Крест Евфросинии Полоцкой

Да, тогда все было по-другому. И диаконами делались без соответствующего образования, и в сан священника рукополагали не тех, кто призван для окормления паствы, а прежде всего не боявшихся жизнь свою с церковью связать. Да даже епископами становились женатые батюшки. Смутное время. Смутное время, но когда оно прошло…

Удаленность монастыря способствовала тому, что многие факты, обнародованные еще в середине семидесятых, были неведомы братьям. Населенных пунктов вблизи монастыря также не имелось. Поэтому советская власть попросту забыла об этом затерянном среди бескрайних лесов ските. Ну, живут и живут. Молятся, службы проводят. Не на виду – и ладно.

А когда началась «перестройка», и в газетах стали писать о давних и новых обвинениях Глеба Якунина, и вроде бы можно стало читать Библию и ходить в церковь… Да только всех почему-то больше волновало, связаны с КГБ батюшки или нет… Они с отцом Игорем во все это просто не поверили. Решили: козни Антихриста. По отвращению людей от веры. К тому же общество заболело еще сильнее, чем при коммунистах. Вместо девичьей целомудренности стали поощряться конкурсы красоты. Вместо супружеской верности – так называемый свободный брак. Скромность и умеренность сменилась культом денег. Не иконам поклонялись люди, но золотому тельцу.

– Тебе надо принять сан священника, – сказал как-то после вечерней службы отец Игорь. – Ты еще молод, полон сил. Пришло время собирать камни. И вносить свою лепту в построение чистой церкви истинной веры.

– А если… узнают? Про прошлое доведаются?

– Ты изменился, преобразился внешне. И богоугодное дело сделаешь…

Ему не хотелось расставаться со своим духовным наставником. Но перечить воле отца Игоря Антоний не посмел.

Уже став вторым священником в Никольском храме, он понял, что очень многое в структуре церковной власти кажется ему не совсем верным. Но – не судите, да не судимы будете. К тому же работы было так много – не до размышлений. А сил сколько имелось! На все его хватало: на службы, проповеди, беседы с прихожанами и на книги, на сбор средств для нужд храма. Лишь пара часов на сон – а голова ясная и болезни стороной обходили.

Карьера не была самоцелью, но… когда стало понятно, что представился шанс стать епископом, возражать уже желания не возникало. Потому что хотелось сделать для людей и для церкви как можно больше. Тогда казалось, что у епископа есть такие возможности.

Он не бросил епархию и не попросился в отдаленный приход лишь по одной причине.

Потому что уже уверовал, что христианское смирение не есть пассивное приятие всего происходящего, а поиск правды, справедливости. Со справедливостью же внутри самой церкви… все было не так однозначно. Активная коммерческая деятельность. Священники, входящие в советы директоров банков и предприятий. Беспошлинный ввоз сигарет и алкоголя. Развлекательные центры…

Душа епископа Антония утратила покой. Он долго мучительно размышлял, что происходит. Почему поощряется служение мамоне. Почему церковь приблизилась к светской власти и фактически занялась политикой…

А если все это – ради благих целей? Восстановления храмов, расширения приходов? Но ведь храм как здание не имеет смысла без храма в душе. А можно ли построить храм в душе прихожанина, если душа пастыря терзаема теми же пороками, что и у властей светских?

А если все это – воля Божья? Но возможно ли идти против заповедей, против Святого Писания, идти к погибели? Нет, не Бог толкает к погибели, но Антихрист.

А если все это – просто не его дело. Не его! Но так тоже неправильно. Православная Церковь есть Тело Христово, то есть все мы, воцерковленные в Православии, дети Отца Небесного. Основу русской православной церкви всегда составлял принцип соборности. Что означает: все мы ответственны за чистоту храма и веры. Посторонних здесь нет и быть не может.

И тогда епископ Антоний понял, что будет бороться за очищение церкви от скверных дел и корыстных помыслов. И бороться тайно. Не потому, что есть опасения скандала или даже смерти. Людской суд – суетный. А мученическая смерть – великий дар, который дается праведникам, чтобы они не только жили во Христе, но и смерть приняли мученическую, как и Спаситель страдал ради искупления грехов человеческих.

Ему хотелось сделать все, чтобы если не предотвратить, то хотя бы отсрочить катастрофу. Все к ней идет, и будет она страшна. Но чем позже все свершится – тем больше людей получат шанс исправиться и искупить свои грехи…

Так появилась организация, препятствовавшая сомнительной церковной коммерции. Когда не удавалось сорвать сделки, информацию обо всех деталях передавали журналистам. И часто после вмешательства прессы и телевидения ситуация менялась. Тем же алкоголем и сигаретами уже в прежних объемах не торговали…

Конечно, все это напоминало сизифов труд. Но – дорогу осилит идущий. Епископ Антоний шел по этому пути осознанно медленно. Потому что уже очень скоро стало понятно: адская спецслужба, покалечившая в советские годы тысячи судеб священнослужителей, и по сей день запускает свои щупальца в церковные структуры управления. И поэтому – лучше меньше, да лучше.

Он знал всех своих помощников. Кто-то работал, разделяя его убеждения. Кого-то интересовали деньги. Но всех объединяло одно: это были надежные люди. Опыт работы в следственных органах и тюрьме не прошел даром. Суть человеческая, потаенная, сокровенная, была видна, как на ладони.

Вот только насчет Андрея Ларионова полной уверенности не было. В его мятущейся, обуреваемой гордыне душе мог проснуться и Иуда. Но… нужен был организации такой человек. Разбирающийся в технике, помогающий обеспечивать связь. И знакомство с основами веры вроде бы помогло Андрею обрести в жизни опору. Через пару месяцев уже не узнать было нервного курьера, доставлявшего в епархию запчасти для ремонта компьютера.

… – Владыка, там тот человек пришел, что компьютерами занимается. Я ему говорил: иди с Богом, какой компьютер, когда света нет. А он все настаивает! Примете его?

Епископ подскочил с дивана.

– Да, отец Михаил. Пусть проходит, конечно. Если настаивает, может, беда случилась, и помощь нужна. Конечно, приму!

Когда пришел Андрей и приступил к рассказу, Владыка едва сдержал стон.

Какие ужасные вещи говорит помощник, грешные, смертельно грешные.

Да ведь он, когда узнал, что ребята хотят разыскать крест Евфросинии Полоцкой, растревожился. После Дэна Брауна, с его дискредитирующей христианство книгой, самой малости достаточно для того, чтобы пошатнуть устои веры, разменять колоссальную духовную работу на праздное любопытство. Поэтому и просил Андрея, если получится, уберечь святыню, Бога, в ней живущего, не оскорбить.

Да, в газетах что-то проходило – убили кого-то. Так ведь к отцу Алексею приходил какой-то мальчик, говорил о преступных намерениях. И тревожно было за отца Алексея, а вдруг и на него покусятся…

– Андрей, ты стал бесами одержим. Что ты наделал? – срывающимся голосом сказал епископ. – Как убил? Как, еще и привлек друга своего?..

– Вы же говорили: действуй по обстоятельствам.

– Говорил… Но я же и подумать не мог. Андрей, как можно, как можно?!

– Правда, все оказалось напрасным. Я видел этот крест, клянусь, видел. Но дальше произошло что-то невообразимое. Я потерял сознание, а в себя пришел уже в камере. Но вы не волнуйтесь, никто ничего не знает ни про вашу просьбу, ни про Васю Рыжкова, ни про трупы.