфиденциальной. Я с пониманием отношусь к беде Федора Борисовича, – отчеканил следователь. – Но никаких документов предоставлять вам не буду. Очень благородно с вашей стороны проявлять инициативу в поимке убийц. Но я не нуждаюсь в вашей помощи.

– Извините за беспокойство, – пробормотал Сергей.

Ему было больше нечего делать в кабинете следователя. Под крышкой стола несговорчивого Седова уже надежно крепился едва заметный крошечный передатчик.

Приемник Филимонов, осмотрев окрестности, разместил под крышей беседки, явно используемой сотрудниками прокуратуры как место для курения. Конструкция крыши позволяла спрятать прибор очень надежно.

Прошли те времена, когда «прослушка» требовала постоянного присутствия у приемника, громоздких магнитофонов, огромных наушников. Техника «поумнела». Приемник срабатывает на голос, емкость диктофона позволяет производить непрерывную запись в течение нескольких дней.

«Я все узнаю, – довольно подумал Сергей, возвращаясь в „Вольво“. – И дело сдвинется с мертвой точки».

Он уже собирался вернуться домой, уже обрадовался предстоящей встрече с Викой. Такой заботливой, родной и домашней…

– Викуля, привет, я скоро буду, – сказал он, набрав номер невесты. И вдруг осекся: – У нас сегодня четверг?

– Да, любимый. Приходи скорее.

– Прости, солнышко. Совсем из головы вылетело. У меня же волейбол, ребята, наверное, давно в спортзале. Я слегка перекушу в кафе, потому что пообедать не получилось, а когда в животе урчит от голода, какой спорт. Перекушу и подъеду на тренировку. Но ты сама покушай, не жди меня.

– А где ты будешь ужинать?

Этот вопрос насторожил Сергея, но он честно сказал, что здесь, в этом районе, видел вывеску «Елки-палки».

Интерес невесты объяснялся просто.

Когда Филимонов, вяло поковырявшись в салате, расплатился и сел за руль, к его «Вольво» намертво приклеился синий «жигуленок».

Сергей поправил зеркало заднего вида и присвистнул: рядом с мужиком, водителем «жигуленка», сидела, вся подавшись вперед, Вика…

«Она заметила, что я по четвергам отлучаюсь, возвращаюсь домой поздно. Наверное, как-то поговорила с Рахманько и выяснила: волейбол у нас по средам, – рассуждал Сергей, поглядывая в зеркало. „Жигуленок“ „вел“ его крайне неумело, демонстративно. – И тогда моя девочка, видимо, решила, что я навещаю любовницу. Или не любовницу, не знаю, что она там себе напридумывала. И вот, пожалуйста, схватила „частника“, успела добраться до ресторана…»

Он начал нагло перестраиваться вправо, съехал на обочину и остановился.

«Жигуленок», заметавшись, тоже стал забирать вправо, но до обочины добраться не смог, ему пришлось проскочить вперед, за перекресток.

Вздохнув, Сергей взял телефон и набрал номер Вики. Давно пора ей все рассказать. Пусть узнает правду. И потом принимает решение. Да, с его стороны было малодушно не поставить ее в известность. Но не ясно, как она отреагирует. Не хочется терять эту чудесную девочку, очень не хочется. Впервые за долгие годы рядом оказался чистый добрый человечек. Который мечтает о семье, о детях. И стремится к этому так сильно, что все немного наивные уловки даже не вызывают улыбки. Потому что они искренни.

– Дорогая, хватит за мной шпионить. Давай рассчитывайся с «бомбилой» и иди к моей машине. Я все тебе объясню…

***2

Навалившаяся в конце мая удушливая жара отступила так же неожиданно, как и пришла.

Тимур Андреевич Антипов вышел из подъезда и зябко поежился. На улице было градусов пятнадцать, к тому же порывистый ветер норовил швырнуть прямо в лицо горсть сухого колючего песка.

«Пожалуй, я слишком легко оделся, – подумал Тимур Андреевич, направляясь на стоянку за машиной. – Но переодеваться не буду. Возвращаться —плохой знак. А удача мне сегодня очень даже понадобится».

Какое-то волнение, опасения и тревоги нет-нет да и нахлынут перед любой операцией, даже отработанной, изученной до мелочей. И в принципе это объяснимо. Каким бы опытным ни был хирург, всегда есть риск осложнений. Незначительный процент вероятности того, что человек, ложащийся под скальпель с надеждой приобрести молодость и красоту, получит не результат, на который рассчитывает, а серьезные проблемы. А если еще и новая операция предстоит, то волнение усиливается во сто крат. Но через все это надо пройти. Только так повышается мастерство. Надо преодолеть свой страх. Собраться, сосредоточиться. Уверенность хирурга передается пациенту. Вера, что все пройдет хорошо, – вот немаловажная составляющая успеха в пластической хирургии. А может, и не только в хирургии?..

Тимур Андреевич осторожно вел «Лексус» и вспоминал все нюансы работы своего коллеги, Рауфа Зарипова.

…Рауф Зарипов совершил революцию. Именно так и только так можно оценивать разработанную им методику эндоскопической подтяжки лица.

При проведении стандартной круговой пластики, операции сложной и болезненной, но позволяющей кардинально решить все проблемы, вызванные старением, есть ряд недостатков, перед которыми скальпель бессилен. Если верхняя и нижняя части лица после круговой подтяжки выглядят достаточно эффектно, то о средней этого, увы, сказать нельзя. Молодость – это ведь не только отсутствие морщин, это еще и объем, личико «сердечком». С годами в скуловой области естественный объем тканей пропадает, и хирургу приходится натягивать лоскуты кожи практически на голые кости. Морщины исчезают, однако лицо в центральной части начинает выглядеть плоско и неестественно. Конечно, в целом круговая подтяжка оказывает видимый омолаживающий эффект. И поэтому пациентов, желающих прооперироваться, много. Но врачи все время ищут новые технологии, позволяющие добиться еще лучшего результата. И у Зарипова это получилось!